Геннадий Паркин - Кладбищенская благодать

• Название: Кладбищенская благодать
• Автор: Геннадий Паркин
• Жанр: Криминальный детектив

---

— Ребята, а вы Кольку не встретили? — кое-как разлепив распухшие губки, проворковала Сонька.

— А мы его и не искали, — деланно равнодушным голосом пробурчал Вячик, наливая себе водки. — У нас своих дел по горло.

— Ну и пошел он… Я теперь Сашеньку люблю, — полезла она к Сашке целоваться.

Верка взяла меня под руку и, поманив Вячика, увлекла нас на кухню. Плотно прикрыв двери, она ногтями впилась в мою руку, пристально сверля наши непроницаемые лица своими кошачьими зелеными глазами.

— Что вы с ним сделали?

— С кем? — на всякий случай я попытался свалять дурака.

— С Драконом, как будто я не знаю. Вы его убили, — убежденно заявила она, продолжая раздирать мою руку.

— С чего ты взяла-то! — попытался я ослабить Веркину хватку.

— Что я, дура! На ваших рожах все без очков видно, — показала она на широкую царапину, пересекавшую лоб Вячика.

Вячик отстранил Верку от меня, крепко взял ее за плечи и, внимательно посмотрев прямо в глаза, тихо сказал:

— Вера, ты ничего не знаешь. Запомни, от этого зависит, жить ли нам всем. Тебе, мне, ему, Володе. Забудь об этом навсегда, понимаешь? Ничего не было. Мы обкатывали машину моего друга, к тебе заезжали выпить и приятно провести время, вот и все.

— Но у вас-то все нормально? — Верка переживала за нас и мне это, честно говоря, очень нравилось.

— Все хорошо, завтра разберемся с последними проблемами, но запомни, ты ничего не знаешь.

— А что я могу знать? — облегченно рассмеялась Верка. — Шляетесь где-то, алкоголики противные, а бедной девушке и выпить не с кем. Ладно, бывшие мужья не забывают. А ну, вперед, душа разгула требует.

И мы предались разгулу. Хотелось как можно скорее отключиться, забыть недавний кошмар, избавиться от ощущения постоянной опасности, прочно поселившейся где-то в области затылка, вообще отринуть все, что заставляет людей заниматься слежкой, интригами, обманом, пытками и физическим уничтожением себе подобных.

После третьего, примерно, стакана мне это удалось. Сознание фиксировало только уютную обстановку Веркиной квартиры, ласкающую слух музыку «Queen», обаятельную трепотню одноглазого Сашки, неуклюже пытающуюся изобразить стриптиз Сонечку, отвалившегося на спинку кресла и забывшегося в алкогольном анабиозе Вячика. Верку фиксировало даже не сознание, а каждая моя нервная клеточка, потому что она буквально растворилась во мне, плотно прижавшись всем телом и не отпуская ни на секунду.

Потом я кое-как дополз до спальни и отъехал в мир грез и сновидений. Во сне ко мне наведался Дракон, весь покрытый зеленой болотной слизью, он долго и старательно пытался что-то мне втолковать, но вместо слов у него изо рта выплывали пульсирующие водяные шары. Дракона вдруг сменил подполковник Свиридов, которого я в глаза не видел, но сразу узнал. Одет он был в черный гестаповский мундир с витым серебряным погоном оберштурмбанфюрера на левом плече и генеральскую мерлушковую папаху. Вместо звездочки на папахе сиял золотистый кладбищенский крест. Свиридов попытался выстрелить прямо мне в глаз из старинного кремневого мушкета, но вдруг рухнул на красную брусчатку мостовой, попираемой высотными зданиями с рубиновыми кремлевскими звездами на крышах. Из-за спины поверженного подполковника возник Сашка в полной боевой выкладке, с пулеметом Калашникова наперевес. Повязки на глазу не было, зато на Сашкиной груди, рядом с орденом Ленина болталась звездочка Героя Советского Союза. Он поливал бесконечными трассирующими очередями кремлевские звезды и они искорками рассыпались при попаданиях, а на их месте из ничего возникали царские двуглавые орлы. Потом все исчезло, что-то теплое приятным покрывалом окутало меня, и я провалился в черную пустоту глубокого крепкого сна.

* * *

Разбудил меня Вячик. Часы показывали девять утра, вся остальная компания пробуждаться не собиралась, но нам предстоял очень нелегкий день. Хотя пора бы нам к борьбе за выживание привыкнуть: легкостью бытия не отличались все последние дни.

Мы тихонько прошли на кухню, где Вячик уже приготовил реанимирующий напиток, смешав водку с каким-то ужасно дорогим итальянским вермутом. Состав оказался удачным, не успели мы выкурить по сигарете, как тревожный шум в голове прекратился, энергия теплым потоком наполнила мышцы, а по груди, так словно Христос босыми ногами прошелся.

Я потребовал добавки, но Вячик решительно сунул мне в руку чашку обжигающего кофе.

— Все, малыш, пока хватит. Сегодня нам трезвые головы нужны. Сейчас прими душ, желательно ледяной, побрей рыло и начинай ворочать мозгами. Тебе из Москвы надо убираться, чем быстрее, тем лучше. Володю КГБ прикроет, он же из-за них претерпел, я, еще не знаю как, но вывернусь, а ты рискуешь оказаться со всех сторон крайним. Пойду, позвоню Валерке, узнаю обстановку, — он одним глотком допил свой кофе и пошлепал в прихожую.

Пока я плескался в ванной, проснулась остальная шайка-лейка. Ко мне забрел Сашка, критически осмотрел себя в зеркало, поохал-повздыхал, проклиная всех женщин вообще и Соньку в частности, и принялся шумно умываться. Девчонки, тем временем, шустрили по квартире, заметая следы ночного разгула.

Появился озабоченный чем-то Вячик и с ходу поволок меня на балкон, подальше от лишних ушей.

— Малыш, мне надо увидеться кое с кем из МУРа. Сейчас пол-десятого, — он глянул на часы, — меня ждут на Петровском бульваре к одиннадцати. Здесь, у Веры, рубашка какая-нибудь свежая есть? Эту надо выбросить. Ты тоже смени гардеробчик, не дай Бог, на огаревских нарвешься. И пистолетик мне отдай, тебе он без надобности, а я попользуюсь.

Свой «ТТ» Вячик зашвырнул в Москва-реку, когда мы на обратном пути проезжали мост в Химках.

Рубашка у Верки нашлась, бывший второй муж хранил в платяном шкафу кое-что из одежды, не моего, правда, размера, но Вячику подошло в самый раз. Он переоделся, аккуратно упаковал старые вещи в полиэтиленовый пакет, решив избавиться от них по пути на Петровку. Со мной вопрос решился очень просто. Сашка, выбравшись, наконец, из ванной, неожиданно заявил:

— Ну, чем заниматься будем? Предлагаю составить мне компанию, хочу по магазинам помотаться. Вчера дома инвентаризацию проводил — шмотье сплошь старое. Пока чеки не просадил, надо прибарахлиться.

Посидев маленько на кухне и окончательно подлечив головы, так и порешили. Вячик отправляется к бывшим коллегам, мы с Сашкой прибарахляться, а дамье готовит обед из продуктов, которые все тот же Сашка накануне припер с Центрального рынка. Перед уходом я зазвал Верку в спальную и протянул ей упаковку пятидесятирублевок, пояснив: — Пусть у тебя побудут, мало ли что. Вот телефон, — я черканул на клочке бумаги минский телефон и имя-отчество матери. — В крайнем случае позвонишь и передашь половину. А остальное себе оставь, поминки по мне устроишь, — пошутил я и тут же пожалел о глупой шутке, такой тревогой полыхнули Веркины глаза.

* * *

Вячик подбросил нас с Сашей до «Сокола», развернулся и погнал на Петровку, а мы зашли во двор огромного, на целый квартал, семиэтажного дома, где жили, насколько я понял, сплошь советские милитаристы. Центр двора занимал ровный прямоугольник гаражей, окрашенных в защитные цвета, да и везде здесь чувствовался строгий армейский порядок. Возле подъездов слонялись солдаты и сержанты срочной службы в хромовых офицерских сапогах и гимнастерках генеральского сукна. Они, как пояснил Сашка, занимались обслугой генштабовского дома, выполняя обязанности шоферов, сантехников, дворников и консьержек. Детские площадки являли собой помесь Дисней-ленда и общевойскового физгородка, усложненного полосой препятствий десантного батальона. Приглядевшись к играющим ребятишкам, я как-то сразу понял, почему Сашка так стремился на Рязанский спецфакультет. Дети играли исключительно в войну, строго блюдя все требования воинских уставов.

Мы подошли к крайнему гаражу с белым номером 32 на воротах. Пока я восхищенно подсчитывал количество пущенных на гараж броневых плит, Сашка сбегал домой и вернулся с ключами. Через пять минут мы выехали из арки на вишневой «двадцать четверке» Сашкиного генеральствующего папаши и устремились по Ленинградскому проспекту в сторону центра.

— Даю рупь за сто, — оглянулся я на увешанный мемориальными досками генштабовский монолит, — что из всех американских ракет сюда точно пару штук нацелено.

— Не боись, — весело подмигнул циклопьим оком Сашка, — ты даже не представляешь, какое здесь бомбоубежище. Точно такой же дом, только на глубине сорок метров.

Хотя внешторговские чеки давали их обладателям более широкие, нежели остальным советским гражданам, возможности приодеться, магазины системы «Березка» изобилием товаров не баловали. Нет, товары имелись, но под прилавком, как это и должно быть в советской торговой сети. Поэтому мы с Сашкой умаялись, пока с огромным трудом нашли крохотный валютный магазинчик на Троицкой улице, где секцией мужской одежды заведовала его бывшая одноклассница, сумевшая помочь нам превратить никчемную бумагу в качественные импортные вещи.