Мэри Стюарт - Грозные чары

• Название: Грозные чары
• Автор: Мэри Стюарт
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21814-1

Приехав погостить к сестре на уединенный остров и килом южном море, молодая актриса Люси Уоринг узнает, что но соседству живет ее театральный кумир, великолепный Джулиан Гейл, внезапно покинувший сцену два года назад. Его пребывание на острове окутано какой-то тайной, проникнуть в которую Люси не удается. Неожиданно спокойствие мирного острова взрывается чередой ужасных событий: кто-то открывает стрельбу на пляже, крестный сын Гейла тонет в море, а затем Люси находит труп человека, которого только накануне видела возле дома Гейла. Страх, опасность и смерть за всем этим стоит человек, для которого убийство не более чем игра.

Мэри Стюарт одна из самых знаменитых писательниц в мире. Ее книги расходятся миллионными тиражами. В романах М. Стюарт изумительным образом сочетаются интеллектуальный детектив и романтическая история.

---

– Нет, еще не пришлось. Но послушайте, это ничего не доказывает! А если бы это был кофе! Кем бы он тогда был? Французом?

– Ну ладно, – дружески сказал он. – Оставим бедного Калибана просто неким абстрактным низшим духом. Ну, вот и все.

При этих словах белый кот потянулся, втянул когти и громко зевнул. Сэр Джулиан засмеялся:

– Зря вы меня поощряли. Простофиля слышал все это уже не раз, и, боюсь, бедный Макс тоже.

– А я нет, и меня это просто завораживает. Такой неисчерпаемый источник для развлечения. Надо бы мне перечитать пьесу и заново проглядеть подробности. Хотелось бы думать, что у сестры тут найдется эта книга.

– Возьмите мою, – немедленно предложил сэр Джулиан. – Думаю, она стоит где-то на верхней полке, Макс... Спасибо.

Последнее замечание он отпустил, увидев, что сын уже пошел за ней.

– Но если вы по ней работаете... – торопливо вмешалась я.

– Работаю? – Это слово, хоть и произнесенное самым легким тоном, прозвучало как-то неуместно. – Вы только что слышали, насколько серьезно. Да и в любом случае, я пользуюсь в этих целях «Пингвиновским» изданием, благо там можно писать и подчеркивать... А, спасибо, Макс, и вот вам еще ваши розы. Это моя собственная книжка. Пожалуй, довольно древняя и вся исчерканная, но, надеюсь, вы сможете не обращать на это внимание.

Я уже разглядела сделанные карандашом пометки. Держа книгу так, словно это был сам суфлерский оригинал из «Блэкфрайерс»[11] с авторской правкой на полях, я поднялась на ноги. Сэр Джулиан поднялся вслед за мной. Белый кот, слетев с его колен, прыгнул на пол и с видом оскорбленного достоинства зашагал с террасы вниз по ступенькам к розовому саду.

– Мне и в самом деле пора, – произнесла я. – Спасибо за книгу, буду обращаться с ней бережно-пребережно. Я... я знаю, что слишком засиделась, но мне и в самом деле было ужасно интересно.

– Дорогое мое дитя, это вы были очень добры к нам обоим. Я в высшей степени наслаждался этим визитом и надеюсь, вы скоро к нам вернетесь. Видите ли, существует определенный предел моей болтовни, которую могут выдержать Макс и кот, так что вновь обрести хорошо воспитанную и внимательную аудиторию – истинное наслаждение. Что ж, если вам пора...

Лес уже потемнел, быстро спускались сумерки. Учтиво проводив меня до конца розового сада, мистер Гейл указал тропу, ведущую на прогалинку с заводью. Белый кот был уже там и мечтательно разглядывал порхавшего вокруг жимолости белого мотылька. Макс Гейл подхватил кота на руки, распрощался со мной и быстро ушел.

Несколько минут спустя я услышала звуки пианино – он, не теряя времени, вернулся к работе. А потом стена деревьев сомкнулась за мной, и я уже ничего не слышала.

В лесу всегда было тихо, но теперь, когда ветви деревьев окутала тьма, эта тишина, казалось, приобрела какой-то приглушенный и тяжелый оттенок, который мог быть предвестником шторма. Запах цветов висел в воздухе, точно мускус.

Осторожно пробираясь вниз по тропе, я думала о недавней беседе – не о «теории», которой сэр Джулиан украшал свое изгнание, но о самом сэре Джулиане и о том, что говорили про него Фил и Годфри.

Было очевидно: с ним действительно что-то случилось – и еще не прошло до конца, – что-то очень плохое. Это чувствовалось не только в физических признаках, заметных даже моему глазу, но и в настороженно-бдительном отношении к отцу младшего Гей-ла. Однако с таким впечатлением резко контрастировал наш недавний разговор, причем не только нормальный, а скорее веселый тон беседы, но и даже отдельные фразы, употребление которых сэром Джулианом весьма удивило меня. Стал бы человек, лишь недавно выпущенный из санатория для душевнобольных, так небрежно и беспечно разглагольствовать о «лунатическом трансе» своего сына? Ведь этот сын, помимо всего, играл большую роль в душевном здоровье отца. И стал бы этот сын, в свою очередь, говорить о «навязчивой идее» отца и призывать меня «высмеять его»? Возможно ли, если ситуация была действительно серьезной, что Макс Гейл просто таким образом выходил из щекотливого положения? На чей счет надо было отнести ту созданную им колючую, напряженную атмосферу – на мой или его отца?

Тут я сдалась. Но что до идеи, будто сэр Джулиан Гейл может бродить по окрестностям с винтовкой в руках, представляя собой живую опасность всем и каждому, то я верила в нее не больше, чем прежде. С тем же основанием я могла бы заподозрить Филлиду или самого Годфри Мэннинга.

Впрочем, в первую очередь я бы заподозрила Макса Гейла.

Впереди уже слышалось журчание, и в просвете среди деревьев поблескивала поверхность воды. И в тот же миг я вдруг обратила внимание на какой-то странный шум, которого раньше не замечала, чем-то похожий на кудахтанье и гомон стайки наседок. Казалось, он доносится с той же полянки.

Через несколько секунд я поняла, что это – вечерний хор на пруду, кваканье бесчисленных населяющих укромную заводь лягушек. Я остановилась на опушке, чтобы подобрать полотенце, и, наверное, кто-то из них меня заметил, потому что кваканье вдруг оборвалось, сменившись ритмическим плюханьем множества ныряющих в воду маленьких тел. Заинтригованная, я попятилась назад за кусты и тихо-тихо прокралась по внешнему краю полянки к дальней стороне прудика, где деревья подходили к нему совсем близко. Теперь я была почти на самом берегу и, осторожно раздвинув ветки, поглядела вниз.

Сперва я не разглядела в сумерках ничего, кроме темного блеска воды, отражавшей просвечивающее сквозь ветви небо, да матовых кругов листьев маленьких лилий и каких-то плавающих водорослей. Потом, приглядевшись, я заметила на одном из листьев лилии здоровенную лягушку, горлышко ее раздувалось и пульсировало в такт диковинному и забавному пению. Тело у нее было толстеньким и пятнистым, как лавровый лист в лунном свете, а яркие крохотные глазки, похожие на ягодки черники, отражали лунный свет. Рядом с ней завела свою песню вторая лягушка, потом еще одна...

Радостная и заинтересованная, я замерла в своем укрытии. Хор с каждой минутой набирал силу и скоро уже счастливо квакал во всю мощь.

Внезапно снова наступила тишина, резкая, словно повернули выключатель. Потом моя лягушка нырнула. Поверхность воды вокруг зарослей лилий пошла кругами и зарябила – это весь хор разом рванулся в воду. Кто-то поднимался вверх по тропе из залива.

В первый миг я подумала, уж не ходила ли Филлида на пляж искать меня, но потом поняла, что по тропе шел мужчина – его выдавала тяжелая поступь и довольно громкое пыхтение. Потом я услышала, как он тихонько прочистил горло и сплюнул – осторожно, как будто старался не производить шума. Тяжелые шаги тоже были осторожными, а торопливое, запыхавшееся дыхание, с которым идущий явно пытался совладать, звучало в примолкшем лесу странно тревожно. Я отпустила ветки и замерла на месте, выжидая, пока он пройдет.

Он вышел на прогалину и оказался в лучах угасающего света. Грек – я его раньше не видела, – крепкий и широкоплечий молодой парень в темных штанах и водолазке с высоким горлом. Под мышкой он нес старую куртку, тоже серую, но посветлее.

На другой стороне заводи он остановился, но лишь для того, чтобы залезть в карман за сигаретой. Он сунул ее в рот и уже собирался чиркнуть спичкой, как вдруг спохватился, пожал плечами и, передумав, засунул сигарету за ухо. Никакими словами он не мог бы яснее выразить желание соблюсти секретность.

Когда он повернулся, чтобы продолжить путь, я отчетливо разглядела его лицо. На нем было написано такое тайное, скрытое возбуждение, что мне стало как-то не по себе и, увидев, как грек оглядывается по сторонам, словно услышал какой-то шум, я невольно съежилась за своей завесой листвы, чувствуя, как учащенно забилось у меня сердце.

Он не заметил ничего подозрительного. Отер тыльной стороной руки лоб, перекинул куртку под мышку с другой стороны и с той же торопливой осторожностью зашагал по крутой тропе вверх к Кастелло.

Надо мной в верхушках деревьев вдруг пронесся внезапный порыв ветра, и прокатившаяся меж стволов волна прохладного воздуха принесла свежий, резкий запах надвигающегося дождя.

Но я все стояла на месте, пока звуки шагов молодого грека не замерли вдали, а лягушка возле меня не вылезла на лист лилии и не раздула крохотное горлышко, собираясь петь.

ГЛАВА 6

Этот малый никогда не утонет.

У. Шекспир. Буря. Акт I, сцена 1

По каким-то причинам, которые я так и не удосужилась обдумать как следует, я не рассказала сестре про визит к Гейлам – даже на следующее утро, когда она решила разок спуститься на пляж и, проходя мимо заводи, показала мне тропу к Кастелло.

Утром, залитая ярким солнечным светом, прогалина выглядела совершенно иначе. Ночью вдруг налетел короткий шторм с сильным ветром, который замер перед рассветом, расчистив воздух и освежив лес. Внизу, в заливе, сиял под утренним солнцем песок, а слабый бриз рябил край моря.