Антон Первушин - Космонавты Сталина. Межпланетный прорыв Советской Империи

• Название: Космонавты Сталина. Межпланетный прорыв Советской Империи
• Автор: Антон Первушин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-08601-3

Одним из главных и общепризнанных достижений Советского Союза считается прорыв в космос. Это был потрясающий воображение шаг, сделавший СССР не просто могущественной державой в ряду других держав, но государством, определяющим контуры Будущего. Первый спутник, первая собака на орбите, первый космонавт, первые межпланетные аппараты, первые групповые полеты, первые орбитальные станции – что можно добавить к этому великолепному списку?

Тем не менее, в истории советской космонавтики существуют пробелы. Авторы многочисленных книг часто замалчивают тот факт, что основные научно-технические достижения, предопределившие эту историю, были сделаны в эпоху Иосифа Сталина. Рассказу о ракетных разработках советских ученых и космонавтах Сталина посвящена новая книга Антона Первушина из цикла «Битва за звезды».

Книга снабжена библиографией, ссылками на сетевые ресурсы и богатым иллюстративным материалом.

---

Сначала Морозов распространял по деревням революционную литературу, потом участвовал в боевой акции по освобождению одного из арестованных товарищей. Акция провалилась и Николая отправили в Женеву. Но и там он долго не усидел и в январе 1875 года вернулся в Россию, где был немедленно арестован. Только через три года он вышел на свободу и примкнул к организации «Земля и воля», а после ее раскола – к террористическому крылу «Народная воля.» В 1880 году в эмиграции познакомился с Карлом Марксом, который передал ему для перевода на русский язык текст «Коммунистического манифеста.»

В 1881 году Морозов был вновь арестован, и его арест совпал по времени с покушением на царя Александра II. Николай был уверен, что его казнят вместе с другими народовольцами, но суд вынес другой приговор: пожизненное заключение.

Три года Морозов провел в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, потом – в Шлиссельбургской крепости. Только амнистия 1905 года освободила его.

За двадцать пять лет тюремного заключения Николай Морозов написал более двадцати книг самого различного содержания. Среди них можно найти труды по физике и химии, по математике и астрономии, по лингвистике и истории религий.

Баловался он и фантастическими рассказами. Ведь одно вытекало из другого, научно-популярные писания вызывали соблазн придать сложным идеям еще более изящную и интересную форму, что и позволяла делать научная фантастика. Возможно, этому поспособствовала и гуманитарная деятельность издателя Сойкина, который с согласия властей снабжал шлиссельбургских сидельцев новинками научной и приключенческой литературы.

Большинство из произведений Морозова так и не были опубликованы. А те из них, которые все-таки увидели свет, опоздали и не вызвали того резонанса, на какой мог рассчитывать автор.

Чтобы понять, какого писателя потеряла российская фантастика, возьмем маленькую книжечку «научных ио-луфантазий» под названием «На границе неведомого», напечатанную в 1910 году московским издательством «Звено.»

Сразу бросается в глаза, что тексты, составляющие этот сборник, созданы еще в XIX веке. Позднее Морозов признавался, что написал их исключительно для того, чтобы развлечь друзей-народовольцев, сидевших в соседних камерах.

Наибольшую известность получил рассказ «Путешествие в мировом пространстве.» Он был написан в 1882 году и опубликован среди других «полуфантазий.» Впервые его переиздали в журнале «Техника – молодежи» (1963) под названием «Лунные кратеры и цирки» после смерти автора. Уже тогда рассказ сократили, однако зачем-то понадобилось издавать и совершенно куцый его вариант, озаглавленный «Путешествие в космическом пространстве», – он был напечатан в сборнике «Вечное солнце» (1979), который, по замыслу редакторов «Молодой гвардии», должен был представить читателю из эпохи «развитого социализма» палитру утопической и научной фантастики конца XIX – начала XX веков. В итоге наиболее значимый для российской литературы рассказ о межпланетном полете был выхолощен и похоронен среди других произведений – вполне «проходных», но зато написанных классиками.

Чем же рассказ Морозова значим? Дело в том, что «этот набросок» (как уничижительно называла «Путешествие» советская литературная критика) был первым рассказом русскоязычного писателя, созданным в форме, которая на полвека станет общепринятой для жанра научной фантастики. В нем удивительным образом сочетаются романтическая поэзия и научные данные, героика великих свершений и гипотезы на грани озарения. Подобная зажигательная смесь целые десятилетия будет подпитывать умонастроения энтузиастов-технократов, став своеобразной смазкой прогресса.

Рассказ Николая Морозова начинается довольно необычно: герой сидит в тюрьме, но ему кажется, будто бы его заключение – это сон, а в реальности он является членом экипажа удивительного межпланетного корабля, направляющегося к Луне:

"…Все мои друзья, по многолетнему и, казалось, уже минувшему заключению, были здесь со мной, в каюте летучего корабля, высоко, высоко над поверхностью земли.

Две изящные головки, одна темно-русая и другая светло-русая (и эти были, несомненно, Вера Ф. и Людмила В.), смотрели из окна каюты на удаляющуюся, как бы падающую вниз землю, поверхность которой направо – к западу – была кое-где покрыта редкими кучевыми облаками, а налево – к востоку вся заслонена снежно-белым покровом сплошных туч, ярко озаренных косыми лучами солнца.

– Прощай, земля! – сказала Людмила, а Вера не сказала ничего и лишь молча смотрела вниз. Из остальных товарищей здесь были на этот раз только Поливанов и Янович. Другие остались там, внизу, и где они были – я уже не мог теперь рассмотреть на этой высоте.

С невообразимой скоростью мы взлетали все выше и выше, под влиянием могучих цилиндров нашего летучего корабля, прогонявших сквозь себя мировой эфир и заставлявших этим, как движением турбин, мчаться наш корабль вдаль от земли ускорительным способом..

Через несколько часов мы уже вышли за пределы доступного для наших чувств земного притяжения и для нас более не было ни верху, ни низу. Мы почти совсем потеряли свою тяжесть и могли теперь плавать в воздухе своей кают-компании, как рыбы плавают в воде. Стоило нам сделать несколько движений руками и мы переплывали на другую сторону каюты…"

Далее следует довольно подробное описание состояния невесомости и ощущений, испытываемых космонавтами-народовольцами. Считается, что Морозов первым из писателей достоверно представил эффекты, возникающие при невесомости. И это похоже на правду, потому что описание невесомости у Жюля Верна выглядит ныне иллюстрацией ошибочных взглядов, а до публикации классического труда Константина Циолковского «Грезы о земле и небе и эффекты всемирного тяготения» оставалось еще тринадцать лет.

В озарении Морозова нет ничего удивительного. Эффекты невесомости, возникающие в космическом корабле, движущимся без ускорения, можно вывести уже из первого закона Ньютона, однако обывательское сознание не принимало их, и нужен был прозаик, способный в увлекательной форме рассказать заинтересованным лицам о том, что ожидает человека при полетах к иным мирам. И Морозов мог стать таким человеком, в одном рассказе переплюнув все «космические» романы Жюля Верна…

Только «летучий корабль» подкачал. Цилиндры, прогоняющие через себя мировой эфир, вызывают вопросы. Если бы Николай Александрович удосужился подумать и на эту тему…

Впрочем, в рассказе можно обойтись без подробностей действия двигателей корабля. Тем более, что новых идей в нем и без того хватает.

Например, Морозов вопреки всеобщему убеждению считает опасность столкновения межпланетного корабля с метеором завышенной. И вопреки Жюлю Верну доказывает, что даже кратковременная разгерметизация корабля приведет к резкому снижению давления и гибели экипажа…

А вот гипотеза, впоследствии подтвердившаяся: лунные кратеры и цирки образовались не вследствие вулканической деятельности, а как результат ударного воздействия крупных метеоритов и комет…

А вот гипотеза, хоть и не подтвердившаяся, но тоже интересная: из-за притяжения Земли поверхность Луны деформировалась, и видимая нам часть представляет собой высокогорный район, а невидимая – впадину, где имеются атмосфера, вода, жизнь, разум…

А вот гипотеза, которая еще нуждается в подтверждении или опровержении: вся жизнь во Вселенной произошла из единого центра, а формы растений, животных, людей сходны по очертаниям и отличаются лишь размерами…

Такое информационное изобилие, втиснутое в рассказ объемом меньше авторского листа, удивляет. Потенциал Морозова как ведущего автора научной фантастики, создающей основу для внедрения идей космической экспансии в жизнь, был огромен, но остался практически невостребованным.

Современный эстетствующий литературовед может сказать, что и слава Богу. Мол, «литература идей» всегда хуже «литературы характеров.» И будет трижды не прав, потому что Морозов умел обрисовывать характеры скупыми, но точными мазками. Подозреваю, что его фантастика была бы вполне литературной и способной удовлетворить самый взыскательный вкус.

Кстати, судьба Николая Александровича сложилась благополучно, о чем я не премину рассказать в следующих главах, – но беллетристом он все-таки не сделался, предпочтя иную стезю…

На вакансию «русского Жюля Верна» могли претендовать и другие писатели.

Перелистываешь библиографию дореволюционной фантастики, и взгляд выхватывает из списка «говорящие» названия. К сожалению, современному читателю ничего не говорят фамилии авторов.

Пример – астрономический роман Анания Гавриловича Лякидэ «В океане звезд.» Издан в Санкт-Петербурге в 1892 году. Одобрен цензурой в сентябре 1891 года. Следовательно, написан не позднее 1890 года.