Флоринда Доннер - Шабоно

• Название: Шабоно
• Автор: Флоринда Доннер
• Издательство: София, Гелиос
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2006
• ISBN: 5-344-00196-7, 5-9550-0039-9, 5-9550-0860-8

Редкая, прекрасная книга Флоринды Доннер, женщины-сталкера из группы магов Нагваля Карлоса Кастанеды, приглашает читателя совершить путешествие в мир индейцев племени Яномама из Южной Америки. Объединяя в себе правду и вымысел, она передает захватывающие картины призрачного света джунглей, необычные настроения и чувства, и, что самое главное, она передает ощущение волшебства и силы индейского ритуала. Очаровательная, тонкая, волшебная и правдивая книга…

---

— Ты говорила с ним этим вечером? Что он сказал? — Он сказал, что все в руках Божьих.

Когда зазвонил к службе церковный колокол, я уже полностью собралась в дорогу. В первый раз со дня приезда в миссию я пошла к мессе. Индейцы и racionales заполнили деревянные скамьи. Они смеялись и болтали, словно на пирушке. Отцу Кориолано пришлось довольно долго их унимать, прежде чем он смог начать мессу.

Сидевшая рядом со мной женщина пожаловалась, что отец Кориолано всегда умудряется разбудить ее младенца свои громким голосом. Младенец и в самом деле заплакал, но не успел раздаться его первый громкий вопль, как женщина выпростала грудь и прижала ее ко рту ребенка.

Опустившись на колени, я подняла глаза к изображению Девы над алтарем. На Ней было расшитое золотом голубое одеяние. Лицо было поднято к небесам, глаза голубые, щеки бледные, а рот темно-красный. На одной руке у Нее сидел младенец Христос; другую руку, белую и нежную, Она протягивала к этим странным дикарям у Ее ног.

Глава 3

Милагрос с мачете в руке вел нас по узкой тропе вдоль реки. Сквозь дырявую красную рубаху просвечивала его мускулистая спина. Защитного цвета штаны, закатанные до колен и подвязанные выше пояса шнурком, делали его на вид ниже его среднего роста. Он шел резвым шагом, опираясь на внешние края стоп, узких в пятке и веером расширявшихся к пальцам. Коротко стриженые волосы и широкая тонзура на макушке делали его похожим на монаха.

Перед тем как идти дальше по тропе, уводящей в лес, я остановилась и оглянулась. За рекой, почти скрытая в излучине, лежала миссия. Пронизанная сиянием утреннего солнца, она, казалось, стала чем-то неосязаемым. Я почувствовала странную отчужденность не только от этого места и людей, с которыми провела минувшую неделю, но и от всего, что было столь привычно мне прежде. Я ощутила в себе какую-то перемену, словно переправа через реку стала отметиной в судьбе, поворотным пунктом. Что-то, видимо, отразилось на моем лице, потому что поймав на себе взгляд Анхелики, я уловила в нем тень сочувствия.

— Уже далеко, — сказал Милагрос, остановившись рядом с нами. Сложив руки на груди, он блуждал взглядом по реке. Ослепительно сверкавший на воде утренний свет отражался на его лице, придавая ему золотистый оттенок.

У него было угловатое, костлявое лицо, которому маленький нос и полная нижняя губа придавали неожиданное выражение ранимости, резко контрастировавшее с мешками и морщинами вокруг раскосых карих глаз. Они неуловимо напоминали глаза Анхелики, в них было такое же вневременное выражение.

В полном молчании мы зашагали под громадами деревьев по тропам, затерянным в густом кустарнике, сплошь увитом лианами, в переплетении веток, листвы, ползучих растений и корней. Паутина невидимой вуалью липла к моему лицу. Перед глазами у меня была одна лишь зелень, а единственным запахом был запах сырости. Мы перешагивали и обходили упавшие стволы, переходили ручьи и болота в тени высоких бамбуковых зарослей. Иногда впереди меня шел Милагрос; иногда это была Анхелика со своей высокой узкой корзиной за плечами, которая удерживалась на своем месте надетой на голову специальной лубяной повязкой. Корзина была наполнена тыквенными сосудами, лепешками и жестянками сардин.

Я не имела представления, в каком направлении мы идем. Солнца я не видела — только его свет, сочащийся сквозь густую листву. Вскоре шея у меня занемела от глядения вверх, в немыслимую высь недвижных деревьев.

Одни лишь стройные пальмы, неукротимые в своем вертикальном порыве к свету, казалось, расчищали серебристыми верхушками редкие заплатки чистого неба.

— Мне надо передохнуть, — сказала я, тяжело плюхнувшись на ствол упавшего дерева. По моим часам шел уже четвертый час дня. Мы без остановок шагали вот уже больше шести часов. — Я умираю от голода.

Передав мне калабаш из своей корзины, Анхелика присела рядом со мной.

— Наполни его, — сказала она, указав подбородком на протекавший поблизости неглубокий ручей.

Сев посреди потока на корточки с широко расставленными ногами и упершись ладонями в бедра, Милагрос наклонялся вперед, пока его губы не коснулись воды. Он напился, не замочив носа.

— Пей, — сказал он, выпрямившись.

Ему, должно быть, около пятидесяти, подумала я.

Однако неожиданная грация плавных движений делала его намного моложе. Он коротко усмехнулся и побрел вниз по течению ручья.

— Осторожно, не то искупаешься! — воскликнула Анхелика с насмешливой улыбкой.

Вздрогнув от ее голоса, я потеряла равновесие и бултыхнулась в воду вниз головой.

— Не получится у меня напиться так, как это сделал Милагрос, — небрежно сказала я, отдавая ей наполненный сосуд. — Лучше уж мне пить из калабаша.

Усевшись возле нее, я сняла промокшие теннисные туфли. Тот, кто сказал, что такая обувь лучше всего годится для джунглей, никогда не топал в ней шесть часов подряд.

Мои ноги были стерты и покрылись волдырями, коленки исцарапаны и кровоточили.

— Не так уж плохо, — сказала Анхелика, осмотрев мои стопы. Она легонько провела ладонью по подошвам и покрытым волдырями пальцам. — У тебя ведь отличные жесткие подошвы. Почему бы тебе не идти босиком? Мокрые туфли только еще сильнее размягчат стопы.

Я посмотрела на свои подошвы; они были покрыты толстой ороговевшей кожей в результате многолетних занятий каратэ.

— А вдруг я наступлю на змею? — спросила я. — Или на колючку? — Хотя ни одна рептилия мне еще не попадалась, я замечала, как Милагрос и Анхелика время от времени останавливаются и вытаскивают засевшие в ступнях колючки.

— Надо быть круглым дураком, чтобы наступить на змею, — сказала она, сталкивая мои ноги со своих колен.

— А по сравнению с москитами колючки тоже не так уж плохи. Тебе еще повезло, что эти мелкие твари не кусают тебя так, как этих racionales. Она потерла мои ладони и руки, словно надеясь отыскать в них ответ на эту загадку. — Интересно, почему это? Еще в миссии Анхелика изумлялась тому, как я, подобно индейцам, сплю без москитной сетки. — У меня зловредная кровь, — сказала я с усмешкой. Встретив ее озадаченный взгляд, я пояснила, что еще ребенком часто уходила с отцом в джунгли искать орхидеи. Он неизменно бывал искусан москитами, мухами и вообще всякими кусачими насекомыми. Но меня они почему-то никогда не донимали. А однажды отца даже укусила змея.

— И он умер? — спросила Анхелика.

— Нет. Это вообще был очень необычный случай. Та же змея укусила и меня. Я вскрикнула сразу вслед за отцом.

Он решил было, что я его разыгрываю, пока я не показала ему крохотные красные пятнышки на ноге. Только моя нога не распухла и не побагровела, как у него. Друзья отвезли нас в ближайший город, где моему отцу ввели противозмеиную сыворотку. Он болел много дней.

— А ты? — А со мной ничего не было, — сказала я и добавила, что именно тогда его друзья и пошутили, что у меня зловредная кровь. Они, в отличие от доктора, не верили, что змея истощила весь запас, яда на первый укус, а того, что осталось, было недостаточно, чтобы причинить мне какой-то вред. Еще я рассказала Анхелике, как однажды меня искусали семь ос, которых называют mata caballo — убийцами лошадей. Доктор подумал, что я умру. Но у меня только поднялась температура, и несколько дней спустя я поправилась.

Никогда прежде я не видела, чтобы Анхелика так внимательно слушала, слегка наклонившись вперед, словно боясь упустить каждое слово. — Меня тоже однажды укусила змея, — сказала она. — Люди подумали, что я умру. — Она помолчала немного, задумавшись, потом ее лицо сморщилось в робкой улыбке. — Как по-твоему, она тоже успела на кого-то извести свой яд? — Конечно, так оно и было, — сказала я, тронув ее иссохшие руки.

— А может, у меня тоже зловредная кровь, — сказала она, улыбнувшись. Она была так тщедушна и стара. На мгновение мне показалось, что она может растаять среди теней.

— Я очень старая, — сказала Анхелика, посмотрев на меня так, словно я произнесла свою мысль вслух. — Мне давно уже пора бы умереть. Я заставила смерть долго ждать. — Она отвернулась и стала смотреть, как муравьиное войско уничтожает какой-то куст, отгрызая целые куски листьев и унося их в челюстях. — Я знала, что именно ты доставишь меня к моему народу, знала с той самой минуты, как тебя увидела. — Наступило долгое молчание. Она либо не хотела говорить больше, либо пыталась найти подходящие слова. Она посмотрела на меня, загадочно улыбаясь. — Ты это тоже знала, иначе тебя бы здесь не было, — наконец сказала она с полной убежденностью.

На меня напал нервный смешок; всегда ей удавалось смущать меня этим своим особым блеском глаз.

— Я не знаю толком, что я здесь делаю, — сказала я. -Я не знаю, зачем иду вместе с тобой.