Даниэль Пеннак - Плоды страсти

• Название: Плоды страсти
• Автор: Даниэль Пеннак
• Издательство: Амфора
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-723-9

Этот роман, продолжающий сагу о похождениях Бенжамена Малоссена, профессионального «козла отпущения» и «брата семейства», порадует читателя увлекательным детективным сюжетом и хорошим юмором.

---

Черт возьми, это действительно оказалось правдой: двое моих кретинов-братишек приучили Джулиуса к самым кощунственным выходкам, какие только возможны во время избирательной кампании! В то время как я надрывался, стараясь научить их уважать мнение других людей, расписывал перед ними прелести демократии и подчеркивал право личности на политические убеждения, они превратили нашу собаку в самого фанатичного из политических сектантов, которых знала французская столица!

– Прекрати, Джулиус, ради бога!

Джулиус не прекращал. Джулиус бежал по улице, и кандидаты в депутаты получали свою порцию душа. Не все. Некоторые кандидаты. Вдруг, вспомнив о недавней встрече в баре, я содрогнулся от ужаса. А что, если из-за этих маленьких обормотов Джулиус описал бы Мари-Кольбера прямо посреди «Крийона»? Впрочем, нет, за это не стоит волноваться. Джулиус Превосходный занимался политикой по-французски: нападал на имидж политического соперника, но всегда был готов вступить с ним в сделку, когда тот оказывался перед ним во плоти. Мерзавец! Продажная душонка. Вот какого реалиста воспитали! Бедная псина…

– Джулиус, прекрати!

На этот раз случай был гораздо серьезнее. Мы уже почти подошли к нашему дому. Несколько недель назад какой-то неизвестный наклеил на стену стоящего напротив дома плакат с ангельским личиком некоего Мартена Лежоли. С плаката на нас смотрела черно-белая Франция, которую Мартен Лежоли освещал трехцветным, как цвета национального флага, факелом. Что только не вытворяли с ним Жереми, Малыш и их банда: они подрисовывали ему рожки или усики, закрашивали черным фломастером зубы, ставили фонари под глаз, украшали его лоб прядью в виде запятой, копируя прическу Гитлера, превращали факел в непристойно торчащий пенис, все напрасно – каждое утро Мартен Лежоли возрождался заново: блестящий и улыбающийся, с трехцветным факелом в руке на новом, еще пахнущем типографской краской плакате. Опустив свою огромную задницу на тротуар, Джулиус Превосходный смотрел Мартену прямо в глаза. Когда я понял, что собака собирается сделать, было слишком поздно: она уже это делала. И я сбежал, признаюсь честно. Я отрекся от своего пса и побежал домой, как последний трус. Когда, оказавшись дома, я осмелился приподнять краешек занавески, Мартен Лежоли уже дымился: пар медленно поднимался над темной кучкой, весьма смахивающей на факел кандидата в депутаты, а Джулиус царапал лапами дверь, требуя пропустить его в дом.

Глупые выходки пса меня окончательно доконали. Я был сам не свой. Пока я жив, Тереза не выйдет замуж за этого Мари-Кольбера, и точка!

– Хочешь пари? – спросила у меня Жюли.

Я согласился и проиграл.

Тереза разбила мои аргументы один за другим. Начиная с базовых и заканчивая второстепенными. Короче говоря, все. Это случилось за обеденным столом. При полной тишине со стороны остальных членов племени. Ниже прилагается диалог.

Я. Тереза, ты доверяешь мне?

Она. Я доверяю только тебе, Бенжамен.

Я. Этот твой Мари-Кольбер… Я не могу понять его.

Она. Достаточно того, что я его понимаю.

Я. Но ты же ничего не знаешь о нем, Тереза.

Она. Его семья упоминается в книгах по истории XVII века.

Я. В наше время политика – не самая надежная профессия!

Она. Назови мне хоть одну профессию, которую можно назвать надежной в наше время.

Я. Да в конце концов, Тереза, ты что, его не видела? Он же человек не нашего круга!

Она. Мой круг – это жизнь.

Я. Угощать гостей пирожными, нарядившись в костюм от Шанель – это ты называешь жизнью?

Она. Да, это жизнь. Не лучше, не хуже, чем стоять в халате перед раковиной с грязной посудой.

Я. Это же богатый прохвост, аристократический хлыщ, Тереза, он нас всех презирает, я уверен, что до ужина у нас он никогда не выезжал из центра дальше площади Бастилии.

Она. А ты часто спускаешься к площади Согласия, Бенжамен?

Я. У них же в семье повешенный!

Она. Его брат никогда не покончил бы с собой, будь он знаком с тобой, я в этом абсолютно убеждена.

Я. Тереза де Роберваль… Нет, если откровенно, ты что, считаешь, что эта фамилия для тебя – Тереза де Роберваль?

Она. Твоего собственного сына зовут Господин Малоссен Малоссен. Я была против этого имени, если ты помнишь.

Я. Тереза, поверь мне, я ничего не имею против этого субъекта, однако не нахожу в нем ничего стоящего. Он прямой и жесткий, как слиток золота.

Она. А я вся состою из углов, значит, мы созданы для того, чтобы найти общий язык.

Я. Да ты разведешься через пять лет!

Она. Пять лет счастья? Я на такое и не надеялась.

Поскольку мещанские методы не давали никаких результатов, я решил использовать приемы, заимствованные из ремесла Терезы.

– Ладно, дорогая, давай успокоимся.

– Я спокойна.

– Брак – вещь очень серьезная.

– По этому пункту я с тобой согласна.

– Ты приняла меры предосторожности?

– Какие меры предосторожности?

– Ты изучила, по крайней мере, его гороскоп? А свой? А как насчет совместимости ваших гороскопов? Ты должна серьезно подготовиться к вашей будущей совместной жизни, разве не так?

– Астрология для этого не годится, Бенжамен.

– Как так?

– Астрология нужна для того, чтобы помогать другим, но не себе.

– Слушай, оставь деонтологию в покое, не загружай меня вопросами профессиональной этики!

– Я говорю не о деонтологии. Любовь делает людей слепыми, вот и все. Даже если бы я захотела погадать на нас двоих на картах, у меня ничего бы не вышло. Любовь нельзя предсказать, она создается любящими людьми. Возьми, к примеру, вас с Жюли…

– Давай оставим Жюли в покое, хорошо?

(Тем более что Жюли в настоящий момент выигрывала свое пари.) Решив оставить в стороне дипломатию, я нанес мощнейший удар:

– Тереза, Мари-Кольбер запретил нам присутствовать на вашей свадьбе, он сообщил тебе об этом?

– Ну и что? Ведь ты же против свадьбы. Он скорее оказывает тебе услугу, тебе так не кажется?

Могу вас заверить: между вопросами и ответами проходило не более полсекунды. Наконец я ударил из дальнобойного орудия:

– Послушай, Тереза, вначале я не хотел тебе этого говорить, но сегодня днем я внимательно наблюдал за Мари-Кольбером и расстался с ним с твердым убеждением, что он собирается использовать твой дар ради своей личной карьеры, только и всего. Это человек, вскормленный властью, и он женится на тебе по политическим соображениям!

– То есть он будет любить не меня, а мои способности предсказывать будущее?

– Точно. Ты интересуешь его лишь как ясновидящая.

– Ну что ж, это легко будет проверить.

Она произнесла эту фразу с такой спокойной улыбкой на лице, что я вновь ободрился, подумав, что еще не все потеряно.

– Я лишусь дара предсказывать будущее на следующий день после нашей брачной ночи, – добавила она. – Если он отвергнет меня, значит, он хотел жениться на гадалке, а не на женщине.

Нам всем потребовалось некоторое время, чтобы переварить смысл, заключенный в ее последних словах.

Первым сломался Жереми:

– Ты хочешь сказать, что, когда ты больше не будешь… ты не…

– Точно.

– Потому что вы еще не… он тебя еще не…

– Вздрючил? Трахнул? Заделал? Натянул? Отодрал? – закончила фразу Тереза, заимствуя лексику Жереми. – Я приняла для себя решение выйти замуж девственницей. Чтобы хоть чуточку внести оригинальности в наши семейные традиции…

– Это ты на маму намекаешь?

– Мама есть мама. А я есть я.

И ужин покатился в тартарары: Жереми стал яростно защищать честь нашей мамы. Тереза кричала, что не собиралась говорить о ней ничего плохого, поднялся общий галдеж, который длился до тех пор, пока все не вскочили из-за стола и двери в спальнях не захлопали, как в лучших буржуазных домах.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, где говорится, что любовь действительно прекрасна, как о ней говорят

1

Я сделал все. Я поистине сделал все возможное, чтобы помешать этому браку. Прежде всего, я выставил за дверь Тео, который решительно встал на сторону Терезы. Он в то время как раз переживал очередное любовное приключение с одним биржевым маклером и превозносил страсть как высшую из ценностей, оставшихся у человечества. Опираясь на свою специфическую, окрашенную в голубые тона логику, он забросал меня аргументами, которые, возможно, при иных обстоятельствах я нашел бы весьма интересными:

– Бен, не мешай Терезе выходить замуж. Если б ты знал, как мы с Эрве хотим иметь ребенка!

– Хочешь оказать мне большую услугу, Тео?

– Все, что пожелаешь.

– Топай домой и не возвращайся сюда до тех пор, пока я не улажу это дело.

– Бенжамен, только у вас дома я чувствую себя хорошо. Эрве перевели на работу в Токио, а у меня нет столько денег, чтобы болтать с ним каждый вечер по телефону.