Борис Сандрацкий - Пиратская история

• Название: Пиратская история
• Автор: Борис Сандрацкий
• Жанр: Морские приключения

---

— А может, это самое, Чед опять стал верить в небесного дурака? И от этого Чеду стало так неприятно, что он застрелился со стыдухи!.. Что, разве не могло так быть? На свете, это самое, всякое бывает…

Пираты ожидали от Жаклона чего угодно, любой соленой шуточки. Но при всем народе заявить, будто бы один из двух основателей города безбожников… нет, не-ет, такого себе во Фрис-Чеде еще никто не позволял! Усомниться в Чеде, в самом Чеде, с которого, можно сказать, все и началось!

И если б не безупречная пиратская репутация Жаклона, то неизвестно, что бы с ним сделали. В лучшем случае, привязали бы где-нибудь за городом к стволу генипаса. И денька через три пришли бы полюбопытствовать, что оставили от Жаклона дикие, не умеющие лаять собаки: только кости, или псы и кости сожрали бы?

Но это был свой парень, до того свой, что пираты решили не обижать его слишком круто.

— У тебя, Жаклон, — рассудительно сказали они, — мозги, видать, временно переплыли из головы в пятки. Надо сделать так, чтоб они переплыли назад!..

Мирно посмеиваясь, пираты подвесили Жаклона за ноги к потолку таверны — под балкой, вниз головой. Ненадолго, только до рассвета. А на рассвете сняли его оттуда — посиневшего, полумертвого, со вздувшейся головой и вытаращенными глазами. К вечеру следующего дня парень оклемался и никаких непонятных слов про Чеда больше не говорил. Видать, мозги у него теперь опять были на месте.

Про этот веселый случай в городе вспоминали еще долго. А сам Жаклон, опять же — под общий хохот, утверждал, что до того, как он потерял сознание, больше всего его под потолком таверны беспокоили, это самое, мухи, а так, это самое, все было очень просто и очень понятно.

5

Главным человеком на острове был молодой пират по имени Фил.

На его куртке из бычьей кожи не имелось никаких знаков отличия, но все знали, что он — адмирал Фрис-Чеда.

Коренастый, светловолосый, с массивными тяжелыми плечами, он был сыном фрис-чедского пирата, голландца по происхождению, и пленной португалки, дед которой, как она сама рассказывала, был китайским торговцем, осевшим когда-то в Европе. Этим, должно быть, объяснялся восточный разрез глаз Фила,

Своих родителей он почти не помнил. Его отец погиб у берегов Мексики. А вскоре и мать, отправившись верхом в горы за хворостом, вместе с лошадью свалилась в ущелье и разбилась о камни, а лошадь была еще жива и дергалась в конвульсиях, пока подоспевшие стражники не пристрелили ее. Фила воспитал старый пират-испанец по прозвищу Дукат.

Каждый год, ранней весной, во Фрис-Чеде происходили выборы нового адмирала. Пираты собирались в таверне. Распахнутые окна со стороны улицы облепляли дети. Потом, празднично одетые, приходили женщины и чинно усаживались на лавках. Никаких угощений на столах не было. Считалось, что еда и питье в такой торжественный момент — выборы адмирала! — будут лишь помехой.

От женщин и детей зависело многое. Фрис-чедские пираты верили в то, что у женщин особое чутье, благодаря которому они могут загодя разглядеть такие тонкости, которые мужчинам и не снились. А дети были на острове всеобщими любимцами, им тут ни в чем не отказывали. Жестокие к чужакам, пираты, возвращаясь во Фрис-Чед, становились снисходительными, словно стараясь обрести душевное равновесие. Так что кому быть новым адмиралом, решали сообща. Если пираты кричали: «Этот подходит!» а женщины и дети шумели, не соглашаясь, то выборы приходилось начинать заново.

Пираты были людьми привередливыми. Прикидывали, насколько хорош был прежний адмирал. Если приходили к выводу, что лучшей замены не найти, то его оставляли в этой должности еще на год.

Адмирал считался на острове, командиром в военных делах и судьей в житейских споpax. Морское ремесло он должен был знать лучше любого капитана, это подразумевалось само собой. Он один имел право распоряжаться, когда и куда, в какой район океана идти на разбойный промысел. Только от него зависел дележ награбленного. Он мог наказывать и миловать, и каждый островитянин обязан был подчиняться ему беспрекословно.

Фил уже четвертый год подряд был адмиралом, и это кое о чем говорило.

Когда пираты, рассорившись, приходили к нему, чтобы он их рассудил, Фил, полузакрыв глаза, терпеливо выслушивал обе стороны. Потом, ткнув пальцем, объявлял: «Этот — прав. А этот — дурак». И ни разу, как считали фрис-чедцы, не ошибся.

Но порой ссора была до того запутанной, что даже Фил ничего не мог понять. Вот, допустим, разругались два пирата. Как водится, отдубасили друг друга, но и после драки не разобрались, кто же из них победил, а значит — прав. Приводят их к Филу. Остальные пираты, сопя, ждут, что скажет адмирал.

— Ну, — спрашивает он, — из-за чего хари друг другу расквасили? Что, сами не помните? Тогда — седлайте-ка оба коней и — марш в горы, стервецы!

Оба спорщика вскакивали на коней и отправлялись в разные стороны. Без оружия, имея при себе лишь лассо. Победителем становился тот, кто, выследив в горах своего соперника, заарканивал его и, связанного, доставлял на площадь перед таверной.

В первый раз, когда Фила выбрали адмиралом, ему было девятнадцать лет. Но уже тогда старые пираты, даже втихомолку не осмеливались назвать его молокососом. Да и причин для этого не было. Возраст… ну, что значит возраст, если человек умен, ловок, изворотлив и не бросает слов на ветер. Скажет что-то и — и словно полено в землю вогнал одним ударом кулака. В море ходит с малолетства, года три уже покапитанил, вроде не капитан на вид — мальчишка, но это только на вид…

Была в молодом адмирале некая внутренняя, скрытая сила, которая отличала его от других пиратов. Он никогда не хвастал своей ловкостью, меткостью в стрельбе или познаниями в морском деле. Разговаривал мало и неохотно. Редко улыбался. Но стоило Филу выйти на улицу, и юные фрис-чедки вцеплялись в него взглядами так же крепко, как черноголовые птицы-тайфунники мертвой хваткой вцеплялись в охотничьи шесты. Он ни в кого не влюблялся — влюблялись в него. Фил не торопился с женитьбой. Подождут, снисходительно ронял он, никуда не денутся, пока сам себе не выберу самую лучшую.

Наполовину голландец, наполовину португалец, он никогда не бывал в Европе, но его туда и не тянуло. Только однажды, увлекшись в океане погоней за купеческой караккой, увидел вдали смутные очертания португальского берега. Никаких чувств у пиратского адмирала это не вызвало. Чужая земля, равнодушно подумал он.

Европейцев он если и уважал, то разве что за их умение мастерски изготавливать оружие и доспехи.

От площади веером расходились несколько городских улиц, застроенных крепкими одноэтажными домами из бревен мапу, дуба и манцинеллы. В одном из них вместе со стариком Дукатом жил Фил. Изнутри на стенах были развешаны военные трофеи. Ланские аркебузы с: ложами из черного дерева, инкрустированные костью. Венецианские колчаны, покрытые красной кожей с искусно тисненными на ней рисунками. Легкие, как пушинки, клинки и кинжалы из Толедо. Мадридские мушкеты со стволами из Дамаска. Пистолеты из Брешии, покрытые топкой чеканкой, и пистолеты из Нюрнберга, инкрустированные костью и перламутром…

При себе Фил обычно носил шестизарядный аугсбургский револьвер с кремневым замком, стилет, спрятанный под курткой, и кинжал в ножнах — на поясном ремне. Красивое оружие было его слабостью. Увидев на захваченном судне очередной великолепно сделанный трофей, Фил сразу оживлялся, и в глазах его появлялся сумасшедший блеск.

Прежними владельцами оружия, которое хранилось в доме Фила, были богатые европейцы, большей частью испанцы. Если кому-то из них удавалось уцелеть после нападения пиратов, ничего хорошего это не обещало. Фил говорил пленнику: «Не дуйся, дружище, но у тебя слишком красивое оружие, и у такого оружия может быть только один хозяин — это я. Поэтому в плен я тебя брать не стану. Прощай». И, вежливо наклонив голову, стрелял в пленника, не целясь, из револьвера.

Европейцы казались ему странными людьми. Почему, недоумевал он, их так безудержно влечет к золоту, к богатству? Почему тамошние католики и протестанты так ненавидят друг друга? Уж коль у них один на всех небесный дурак, то зачем же его делить между собой?

Для фрис-чедцев золото было всего лишь металлом, на который они обменивали в поселениях Карибских пиратов нужные товары. Порох, свинец, оружие, парусину, такелаж — то, что соседи, в свою очередь, с избытком награбили сами. Всего этого на острове и так хватало. Но Фил опасался, вдруг испанцам придет в голову надолго блокировать все подходы к острову, и потому запасался военным и корабельным снаряжением впрок.

Пшеницу, скот, соль, вино, ром, строительные материалы и инструменты обменивали в испанских городках на материке — на сахар и кожи, которые до этого перехватывали около Кубы, грабя там торговые парусники. Обмен происходил просто и скучно Скучно, потому что пираты заранее знали, что застигнутый врасплох испанский комендант уныло прокричит им с берега: