Даниэль Пеннак - Фея Карабина

• Название: Фея Карабина
• Автор: Даниэль Пеннак
• Издательство: ЗАО ТИД «Амфора»
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-722-0

Второй роман французского писателя Даниэля Пеннака (р. 1944), продолжающий серию иронических детективов о похождениях профессионального «козла отпущения» Бенжамена Малоссена.

---

На площади Гамбетта «ягуар» отыскал Пиренейскую улицу, пулей пронесся по ней, под прямым углом нырнул в улицу Делямар и скользнул на свободное место как раз против дома архитектора Понтар-Дельмэра.

***

Надо было найти Риссона. В полдень я отправил семейство обедать по разным общественным заведениям: кого в «Саф-Саф», кого в «Огни Бельвиля», а сам пошел к Амару. Задание: не задавать вопросов, просто слушать Бельвиль. А впрочем, почему Бельвиль? Почему такой незаурядный человек, как Риссон, обязательно должен бегать по моему любимому парижскому Югу? Потому, что здесь легче достать наркоту? С трудом представляю себе, как наш старик Риссон обходит местных спекулянтов в поисках дозы. И все же, и все же именно эта мысль вертится у меня в голове. Не так уж много причин для бегства у бывшего наркомана. Если только Риссон по старой памяти не заперся в каком-нибудь большом книжном магазине, например в «Террасе Гуттенберга», чтобы всю ночь напролет рыться в книжках. Надо же ему время от времени пополнять запасы? Его познания в литературе тоже небеспредельны. Может, он как раз сейчас глотает залпом последнюю модную новинку, зюскиндовского «Парфюмера», чтобы вечером пересказать ее ребятам? Кончай трепаться, Бенжамен. А вдруг у Риссона есть любовница? Например, эта вьетнамская нянечка? Что-то мне подсказывает, что он не остался к ней равнодушен. Риссон и вьетнамка… Бенжамен, кому сказано, кончай. Сказано – сделано. Я стал слушать. И узнал, что вьетнамку этой ночью убили. Это был для меня просто удар. Впрочем, к скорби примешивалась доля эгоизма, потому что первым делом я подумал: когда-то еще отыщется человек, способный утихомирить Верден? А потом я услышал, что вьетнамка на самом деле была вьетнамцем (от Бельвиля еще и не такого дождешься) и что этот вьетнамец, плюс к тому еще и полицейский, незадолго до смерти застрелил двоих, но они точно были настоящими злодеями, пробы негде ставить, и первыми открыли стрельбу. Вроде одного из них он даже снял на лету. Жереми расписал мне в деталях, что вьетнамца будто бы ранило в плечо, а он как перекинет пушку из правой руки в левую да как пальнет, а тот гад как плюхнется, и наповал. Жереми просто свихнулся от восторга. Подумать только, этот вольный стрелок еще пару дней назад сюсюкал, качая Верден, и слушал, как Тереза расписывает ему будущее… Вдруг я подумал о смешном: предположим, что Риссон действительно положил глаз на предполагаемую «Мисс Индокитай»: горя огнем желанья, явился к ней и в кульминационный момент обнаружил, что его супердевочка на самом деле супермальчик… Риссону хватит романтизма взять и пристрелить его на месте. (Бенжамен, в последний раз тебе говорю: кончай трепаться!) В итоге ноль. О Риссоне ни слуху ни духу. Все вернулись домой с пустыми руками. Верден спала. Джулия спала. Но не спал телефон.

– Алло, Малоссен? Надеюсь, вы помните о сегодняшней встрече?

– Ваше Величество, можно вас послать?

– Если это необходимо для создания боевого духа – не стесняйтесь.

Вот она какая, Королева Забо. Я только сказал:

– Нет, я не забыл про вашего Понтар-Дельмэра. Сию минуту выхожу.

***

– Вы убили мою дочь.

Пастор выдержал один из тех взглядов, с которыми ему уже доводилось встречаться. Этот толстый Понтар-Дельмэр, понастроивший дома по всему свету, в первую очередь был не архитектором. И не скорбящим отцом – он даже не пытался им казаться. Этот толстый мужик за огромным дубовым письменным столом, имевшим по странной прихоти владельца обволакивающую форму матки, прежде всего был убийцей.

– Вы убили ее, – повторил Понтар-Дельмэр.

– Возможно. Зато вы промахнулись.

Разговор начистоту (на мгновение перед Пастором встало лицо Габриэлы), и первые его реплики застали Серкера врасплох.

– В следующий раз не промахнусь.

Толстый человек сказал это, не повышая голоса. И добавил с намеком на улыбку:

– И этот следующий раз я могу создать когда угодно.

Пастор взглянул на Серкера:

– Серкер, будьте любезны объяснить этому убитому горем отцу: он уже ничего не может.

Скупое подтверждение Серкера.

– Правда, Понтар, по виду он сопляк, но держит нас за яйца. Тебе лучше сразу это понять, чтоб не терять зря времени.

Упершийся в Пастора взгляд окрасился долей недоверчивого любопытства.

– Да-а? Неужели он узнал что-нибудь из допроса Эдит? Вряд ли – она вообще не знала, что я в деле.

– Действительно, не знала. Это известие оказалось для нее довольно сильным ударом.

Жир дрогнул. Едва заметно, но дрогнул.

– Ваша дочь была в своем роде идеалистка, господин Понтар-Дельмэр. Продавая старикам порошок, она считала, что осуществляет активный бунт против своего собственного «предка», она стремилась, как теперь говорят, «разрушить образ отца». Когда же ей стало известно, что, в сущности, она лишь выполняла ваш заказ…

– Господи…

На этот раз он побледнел. Пастор же вогнал гвоздь еще глубже:

– Да, Понтар, вы сами убили свою дочь, я был только посыльным.

Пауза.

– Теперь, когда с этим вопросом все ясно, перейдем к более серьезным вещам.

Дом был из дерева. Все видимые детали этого дома были из дерева. Внутри каменного города – все породы, оттенки, все теплые деревянные тона. Одна из тех абстрактных архитектурных концепций, которые при воплощении дают абстрактные дома.

– Пастор нам хочет кое-что предложить, – вступил Серкер, – а отказать мы не можем.

Тут раздался негромкий стук в дверь кабинета, она отворилась, и на пороге возник слуга типа «старая бестия» в полосатом пчелином жилете. Выражение лица у него тоже было деревянное.

– Сударь, к вам господин Малоссен. Он утверждает, что ему назначено.

– Пошли его к черту.

– Нет! – воскликнул Пастор. Затем, переварив сюрприз: – Скажите, пусть подождет.

И, широко улыбнувшись «старой бестии», добавил:

– А вы на сегодняшний день свободны. Этот отдых будет вам весьма на пользу. Не правда ли, Понтар?

Слуга вопросительно взглянул на хозяина. Хозяин кивнул, и пчелка отправилась собирать взятки по Парижу.

– Малоссен нам в ближайшее время понадобится, – кратко объяснил Пастор, – а сейчас, поскольку я не люблю повторяться, вам придется прослушать вот это.

Он достал из недр своего старого свитера крошечную коробку и поставил ее на стол. Магнитофончик прилежно повторил Понтар-Дельмэру состоявшуюся накануне беседу Пастора и Серкера.

34

А в это время я, как последний дурак, вместо того чтобы взять ноги в руки, родственников под мышку и удрать на край света, маюсь у входа в кабинет. И вдобавок горю от нетерпения! Потому что при наличии Риссона в бегах, Джулии в коме и Верден в состоянии войны – мне лучше сидеть дома. Кроме того, этот номер с ожиданием, чтоб набить себе цену, мы уже проходили. И не раз. Я к нему зачем пришел? Получить по шее. Раньше начнешь – раньше кончишь. Это как укол – чем дольше готовишься, тем потом больнее. Мой вам совет, начинающие козлы отпущения: настоящий козел всегда идет навстречу взбучке, бия себя в грудь задолго до первых обвинений. Вот основополагающий принцип. Выведут тебя на расстрел, а ты так зарыдай, чтоб ружья заржавели. (Тут, конечно, нужен опыт и мастерство. У меня они есть.)

Итак, вместо того чтоб бежать со всех ног, я встаю со стула и, заранее заготовив согбенную спину, скорбную складку у рта, тоскливый взгляд, ненавязчиво дрожащую нижнюю губу и нервные, слабые пальцы, делаю шаг к кабинету Понтар-Дельмэра, намереваясь признаться в том, что его выдающееся произведение не выйдет в намеченный срок, что виноват в этом я, да, я, лишь я один, и мне прощенья нет, но я – опора многочисленной семьи, и если он начнет вонять, то мне дадут под зад коленом, и придется всей семьей идти на паперть… если же эта перспектива его отнюдь не огорчает, а наоборот, приводит в восторг, включается вторая сторона моей пластинки служебного пользования и я кричу: «Да, да! Так меня, я ничтожество, я червяк, топчите меня, бейте меня ногами, сюда, пожалуйста, здесь побольней, бейте по яйцам, ну, еще разок!» Обычно если первая сторона не действует, то вторая противника все-таки обезоруживает, и он бросает вас из страха доставить вам своими побоями слишком большое удовольствие. В обоих случаях конечное ощущение приближается к жалости задушевного ли характера («Боже, как он несчастлив и как ничтожны мои проблемы по сравнению с его горем») или характера клинического («Да кто ж мне подсунул этого мазохиста? Что угодно, но только не он еще раз, он меня вгонит в гроб своей тоской»). А если в промежутке между двумя версиями мне удастся вставить безразмерному Понтару мысль о том, что издательство «Тальон» все равно лучше всех справится с незамедлительным выпуском его твореньица, потому как все мы знаем его наизусть (так оно нам нравится!) – если мне удастся это ему втюхать, то дело выиграно. В общем-то, Королева Забо права: все складывается не так уж плохо.