Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 2: Дракон Битвы

• Название: Лань в чаще, кн. 2: Дракон Битвы
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9717-

Торвард, конунг фьяллей, и Скельвир хёвдинг из Слэттенланда остановились на ночлег на полуострове Квиттинг. Под влиянием злых чар, берущих начало в давней войне между племенами квиттов и фьяллей, Торвард увидел на месте Скельвира своего давнего врага, непризнанного конунга квиттов Бергвида Черную Шкуру, и напал на него. В сражении Скельвир был смертельно ранен. Дочь Скельвира, Ингитора, обладающая сильным поэтическим даром, стала мстить за смерть отца, складывая про Торварда позорящие стихи (которые, по убеждению скандинавов, приносят неудачу и даже могут погубить).

Эгвальд, сын конунга слэттов, полюбил Ингитору и пообещал ей убить Торварда, если она потом выйдет за него замуж. Но в сражении Эгвальд потерпел поражение и попал в плен. Торвард пообещал отпустить его за выкуп, при условии, что выкуп привезет ему сестра Эгвальда, Вальборг. Но вместо Вальборг с выкупом поехала Ингитора.

По пути во Фьялленланд корабль, на котором она плыла, был захвачен Бергвидом Черной Шкурой. Ингитора ускользнула от него – и оказалась одна в глухом лесу, в чужой враждебной стране, очень далеко от родины…

---

Торвард еще не понял, что сегодня, выйдя с обнаженной грудью против острого меча, он уже ее одолел.

Кюну Хёрдис он нашел в гриднице, в окружении служанок, которые делали вид, будто шьют, а сами сгорали от любопытства, чем же кончится странный поединок конунга с пленником. Когда Торвард стремительным шагом вошел в двери и коротко приказал: «Все вон!», у всех разом мелькнула дикая мысль, что поединок с обессиленным пленником их конунг проиграл. После зимы и ее неудач это было, в общем-то, не так уж невероятно… Торвард остановился перед кюной и в нетерпении ждал, пока женщины, толкаясь в дверях и в изумлении оглядываясь на него, выйдут в кухню. У него было такое чувство, словно ему предстоит прыгать через пропасть: или слава на всю жизнь, или мгновенная смерть. Даже сама Хёрдис в изумлении смотрела в жесткое лицо своего сына, не понимая, что с ним.

Дверь закрылась за последней из женщин, Торвард сел рядом с матерью и крепко сжал ее руку.

– Я прервал наш поединок, – сказал он в ответ на ее немой вопрос. – Даже Поминальный Дракон смеялся, глядя, как я стараюсь не прихлопнуть слэтта тупым мечом, а он едва не падает под тяжестью своего. Но нам помешали. Приплыл Болли Рыжий.

– Я знаю. Болли прибегал сюда, такой важный, будто его выбрали законоговорителем, и потребовал, чтобы его немедленно проводили к тебе. Что случилось?

– Мой выкуп за Эгвальда попал к Бергвиду. И сама йомфру Вальборг, которая его везла, тоже.

Кюна подняла на него изумленный и даже растерянный взгляд: такого исхода своей хитроумной ворожбы она никак не ожидала!

– А как же… Оддбранд? – пробормотала она наконец.

– Болли говорит, что мужчин всех убили. И Ормкеля, и Оддбранда, значит, тоже, раз уж он там был. И сорок человек. И ни одного из них я этому черному гаду не прощу, ко ндеархай-си до дихриб! Я больше не могу этого терпеть. Я должен его уничтожить. И ты должна мне помочь, госпожа моя.

– Я? – Кюна то ли обрадовалась, то ли встревожилась, поскольку никогда раньше сын не просил у нее помощи в своих боевых делах. – Но ты же сам возмущался, что я помогла тебе заклинаниями и лишила славы! А теперь ты хочешь…

– Теперь я хочу от тебя другой помощи! – Торвард перебил ее и крепче сжал руку матери в своей. – Я знаю пророчество. В нем говорилось, что от Бергвида не избавиться, пока Дракон Битвы не выйдет снова на свет из могилы. Я должен его достать, потому что не может же кто-то другой взять меч, которым владел мой отец и который он унес с собой под курган! Я достану его. Но в этом ты должна мне помочь. Я не попаду к кургану, пока золотой «дракон» не укажет мне путь к его старшему брату.

– Почему ты… почему ты так решил? – с оттенком возмущения и беспокойства воскликнула кюна.

Она прекрасно поняла, что имеет в виду ее сын. Но золотое обручье-дракон было ее главным сокровищем, знаком ее судьбы и победы над судьбой. Она получила его в свадебный дар дважды: сначала от великана Свальнира, потом от конунга Торбранда, два раза одно и то же обручье связало ее с двумя ее мужьями, первым и вторым. Отдать его казалось ей так же немыслимо, как добровольно расстаться с правой рукой, на котором она его носила.

– Я знаю, – твердо сказал Торвард, глядя ей в лицо, и почему-то сейчас неустрашимую кюну Хёрдис пробирала дрожь под взглядом темных глаз, которые сын унаследовал от нее же. – Все три Дракона тянутся друг к другу. Мне сказала Дагейда.

– Кто? – Кюна вскрикнула, как будто ей нанесли удар острой сталью.

Страшнее меча и копья ей было это имя, это прекрасное имя, означающее «Владычица Дня». Так назвал свою дочь великан Свальнир, довольный, что она, имея половину человеческой крови, так же сильна при свете дня, как и ночью.

– Дагейда, – тихо повторил Торвард, глядя в глаза своей матери. – Я знаю. Я все про нее знаю, – с расстановкой повторил он, понимая, как потрясена его мать, и стараясь, чтобы это открытие прочно утвердилось в ее уме. – Я видел ее, я говорил с ней. Еще пять лет назад, когда ходил на Золотое озере. И этой осенью тоже.

Кюна отвернулась, словно не желала слушать. Существование Дагейды, ее старшей дочери, было ее проклятьем и ее тайной, которую она старательно скрывала от всех. Торбранд конунг прожил с ней двадцать пять лет и умер, не зная, что их сын Торвард не единственное ее дитя и что раньше него родилась дочь Хёрдис от великана Свальнира. Она надеялась, что сын тоже никогда не узнает об этом, и старалась держать его подальше от Квиттинга и от Медного Леса, где обитала ее тайна. Кое-какие его слова и прежде наводили ее на мысль, что он о чем-то догадывается. Но что он все знает…

– Зачем тебя туда понесло? – горестно протянула она. Голос ее выдавал такую слабость, что Торвард немного растерялся: такой он никогда не видел свою упрямую и неустрашимую мать, которая только смеялась, когда вражеские корабли приближались к Аскефьорду. – Я не хотела! Я так не хотела, чтобы ты виделся с ней, чтобы ты вообще знал о ней! Она – мое проклятье! Лучше бы я бросилась со скалы, когда она еще не родилась!

– Зачем же ты бросила ее? – тихо спросил Торвард, который уже пять лет думал об этом. Все могло сложиться по-иному, если бы Дагейда не выросла в Медном Лесу как осиротевшая дочь великана. – Зачем ты бросила ее в пещере одну? Ведь она была совсем ребенком! Ей же было не больше года от роду!

– Она выглядела на все двенадцать! – огрызнулась Хёрдис. – Ты бы видел тогда этого ребеночка! Она же великанша, она росла быстрее кошки!

– Тем более. Ты же знала, кого произвела на свет! Ты знала, какие силы в ней скрыты. Почему же ты не взяла ее с собой? Тогда она не мешала бы, а помогала мне. Ты должна была взять ее с собой сюда. Чтобы она выросла, как человек.

– Ты не знаешь! – с болью и досадой воскликнула кюна, отворачиваясь и пряча свои слезы, как делают гордые дети. – Ты не знаешь, что здесь тогда происходило! Думаешь, фьялли очень обрадовались, когда Торбранд конунг привез из Медного Леса ведьму и объявил ее своей женой? Нет, сын мой! Гораздо больше людям хотелось надеть мне на голову кожаный мешок и забросать камнями! Они думали, что я околдовала конунга! И твой любимый Эрнольв Одноглазый кричал громче всех! А если бы я еще притащила из леса «великанье отродье», то нам обеим было бы не миновать кожаных мешков! Нет уж, я спасла себя, а она спасла себя, уж каждая как сумела! И может быть, она сумела это лучше, чем я… Ведь я – человек по рождению, а она – только наполовину. Она не знает ли грусти, ни любви. Она знает только два чувства – злость и радость…

Торвард молчал. Перед глазами его, как болотный огонек, смутно мелькало лицо Дагейды, бледное, с горящими желтыми глазами. Злость и радость…

– Она сказала, что не пустит меня к кургану, – произнес он потом, вспоминая последнее из двух свиданий с Дагейдой. – А я не могу найти дорогу к нему, пока один из двух Драконов не укажет мне дорогу к третьему. И если ты и правда хочешь помочь мне…

Торвард замолчал и только глянул на золотое обручье, украшавшее руку кюны Хёрдис. Она сидела отвернувшись, с трудом подавляя желание спрятать лицо в ладонях. Вот и ее последняя тайна вышла на свет, и свет этот резал глаза кюны Хёрдис. Пусть об этом знал только ее сын, но после смерти Торбранда он был единственным, чье мнение для нее что-то значило.

– И пока надо мной висит Бергвид, я не найду покоя и сам буду жить, как проклятый! – с суровой убежденностью продолжал Торвард. – Проклятая квиттингская война никогда не кончится, пока живо самое страшное ее порождение. Говорят, что ты начала эту войну, госпожа моя. Помоги мне закончить ее.

– Возьми. – Кюна Хёрдис стянула с руки золотое обручье в виде дракона с двумя звездными камешками в глазах и положила на колени сыну. Она согласилась бы на все, только бы прекратить скорее этот мучительный разговор. – Я передаю его тебе по доброй воле, потому что люблю тебя и желаю тебе счастья. Хоть я и ведьма и бывшая жена великана, но я тоже мать… Я тоже люблю свое дитя… – Ее голос дрожал, словно она подавляет рыдание, и Торвард смотрел на нее с изумлением и трепетом: за все двадцать восемь лет жизни у него не появлялось повода думать, что его мать – такая же, как все матери, и способна на обычные человеческие чувства. – Возьми. Дракон Судьбы, когда его дают добровольно, приносит удачу и счастье. Твой отец отдал его мне, когда думал, что взамен получит целый мир. Пришло время и тебе получить его. Я хочу, чтобы жар его золота растопил руны Града и Нужды и зажег солнце удачи над твоей судьбой. Подари его дочери Хеймира, когда встретишь ее, и она никогда тебя не разлюбит. А ты ее встретишь, потому что золотой «дракон» обращает все пути навстречу любви. Я хотела взять его с собой в могилу, но, как видно… Довольно и того, что старший из трех Драконов под землей.