Марина Юденич - Нефть

• Название: Нефть
• Автор: Марина Юденич
• Издательство: Популярная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-903396-02-3

Придет время, и конец XX века историки назовут эпохой борьбы за нефть. Страны и целые континенты оказались на пороге энергетического коллапса. Вспыхнули войны, запылал Ближний Восток. Россия стала объектом политического и террористического шантажа. Следом пришло время государственных переворотов, провокаций и небывалой коррупции. Сохранить статус великой державы или превратиться в большую аграрную страну на окраине Европы, природные богатства которой странным образом оказались в собственности международных корпораций или отдельных лиц? Страна оказалась на краю пропасти, в нескольких шагах от финала собственной великой истории…

Этому времени посвящен роман, основанный во многом на документальных материалах и личных наблюдениях автора, которой довелось оказаться практически в центре событий.

---

Почему-то в этот миг он подумал именно о газетчиках, но это была своего рода сублимация мысли, потому что в действительности следовало бы говорить о лицах американцев. Всей нации — и огромного, подавляющего ее большинства, размером в какие-нибудь абсолютные 99,9999 %. Впрочем, на проблему можно было посмотреть и шире. В планетарном масштабе. И заявить с уверенностью, что абсолютное большинство людей, населяющих Землю в 1992 году, глубоко изумилось бы, произнеси кто вдруг это самое слово, обозначая ключевую проблему человечества в обозримом будущем. В течение каких-нибудь десяти-пятнадцати лет. И — тем не менее — это было так. И Стивен писал.

«…на протяжении последних 30 лет мы наблюдаем социально-экономическое явление — хаотизация мирового рынка энергоресурсов. С начала 70-х годов XX века цена нефти в течение коротких периодов времени — года-двух — стала резко колебаться, повышаясь порой в несколько раз: от 5-10 долл. за баррель до 35 долл. за баррель, и в такой же пропорции понижаясь. Ранее такого феномена мировая энергетика и экономика не знали — цены энергоресурсов, за редкими исключениями, связанными с войнами, изменялись с небольшими колебаниями преимущественно эволюционно.

Первый «нефтяной кризис» в мире разразился в 1973 году, после того как цены на нефтепродукты менее чем за год выросли приблизительно в 7 раз — с 1,75 долл. за баррель до 13 долларов. Считалось, что кризис стал своеобразной платой за всеобщую энергетическую расточительность. Цена энергоресурсов тогда практически во внимание не принималась. Эта дата — 1973 год — стала впоследствии точкой отсчета периода бурного внедрения энергосберегающих технологий во все сферы общественной жизни, что, в сущности, является точкой отсчета для эпохи постиндустриальной цивилизации.

Следующий энергетический кризис пришелся на 1979 год, когда цена нефти скачкообразно возросла еще приблизительно в три раза, достигнув уровня в 39 долл. за баррель. Этот до сих пор не побитый рекорд мировых цен был установлен во время исламской революции в Иране и разразившихся вслед за этим событием кризисов в отношениях США и Ирана, Ирака и Ирана. Не последнюю роль в этом сыграла и имевшая место в то время политическая конфронтация между экспортирующим нефть СССР и импортирующим ее Западом.

С этой «запредельной» планки началось медленное, но стабильное снижение мировых цен. Происходило это хорошо видимыми на рисунке волнами. Первая ярко выраженная «ценовая волна», начавшаяся с подъема в 1979 году и закончившаяся спадом в 1986 году, продолжалась 7 лет. Сегодня мы находимся, можно сказать, в эпицентре следующей семилетней волны, которую следует ограничить временными рамками 1987–1994 годов, с абсолютным минимумом в 8 долл. за баррель и максимумом в 33 долл. за баррель в 1991 году. Если первый раз цена нефти на уровне свыше 30 долл. за баррель держалась около 5 лет, то во второй раз она простояла на этой отметке лишь несколько месяцев. Возможно, не последнюю роль в такой краткосрочности этого этапа энергетического кризиса сыграл крах Советского Союза, промышленные потребности которого в нефтяном сырье после 1991 года сократились более чем в два раза, а добыча упала менее чем на 40 процентов. Таким образом, дальнейшую, очевидно также короткую (вероятно — четырехлетнюю) волну цен следует ожидать в 1995–1998 годах. Фаза ее подъема, очевидно, придется на 1994–1996 годы.

Очередной, пятый рывок цен ожидается с конца 1998-го до середины 2000-го, с отметки в 10 долл. за баррель до 33 долл. за баррель…» В принципе, он мог бы расширить прогноз, заведя его за рамки уходящего века. Но тенденции были ясны. И любому, кто даже бегло пробежался бы по колонкам цифр, аккуратно выведенным в преамбуле, слово НЕФТЬ, набранное крупным жирным шрифтом, уже не казалось бы причудливой метафорой. Впрочем, для принципалов, пусть и гипотетических, пока это не было новостью. От него ждали другого. Рекомендаций. Пришло время файлов, упакованных в папке НЕФТЬ. Их было три, обозначенных так же коротко и емко. И такими же крупными буквами.

АЛЬТЕРНАТИВЫ

БЛИЖНИЙ ВОСТОК

РОССИЯ

Именно в таком порядке. По крайней мере, он отчетливо видел именно этот порядок. Вплоть до сегодняшнего дня, а вернее, до того момента, пока Дон Сазерленд не указал ему на существенную брешь в субъективном осмыслении проблемы.

АЛЬТЕРНАТИВЫ — немедленно уступали первую позицию. Хотя в душе Стив и теперь полагал, что поиск альтернативных источников из всех вариантов решения энергетической проблемы является самым прогрессивным. Какие бы сумасшедшие гении ни вмешивались в игру. За ним отчетливо проглядывала неразличимая пока в деталях, но — неизбежная и необходимая — стабильная энергетика XXI века. Однако ж — субъективный критерий, будь он трижды неладен! Верный принципу коротких «говорящих» названий, Стив называл его «фактором больного зуба». Здесь было все просто и ясно. «Больным зубом» уходящего Буша (а значит, и республиканцев на ближайшие пару-тройку десятилетий) станет БЛИЖНИЙ ВОСТОК.

На первый взгляд, их война в Заливе была короткой и победоносной. «Мы победим!» — сказал Буш в Вашингтоне 17 января 1991 года. А уже 3 марта в палатке на захваченной иракской военной базе Савфан Ирак официально принял условия мира. Вернее — иракские генералы. Но не Саддам. И в этом крылся залог той самой зубной боли, которую теперь — спустя полтора года — уверенно прогнозировал Стив. Больной зуб звался Саддамом, и Стивену было совершенно очевидно, что, в сущности, угробив двести тысяч своих солдат и триста воинов коалиции, он умудрился оставить президента Буша с носом. Аналитики Госдепа рассчитывали, что иракцы воспользуются ситуацией и сами избавятся от Саддама. И просчитались. Зуб, как бы ни колдовали над ним искусники-стоматологи, уже никогда не станет здоровым. И будет — то тихо ныть, то взрываться приступами нестерпимой боли, до тех пор, пока кто-нибудь не решится выдрать его к чертовой матери. И неизвестно еще, чем обернется это мучительное удаление. Навскидку — просматривались отнюдь не радужные перспективы. Но несмотря на это, приведись Стиву писать сценарий для принципалов-республиканцев, фактор «больного зуба» с неизбежностью вывел бы файл «Ближний Восток» на безусловное первое место. С демократами все было чуть сложнее. Во-первых, их «зубная боль» была хворью застарелой, едва ли не хронической. Имя ей было — СССР, а позже — Россия. И это было совершенно объективное, легко объяснимое обстоятельство. Большинство тех, кто в разное время ведал внешней политикой демократической партии были выходцами из стран Восточной Европы. Где-то он даже читал про синдром «детей Варшавского договора» и был полностью согласен с этим определением. Патологическое неприятие России — было не то, что синдромом — пожалуй, комплексом. Это не поддавалось осмыслению. Отчетливо веяло мистикой. Бжезинский, Маски и малоизвестная женщина с невыразительной внешностью пожилой домохозяйки — Мадлен Олбрайт, на подхвате у обоих. Это и была мистическая составляющая. Почему именно они? Почему исключительно и последовательно во внешней политике? Почему именно у демократов? Природа же самого синдрома была проста и понятна. Совершенно очевидно, что основные пути решения стратегической проблемы, сформулированной в папке «Нефть», комитет грядущих принципалов пожелает найти в папке «Россия». Таким и будет заголовок основного сценария.

2003 ГОД. МОСКВА

Она позвонила ночью. И — странное дело — я не испугалась и даже не встревожилась. И, разумеется, в тот момент, когда мелодичная трель звонка просочилась в мое расслабленное сознание, знать о том, что это звонит она, я не могла. И предположить не могла — мы не общались уже довольно долго. Да и общались когда-то не так, чтобы слишком близко. Словом, это был внезапный ночной звонок. И только.

— Прости. Я знаю, что поздно и мы теперь так далеко друг от друга…

— Километрах в двенадцати, полагаю…

Это была «стадия реверансов». Определение из нашего общего прошлого. Когда — отдавая дань безупречному воспитанию посольской дочки — она вдруг впадала в небывалую деликатность и пускалась в долгие пространные рассуждения о том, как это мучительно неловко — грузить своими проблемами окружающих, пусть и друзей. И особенно — друзей…

— Я не об этом…

— А я об этом. О глубоких придворных реверансах, которые, как и прежде, можно оставить для других случаев жизни.

— Спасибо. Мне очень нужно поговорить с тобой. Очень.

— Прямо сейчас?

— Н-нет, конечно. — Сто к одному, она хотела сказать: да. Но — реверансы. Три часа по полуночи. Невозможно.

— Завтра?

— Да, да. Если ты смогла бы завтра…То есть уж — сегодня.

— Хочешь приехать?

— Нет. Давай где-нибудь… все равно… Где потише. И никаких…ну, ты понимаешь.

Реверансы. Никаких «рублевских рож» хотела сказать она — но сдержалась. Я вспомнила ресторанчик. Почему-то потом, много позже, я уже была склонна придать этому выбору если не мистическое, то уж по меньшей мере символическое значение. Но это часто бывает с людьми, когда случается что-то из ряда вон выходящее, особенно — страшное или трагическое. Кажется, что, предваряя событие — вокруг буквально роились знаки судьбы, и ангелы-хранители отчаянно, но безмолвно били крыльями, и персты призраков, воздетые из хлябей земных, прямо возвещали опасность.