Крис Хендерсон - Девять драконов

• Название: Девять драконов
• Автор: Крис Хендерсон
• Издательство: АОСПТО «Старт»
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-7421-0003-5

Частный сыщик Джек Хейджи сражается с преступным миром Нью-Йорка роковыми красавицами — и с самим собой.

---

Предыдущие девять дней шла ожесточенная борьба, а теперь три банды, пробившиеся в финал, собирались окончательно выяснить отношения и определить своих данников. Первый ход сделали «Повелители Времени». Может, это была самая мощная банда — как-никак я был свидетелем уже третьей вылазки. Однако молва утверждала, что это не соответствует действительности, и в данном случае я был склонен доверять молве. У «Повелителей» была порочная, а вернее сказать — топорная стратегия. Они действовали тупо, нахрапом, перли напролом. В этом тоже сказывался их возраст.

Эта черта, столь присущая детям, всегда меня раздражала. Я понимаю, что это неизбежно, но в образе мыслей человека — пока он не спятит окончательно, то есть не повзрослеет, — есть что-то трагическое. Самодовольная юношеская снисходительность и глубочайшая уверенность в собственной правоте — непереносимы, невыносимы. Невыносимо смешно или невыносимо жутко — зависит от самого юнца и от того, насколько он вам симпатичен, но так или иначе он вляпается — причем по уши, — и нет ни малейшей возможности это вляпывание предотвратить. Взрослые хоть помнят свой печальный опыт и то, как их пытались отговорить от опрометчивого шага.

Ибо все дело в том, что мир живет по определенным законам, хоть многие и убеждены в обратном. Те, кто эти законы признает и играет по правилам, называются взрослыми. Те, кто думает, что эти правила хоть на долю секунды могут быть нарушены, — дети.

Детишки.

— Эй, ты, — крикнул главарь, — ночной сторож на Северном Полюсе, как жизнь?

Боже, до чего же я ненавижу детей!

Я затянулся, выпустил дым и одновременно проговорил:

— Утомили вы меня, ребята, шутками своими. Не пошел бы ты отсюда вместе с кодлой своей, а? Послушайся доброго совета. А то огорчу тебя, малолетку, да так, что и до старости не доживешь. С такими, как я, себе дороже связываться. Жизнь и так коротка.

Глаза его, потеряв толику своего невинно-шаловливого выражения, сузились: он заставил себя всерьез оценить возможного противника. Он потоптался на обледенелом тротуаре, и я перехватил еще один условный знак, по которому двое парней, отделившись от главных сил, стали по обе стороны от своего полководца. Одного здоровяка я видел накануне в лавке. Второй — он был еще покрупней — был мне незнаком.

— Дядя, тебе же сказали: иди домой.

— Колумбу тоже советовали не соваться в это полушарие. А он не послушался.

Этот содержательный разговор был прерван щелчком его пальцев — и, получив приказ, мой знакомец ринулся на меня, как взбесившийся паровоз. В тот миг, когда его нога коснулась тротуара, я быстро откачнулся в сторону: его вытянутые руки ткнулись в кирпичную стену, к которой я только что прислонялся.

Но второй гигант тоже надвигался на меня. Он действовал осмотрительней и ясней, чем его напарник, представлял себе, что собирается сделать. Кулак его шел по дуге, а я оказался внутри этой дуги, вплотную к нападавшему, и он на мгновение потерял устойчивость. Этого мгновения мне хватило, чтобы ребром ладони врезать ему по носу, а локтем, развернувшись, — по уху. Он зашатался. Но тут подоспел первый.

Он тоже стал осторожней, но поздравлений по этому поводу от меня не дождался. Кроме того, он берег свои покалеченные пальцы, чем я и воспользовался. Увернулся, ухватил его за левую руку, стиснув пальцы, и дернул к себе, а когда он взвыл, — выпустил. Ошалев от боли, он нанес удар вслепую и, разумеется, — мимо. Я сделал нырок и толкнул его. Поскользнувшись на льду, он въехал головой в своего напарника так, что оба приземлились одновременно — и недоуменно воззрились на меня.

Недоумение это было недолгим: проворно подскочив к первому, я наступил ногой на откинутую руку, вызвав такой вопль, который слышно было, несмотря на грохот и треск фейерверка, во всем квартале. Потом стал потверже на ледяной каше, покрывавшей асфальт, и спросил:

— Исполнишь еще какую-нибудь арию? Или давать занавес?

По знаку главаря вперед вышел квартет — и не простой, а инструментальный: двое с битами, двое с ножами. Первым решил попытать счастья тот, что был с ножом: сделал выпад, отпрыгнул, снова ткнул клинком в мою сторону. Не достал. Клинок опять мелькнул у меня перед глазами, но я догадался, что толковый паренек хочет оттеснить меня поближе к своим дружкам с битами. Догадался вовремя, и голова осталась цела. Оба бейсболиста старались достать меня концами бит: били без замаха, зато держали дистанцию. Замысел был неплох, хромало исполнение.

Когда нападавший снова ширкнул ножом по воздуху, я, изловчась, ухватил его за кисть и выкрутил ее. Нож выпал, а его владельца я заставил прыгать и визжать от боли. Пока он прыгал и скакал вокруг меня, остальным было не приблизиться. Он попытался ударить меня ногой, но попытка была с негодными средствами: слишком сильную боль я ему причинил.

Тогда я поднырнул под него и вскинул себе на плечо. Как я и предполагал, остальные шарахнулись назад, думая, что я швырну его в них. Это впечатляет, но не действует. Парень полетел через машины, произведя смятение в тылах противника. Гигантам пришлось расстроить ряды, уворачиваясь от распластанного в воздухе товарища. Я сделал вид, что сейчас ворвусь в их боевые порядки и начну их укладывать штабелями.

В ответ на мой вызов опять выскочили эти — с битами. Теперь они уже ими не тыкали, а лупили по воздуху наотмашь. Один заехал мне в бок — и довольно сильно. Я опустился на снег, прислонясь к стоявшему у обочины автомобилю. Второй уже заносил над головой биту — восторженные клики его дружков заставили его потерять осторожность. Он опустил "биту, думая, что расколол мне череп, — но это было ветровое стекло ни в чем не повинной «тойоты». Я выбросил ногу, и ботинок глубоко вошел ему под ребра. Что-то хрустнуло. У него, слава Богу.

Тут подскочил первый, замахнулся битой. Я уклонился — раз и другой, а потом сделал вид, что поскользнулся. Бита просвистела рядом, и тогда я вырвал ее у него из рук — помогла инерция. Он бросился бежать, но я, раскрутив биту, изо всех сил швырнул ее вслед и, очевидно, сломал ему лодыжку, потому что он с воем покатился по мостовой.

Последний из этой четверки сначала собирался вступить со мной в единоборство, но отваги у него хватило ненадолго: он опустил голову и юркнул в шеренгу своих дружков. Паренек оказался умней, чем я думал. Банда стояла неподвижно: серебристый пар перемешивался с пороховой гарью и дымом, висевшим в воздухе. Вокруг продолжался праздник; было совсем тихо, если не считать беспрестанной трескотни ракет и шутих, заменявшей нам минуту молчания. Сигарету я в этой свалке выронил изо рта и теперь закуривал другую, стараясь, чтобы руки не ходили ходуном.

— Ну, что, сынок, доволен? — спросил я главаря.

Взгляд его прожигал меня насквозь — буквально испепелял. Потом он сплюнул в полузамерзшую лужу у ног и буркнул:

— Насобачился, сволочь, кости людям ломать?

— Ох, ты бы заткнулся, а? — выдохнул я вместе с табачным дымом.

Будь на его месте взрослый, меня давно бы уже застрелили: в банде наверняка имелся стволик для такого дела. Ему ведь стоило только мигнуть, и я получил бы пулю. Но, выходит, я все рассчитал правильно. Мне нужно было покончить с бандой раз и навсегда, а для этого — выманить главаря, заставить его заняться мною лично, С первого появления двух подонков в лавке я знал, что другого выхода нет.

— Я, знаешь ли, устал. А ты, видно, струсил. Умочить меня не удастся и престиж уронить нельзя, надо марку держать. Как быть? Мой тебе совет — отступиться. Забери свою шваль и возвращайся туда, откуда вы выскочили сегодня вечером. Так будет лучше для всех. Сам видишь, пока — пока! — никто особенно не пострадал. А я так и вовсе цел.

Я еще не успел договорить, а он уже стаскивал с плеч куртку:

— Цел, говоришь, сука? Ничего, не горюй, мы это дело поправим.

Есть! Он заглотнул наживку! Ну, что ж, если я выдержу еще одну схватку с самым свирепым зверем в этой стае, дело можно будет считать сделанным. Внутренне подобравшись, но стараясь никак этого не показывать, я всосал весь никотин, содержавшийся в моем окурке, — предстояло еще немножко подвигаться. Главарь, покосившись на биту у меня в руке, поднял из ледяной жижи другую, оброненную кем-то из моих противников, вытер ее рукавом. Потом мотнул головой по направлению к обширной помойке неподалеку и двинулся туда. Я — за ним. Банда — за мной.

— Кто победит, тому и решать, что будет дальше.

— Ну да, такое уж у них, у победителей, свойство. — Он глядел на меня с улыбкой. Я сделал последнюю затяжку: — Ладно, сынок. Пошли.

Арена предстоящей схватки представляла собой площадку метров десять в длину и три в ширину, сплошь заваленную разным строительным мусором и хламом — обрезками труб, битым кирпичом, обломками бетонных панелей и деревянных перекрытий. В одном углу громоздилась гора вышедших из моды окон. Под ногами пружинил мусор — в пластиковых мешках и россыпью, в которой нередко, должно быть, копались одичавшие кошки и отчаявшиеся люди. В общем, арена — закачаешься.