Даниэль Пеннак - Господин Малоссен

• Название: Господин Малоссен
• Автор: Даниэль Пеннак
• Издательство: Амфора
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-311-Х

Это четвертая книга французского писателя Даниэля Пеннака о приключениях Бенжамена Малоссена – профессионального «козла отпущения», многодетного «брата семейства» и очень хорошего человека.

---

– И в скромных соседях, – продолжила племянница.

Она прямо смотрела на своего собеседника. Ее зеленые глаза улыбались.

– По ее возвращении, – сказала она, указывая на бабушку Тома, – будьте любезны… как добрый сосед… не беспокойте ее понапрасну.

Старик удивленно повел плечами.

– Я не говорю, чтобы вы вообще к ней не заходили, – пояснила племянница понимающим тоном, – я только прошу не слишком ее утомлять.

– Да, доктор, конечно… – промямлил старик.

– О нет, – смеясь, возразила племянница, – я всего лишь медсестра! А врач там, в машине. Смотрите…

Старик наклонился. Постель-Вагнер встретил его взгляд, полный удивления, робости и признательности.

– Ну вот, теперь нам пора ехать.

Племянница потянула мужчину за рукав, поднимая его, и устранила с прохода, не выпуская, однако, его плеча.

– Залезай в машину, Тома.

Свободной рукой она легонько хлопнула ребенка по голове, и он вскочил в машину, прижавшись в Постель-Вагнеру.

– Не так близко, – поправила племянница, – чтобы доктор мог переключать скорость. О чем ты думаешь?!

Тома отпрянул, будто его током дернуло.

– Так, – одобрила племянница. – Теперь вы.

Два пальца, как жало змеи, впившись ей в ребра, впихнули согнувшуюся пополам старушку на сиденье рядом с внуком. Тем же движением племянница прижала старика к задней дверце.

– А куда это вы собрались так поздно?

Он хотел ответить, но от давления на грудную клетку и боли в вывернутой руке у него перехватило дыхание.

– В вашем-то возрасте! И вам не стыдно?

Старик испуганно всхлипнул. Племянница слегка ослабила свои тиски.

– Откройте дверцу.

Пальцы старика нащупали ручку, и он кое-как открыл эту дверцу. Его оторвали от машины, грубо отпихнули, и, пока он считал носом плитки на полу в холле, задняя дверца «скорой» захлопнулась, и рукоятка револьвера обрушилась на череп Шестьсу, лежавшего под белой простыней.

– Так, – сказала племянница, – не легавый, уже хорошо, и он, в самом деле, мертв.

Она откинула простыню, подставляя татуированное тело неяркому свету лампочек салона.

– И это правда мой дядюшка… – прошептала она.

Она повеселела:

– Смотри, Тома, какая красота, дядя в наследство.

Ребенок не обернулся. Постель-Вагнер чувствовал, как от него волнами идет страх.

– Гони! Поехали! – хлопнула она доктора по плечу.

Судебный медик тронулся с места, и «скорая» медленно покатилась по пустынной улице.

Племянница весело продолжала:

– Вы заметили, доктор? За всю эту операцию я ни разу не подставила себя. Всегда прикрывалась чьим-нибудь телом. Техника защиты!

Она наклонилась к спинке переднего сиденья.

– Запоминай хорошенько, мой маленький Тома. Мужчина должен быть щитом для женщины.

Постель-Вагнер мягко переключил на вторую.

Во второй раз просвистела рукоятка револьвера. Три жестких удара разнесли радиоустановку скорой помощи.

– Нечего детям радио слушать: войны, убийства, дикая музыка, скандалы всякие… очень, очень вредно.

Первый перекресток был через пятьдесят метров. Постель-Вагнер спросил:

– Куда мне: направо, налево, прямо?

Племянница усмехнулась.

– У вас крепкие нервы, доктор. Ледрю-Роллен. Налево.

Потом спросила:

– Ты любил радио, Тома? Нет? Тебе больше нравился телевизор?

Постель-Вагнер отметил прошедшее время глаголов. Что-то замкнуло у него в мозгу. Ребенок не ответил. Постель-Вагнер ехал все так же на второй. Он вел плавно, без малейших толчков.

– Вы никогда не превышаете тридцати в час, доктор?

Племянница бросила взгляд через плечо. Она звонко, по-мальчишески, рассмеялась.

– Чтобы нас легче было вести?

Но зеркало заднего вида отражало пустую авеню Ледрю-Роллен.

– Это же не похоронная процессия, в конце концов! Поднажмите!

Постель-Вагнер легко нажал на газ.

– Неплохо придумано с халатом, да? Представьте себе, дед Тома был парикмахером. Но потом он умер.

Постель-Вагнер опять сбавил скорость, как будто внимательно прислушиваясь к тому, что говорилось.

– И его Тома, должно быть, не слишком любил, – продолжала племянница.

– Вы никогда не молчите? – спросил Постель-Вагнер в тоне обычного разговора.

Племянница, умолкнув, задумалась над этим вопросом. Она красноречиво приложила в раздумье палец к губам.

– Нет, – ответила она наконец. – И знаете почему?

– Почему? – спросил Постель-Вагнер.

– Потому что в тот день, когда я замолчу, я не скажу больше ни слова.

«Скорая» плелась почти шагом.

– А когда женщина до такой степени молчалива, это уже конец света.

Она придвинулась и сказала прямо в ухо Постель-Вагнеру:

– Кстати, о конце, если вы и дальше будете со мной дурака валять, доктор, ваш – не за горами. Поворачивайте направо, улица Шарантон, и в последний раз повторяю: быстрее.

Постель-Вагнер повернул за угол на той же скорости.

– Газу! – заорала вдруг племянница, воткнув дуло револьвера под челюсть врачу.

Правая нога Постель-Вагнера надавила на педаль, и «скорая» рванула вперед. Вцепившись в спинку сиденья, племянница удержалась. Но тут послышался стук. Это задняя дверца открылась от удара носилок, которые снялись с якоря.

Тело Шестьсу выскочило в ночь.

– Черт!

Скорая с визгом затормозила.

Выпучив глаза, обернувшись на открытую заднюю дверцу, племянница и доктор смотрели, как сноп искр вырвался из-под скрежещущих об асфальт носилок.

– Вот это да!

Племянница обернулась, впившись в доктора расширенными зрачками.

– Вы это специально сделали?

– Это не я хотел ехать быстрее, – заметил судебный медик, не сводя глаз с носилок.

– Точно, – сказала племянница. – Задний ход. Быстро!

Врач повиновался. Распахнутая настежь откидная дверца приближалась к носилкам, как разинутая пасть кашалота.

– Стоп!

Они были в нескольких метрах от тела.

– Выходите. Обойдите сзади и втащите эти носилки.

– Он весит девяноста два килограмма, – заметил Постель-Вагнер.

Взгляд племянницы скользнул по пустынной улице. Немного поколебавшись, она сдержалась.

– Нет уж, доктор, я шагу не сделаю из этой машины. Выходите, подтащите носилки досюда. Я останусь внутри и помогу вам втянуть дядю на место. Это единственное, что я могу для вас сделать, ну или убить вас…

Судебный медик открыл боковую дверцу, обошел машину сзади и взялся за ручки носилок. Пока Постель-Вагнер, пятясь, тащил носилки, согнувшись под тяжестью Шестьсу, племянница повернулась к Тома и его бабушке:

– Вот видите, – сказала она, приветливо улыбаясь, – он хотел оставить вас одних, но я вас не бросила.

Когда она вновь обернулась, спина врача уже вписалась в квадрат открытой дверцы.

– Браво! – вскричала племянница. – С виду не крепкий, а ведь дотащили! Теперь слушайте меня внимательно.

Пауза.

– Вы меня слушаете?

Постель-Вагнер сделал знак, что слушает.

– Вы встанете на колени и поднимете носилки как можно выше. Я возьмусь за ручки, а вы обойдете и поднимете с другой стороны. Договорились?

Опять кивок.

– Оружие у меня в кармане, доктор. Одно неверное движение – я бросаю моего дядюшку, и вы – покойник. Идет?

– Еще как, – одними губами ответил врач.

– Прекрасно. Так, осторожно; на три счета: сгибаем колени, вытягиваем руки. Раз… два… три!

Согнули, вытянули. Ручки носилок перешли от Постель-Вагнера к племяннице.

– Хорошо. Теперь идите поднимите сзади. Скорее!

Судебный медик взялся за две другие ручки, и племянница потащила носилки на себя, отступая маленькими шажками. Она продвигалась, согнувшись от тяжести под низким потолком машины.

– Колеса сломались! Больше не катится!

Толкнули, потянули, и носилки вернулись наконец на свое место.

– Ну вот, – выдохнула племянница.

– Ну вот, – выдохнул Постель-Вагнер.

Подняв голову, племянница не без удивления заметила на лице доктора улыбку разделенного усилия. Прямая откровенно-заговорщическая улыбка!

Она поняла весь смысл этой улыбки, когда, распрямившись, почувствовала на своем затылке холодное дуло.

– Ну вот, – отозвался эхом третий голос.

В ту же секунду чья-то рука скользнула в карман белого халата и освободила ее от тяжелого револьвера.

– Всё. Теперь можешь повернуться.

В том, что увидела племянница, обернувшись, едва можно было узнать человека. Какой-то живой матрас. Мрачный, мягкий и опасный. Образ, который она знала слишком хорошо. Устрашающее видение, которое проникло внутрь машины через оставленную открытой переднюю дверцу так бесшумно, будто возникло в ее собственном мозгу. Лицо без взгляда между тем пристально следило за ней из-за пластикового забрала, в котором отражался лишь отблеск ночи.

Лицо Закона.

Словно подтверждая эту догадку, раздался пронзительный вой сирен, и ночь озарилась сплошным мигающим сиянием. Одна, посреди улицы, машина скорой помощи в миг превратилась в некую драгоценность в лучах прожекторов. Открылась левая дверца. Другая форма, идентичная той, что держала племянницу, схватила бабушку Тома своими большими руками в стеганых рукавах.