Эдуард Лимонов - Чужой в незнакомом городе

• Название: Чужой в незнакомом городе
• Автор: Эдуард Лимонов
• Издательство: Константа
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 5-7622-0005-1

• Чужой в незнакомом городе

• Мальтийский крест

• Спина мадам Шатэн

• Моральное превосходство

• Муссолини и другие фашисты…

• Личная жизнь

• В сторону Леопольда

• Когда поэты были молодыми

• … Hit We With A Flower

• The Night Supper

---

Случайная встреча в тяжелую метель в четыре утра лишь подтверждала, что между нами много общего. Он и я сошлись у Карнеги Холл, в то время как одиннадцать миллионов жителей Большого Нью-Йорка почему-то не выбежали на этот угол.

Борщаговский взглянул на часы и допил кофе. Неожиданно физиономия его сделалась счастливо изумленной.

«Слушай, маленький! Ты мне как-то говорил, что познакомился через твоих балетных пэдэ с Барышниковым? Или я что-то перепутал?»

«Не перепутал. Познакомился. И даже на репетиции „Щелкунчика“ был, он меня приглашал. А что такое?»

«А то, что можно заработать большие мани. И тебе и мне… Слушай меня внимательно… Ты когда Барышникова увидишь?»

«Не знаю. У меня есть его телефон, и он заходит к моим друзьям довольно часто… Скоро наверное увижу. А в чем дело?»

«Узнай у него, не нужен ли ему орден?.. Денег у него невпроворот, должность есть, теперь ему наверняка хочется иметь награды… Поговори с ним… Лучше не по телефону.»

«Что ты имеешь в виду?»

«Что имею, то и введу, — загоготал Борщаговский. — Ордена я имею в виду. Например Мальтийский крест, или там орден Подвязки, или…»

«Георгиевский крест, — подсказал я. — Ты что в арт-дилинг перешел? Антиквариатом торгуешь?»

«Ты не хуя не понял, маленький, — сказал он ласково. И плюнув на зеленую пятерку, пришлепнул ее к прилавку. — Новый, что ни на есть взаправдашний Мальтийский крест может Мишаня поиметь, если захочет выложить определенную сумму. С бумагой, как положено, удостоверяющей что он — кавалер ордена… Мальтийский крест — 50 тысяч долларов, орден Подвязки — тот подороже будет… Хули ты на меня вылупился, думаешь Борщаговский с ума соскочил? Нет, маленький, просто у меня связи появились. Давай, сумеешь загнать Барышникову орден, десять тысяч из пятидесяти — наши. Пять мне — пять тебе. По-братски. А если за шестьдесят загонишь — двадцать тысяч наши! Ловкость рук и никакого мошенничества… — Он опять взглянул на часы. — Ой, бля, мне надо валить. Я завтра тебе в отель позвоню, идет?»

Мы вышли в метель.

Прыгая по Централ-Парк-Вест к отелю я думал, что могу попросить Лешку Кранца познакомить меня с Нуриевым. Лешка был когда-то его любовником. Пять тысяч с Барышникова, пять с Нуриева, я смогу снять квартиру и перебраться наконец на следующую ступень социальной лестницы… А может Борщаговский заливает? Вряд ли… он конечно любит помечтать, и у него остается достаточно нереализованных проэктов, но многие он реализовывает. И мани какие-то у Борщаговского всегда есть. И квартиру на пятьдесят первой улице и Девятой авеню он сумел выбить от Сити-Холл бесплатно, как «артист». Живет теперь в модерном билдинге с элевейтором и двумя дорменами на каждый подъезд. Правда в этом билдинге полно черных и даже пуэрториканцев, но все они «артисты», а не просто черные и пуэрториканцы. И опять же — центр Манхэттана, а не у хуя на рогах… Нет, Борщаговский умеет делать дела и зря пиздеть не будет. Каким однако образом он достает ордена? Для этого нужны связи с правительствами. Ведь ордена даются правительствами. А может быть за этим скрывается мошенничество? Скажем я уговорю Барышникова купить крест, а грамота, или какой там документ сопровождает крест, окажется подделкой? Бланк, например, подлинный, но украден?..

Размышляя над всеми этими проблемами, я поднялся в грязном, как опорожненный мусорный бак, оцинкованном элевейторе на свой десятый этаж отеля «Эмбасси». Из многих комнат просачивалась громкая музыка. Черные обитатели отеля и не думали еще ложиться. В то время как в белых домах пригородов уже звенели очевидно, первые будильники…

Разбудил меня звонок телефона. «Да…» — пробормотал я.

Бодрый голос Борщаговского заорал зычно и сильно в мое сонное ухо: «Ты совесть имеешь, бандит… Давно, еб твою мать, следует звонить Барышникову, дело делать, а ты в кровати телишься…»

«Не ори, Борщаговский, — попросил я. — По утрам у меня уши хрупкие…»

«Чтоб был в десять вечера сегодня в… — он помедлил, обдумывая где… — в том же кофе-шопе, где мы кофе ночью пили. ОК? Хозяин хочет видеть тебя. Хочет с тобой побеседовать. И получишь плакаты…»

«Какой Хозяин, какие плакаты?»

«Не задавайте лишних вопросов, товарищ. Подробности объясню при встрече.» — Хохоча, злодей положил трубку.

Никакого Барышникова конечно дома уже не было. На звонок ответила строгая женщина, убиравшая его квартиру на Парк-Авеню. «Он с восьми утра на репетиции.» Ясно было, что Барышников встает рано, дабы тренировать свои ноги. Они ведь приносят ему мани. Барышников был обязан заботиться о своих ногах.

С предосторожностями мы приблизились к нужному дому на седьмой авеню. Борщаговский несколько раз огляделся, прежде чем войти в дом. В холле, довольно запущенном, дормена не обнаружилось. Не взяв элевейтор, мы стали взбираться по лестнице. Он впереди, пыхтя я — сзади. На мое предположение, что он опасается закона, и следовательно мы совершаем нечто криминальное, Борщаговский обругал, меня.

«Дурак ты, маленький… закон не запрещает давать ордена известным людям. Дело лишь в том, что Хозяин — важный человек, и он не хочет быть скомпрометирован связями с такими подонками, как мы с тобой.»

«Я не считаю себя подонком», — возразил я, обидевшись. «Хорошо, маленький, считай себя, кем ты хочешь. Только, пожалуйста, никому не пизди о том, что увидишь. Хозяин — важный католический церковный чин, что-то вроде архиепископа будет, если на шкалу рашэн ортодокс церкви перевести. Ему связи с жидами анархистами противопоказаны.»

«Ты значит — жид, но почему я — анархист?»

«А кто ты, маленький? — ласково спросил он и даже остановился чтобы взглянуть мне в лицо. — У тебя ни хуя нет и висит плакат с лозунгом Бакунина над кроватью: „Distraction is Creation“[6]. Анархист, кто же еще…»

На пятом этаже мы остановились. Ближайшая к нам дверь тотчас открылась. Очевидно к нашим шагам прислушивались за дверь» «Входите быстро» — сказал голос. Мы вошли. В темноту.

За нами закрылась дверь. Вспыхнул свет. Из-за спины Борщаговского вышел человек. Поношенный черный костюм, черная рубашка с куском белого целлулоида под горлом. Седые короткие волосы. Лицо загорелое и морщинистое. Сильные серые глаза. «Вас никто не видел на лестнице?» — спросил он.

«Нет, экселенс, — сказал Борщаговский. — Ни одна собака». — Взяв меня за плечо, Борщаговский развернул меня. — Вот этот парень, о котором я вам говорил, «экселенс».

«Экселенс» поморщился. «Я неоднократно просил вас, мистер Борщаговски, называть меня Стефаном…»

«I beg your pardon»[7], Борщаговский выглядел очень смущенным. Об этом свидетельствовала даже несвойственная ему формула извинения. Он замолчал. Вслед за «экселенс» мимо книжных шкафов мы прошли в высокую залу. Я понюхал воздух. Пахло как в музе. Нежилым помещением.

«Садитесь, young man», — обратился ко мне «экселенс» ласково. И выдвинув один из восьми стульев, вдвинутых под массивный стол мраморной крышкой, указал мне на него. Сам он сел на такой же стул, но во главе стола. За спиной его оказалась стена с барельефом. Да-да, настоящий барельеф, и может быть из мрамора, изображающий две скрещенных руки — одна сжимала меч, другая свиток, очевидно по идее скульптора — папирус. Что бы это значило? подумал я. Барельеф, стол… У них что тут? Молельная? Зал заседаний?..

«Мистер Борщаговский очевидно объяснил вам суть дела. Но чтобы у вас не сложилось неверного впечатления о характере деятельности, которой мы занимаемся, — „экселенс“ перевел взгляд на Борщаговского и глаза его сделались злыми, — я хотел бы объяснить вам наши цели. Когда вы станете говорить с известным танцором Барышникофф, молодой человек, он, естественно, задаст вам вопрос „А кого вы представляете?“ Вы можете объяснить ему, что мы представляем fond-raising отдел организации называемой „Союз Свободных Церквей“. Наша цель — добывание фондов для организации. Может быть манера fond-raising покажется вашему другу Барышникофф необычной, но заверьте его, что мы находимся в пределах легальности. У нас очень сильные связи в правительствах стран мира и, как видите, мы стараемся употребить их на пользу, а не во вред…»

Я хотел было разочаровать его, что Барышникофф, с его двумя «фф» не мой друг, что мы всего лишь знакомы, но не успел. «Экселенс» включился опять.

«Союз Свободных Церквей стремится к объединению церквей мира, к слиянию религий в одну, к преодолению разобщения, к уничтожению религиозных распрей…»

Борщаговский улыбнулся половиной лица, обращенной ко мне, и подмигнул мне соответствующим глазом.

«… таким образом, удовлетворяя тщеславие богатых и сильных мира сего, мы однако, преследуем благие и праведные цели…» — закончил «экселенс». Он пристально посмотрел нa меня, и я почувствовал его сильный взгляд давлением на лобной кости. Может быть он хотел прочесть мои мысли?