Елена Арсеньева - Моя подруга – месть

• Название: Моя подруга – месть
• Автор: Елена Арсеньева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-088212-2

В Каире похищена семья русского бизнесмена. Чуть больше суток отпущено для жизни людям, на которых неожиданно свалилась страшная беда. Вопрос похитители задают самый простой: где находится глава семьи, Виктор Яценко? Его жена Лариса, телохранитель Надеждаи гувернантка маленького Марьяна должны решить: кто купит жизнь свою и всех остальных ценой предательства? А может быть, лучше молчать и ждать, что их спасет чудо? Или сжалятся похитители?.. И в тот миг, когда женщины не в силах больше выдержать бесчеловечного обращения и готовы сломаться, они начинают постигать подлинную суть случившегося…

---

– Ревнует твой дружок, а? – то и дело спрашивал он. – А может быть, сжалишься над ним?

Он до такой степени опостылел Марьяне со своим поистине черным юмором, что она почти обрадовалась, когда машина наконец замедлила ход.

Похоже, Марьяна приближалась к месту своего назначения… Она прильнула к окну, пытаясь хоть что-то уловить в сплошной чернильной тьме, однако успела увидеть только яркие огни большого города на горизонте.

Абдель, хохотнув: «Закрой глазки, моя красавица!» – ловко набросил ей на голову короткий темный матерчатый мешок, одновременно заломив руки за спину.

Автомобиль остановился, посигналив. Абдель вытолкнул Марьяну наружу, и они пошли. Девушка то и дело спотыкалась, и ей чудилось, что земля гудит под ногами. Где-то совсем близко слышался истошный собачий лай.

Абдель заговорил с кем-то по-арабски, однако в ответ зазвучала английская речь:

– Где-где! Болтает с Бобом, где же еще!

– А, с Бо-обом! – понимающе протянул Абдель. – А мы ему такую красотку привезли – пальчики оближешь!

– Это она ему кое-что оближет, – хохотнул встречавший. – Веди ее пока в гостиную. Босс велел принять ее прилично. А ведь вы небось поимели девочку по пути? Смотрите, боссу это не понравится!

– Некоторые из нас чуть ли из штанов не выпрыгивали, – усмехнулся Абдель. – А некоторые крепко их держали. Девочка вполне в порядке, готова к внутреннему употреблению.

– Одному Аллаху известно, дойдет ли до нее очередь, – с ноткой искренней озабоченности произнес встречавший. – Тут уже есть одна. Ну, скажу я вам… Неизвестно, правда, что от нее достанется…

Мужчины зашлись таким ржанием, что даже собаки на миг притихли, а потом снова зашлись лаем и воем.

– Эх, мне бы туда войти с автоматом, к этим тварям! – мечтательно протянул невидимый Марьяной охранник.

– Ты что, сдурел? Там же породистой собачины на миллион долларов, – комически ужаснулся Абдель. – Слушай, задница, долго ты будешь держать нас на холоде?

– Ладно, идите, – неохотно сказал охранник, и Абдель подтолкнул Марьяну:

– Вперед, моя сладкая. Не бойся, больно не будет.

Марьяна приказала себе не слышать ничего, кроме звука своих шагов.

Сперва под ногами разъезжался и поскрипывал песок, потом сандалии прохладно зашлепали по мраморным плитам. Пять ступенек вверх. Кондиционированная прохлада. Двадцать шагов, поворот. Еще ступеньки, площадка, ступеньки. Еще пять шагов. Открылась дверь.

Абдель поддержал Марьяну, чтобы та не споткнулась на пороге, потом сдернул с ее головы колпак – и она с невольным стоном прижала к глазам кулаки, ослепленная светом громадной хрустальной люстры, низко спущенной с потолка на золоченой цепи.

Сперва Марьяне показалось, что она окружена множеством ламп, так все сверкало, светилось вокруг, – но это были зеркала.

Марьяна с изумлением оглядывалась.

Будуар или спальня какой-то фотомодели, помешанной на своей красоте? Нет, скорее обиталище истинного Нарцисса: кроме изобилия зеркал, ничто не выдает присутствия здесь женщины. Ковры изысканных сдержанных тонов, геометрического рисунка, множество поразительной красоты оружия по стенам. Вроде бы даже японская сабля для харакири! Музей, ну просто музей… Стеклянные шкафы с изысканными безделушками. Чучело леопарда – вместо глаз, не иначе, вставлены изумруды. Ошеломляющая, подавляющая роскошь! Наверняка даже рама на картине из чистого золота.

А сама картина…

Марьяна глазам своим не верила: в традиционной позе фараона Тутанхамона на золотом троне восседал поразительно красивый юноша с длинными, ниже плеч, тщательно завитыми иссиня-черными волосами. Его высокий лоб был украшен золотым венцом фараонов – со священной змеей-уреем. Юноша был обнажен до пояса. Тщательно выписаны все изгибы, все линии тела, отливающего матово-мраморным свечением. Истинным шедевром была худая, с длинными пальцами кисть, небрежно упавшая на колени. Пальцы унизаны перстнями, каждый ноготь так тщательно изображен, словно это рекламный плакат маникюрного салона. Губы напомажены, ресницы и веки подведены.

Взгляд прекрасных миндалевидных глаз устремлен прямо в глаза зрителю. В нем тайна – и глубокое равнодушие ко всему на свете, кроме собственной красоты.

Как ни была потрясена Марьяна, она понимала, что перед нею истинное произведение искусства. Натурщик ли смог поднять мастера до высот гения, творец ли облагородил натуру, но каждый мазок этого полотна был положен с высоким чувством.

Марьяна резко отвернулась: не могла больше смотреть в эти переворачивающие душу, обещающие и лживые глаза. Однако от их взора невозможно было спрятаться: изо всех зеркал наплывало прекрасное равнодушное лицо.

Марьяна зажмурилась. Сердце так заколотилось, что пришлось прижать его ладонью.

«Глупости, глупости, – твердила она себе, – быть того не может. Просто похож – ну, случается такое, случается. Просто похож…»

Послышался стук открываемой двери. Рядом громко, трудно вздохнул Абдель, щелкнул расшлепанными сандалиями.

Марьяна с опаской приоткрыла глаза.

Толстый негр изо всех сил старался вытянуться во фрунт перед двумя мужчинами, вошедшими в комнату.

Hа обоих были только шорты, не скрывавшие богатырской стати одного и изящества другого. Hа него-то, на этого другого, и уставилась Марьяна.

Это был тот самый красавец с портрета. Да уж, художник ему не польстил: наяву этот человек оказался еще прекраснее, правда, не столь безмятежно юн. И все равно – невозможно было отвести взгляда от этой изысканной формы носа, изящного абриса губ, невероятно длинных, каких-то нарядных ресниц, огромных сияющих глаз… которые вдруг изумленно расширились при взгляде на Марьяну, а потом сощурились и сделались узкими, беспощадными, точно два лезвия. Белоснежные зубы блеснули в жестоком оскале, нежные, чуть подрумяненные щеки вмиг ввалились, губы присохли к зубам…

Теперь-то он весьма отдаленно напоминал сладкого красавчика на портрете! Зато был поразительно похож на того человека, с которым три года назад в загсе Нижегородского района Нижнего Новгорода развелась Марьяна Лепская, вернув после развода свою девичью фамилию – Корсакова.

Да, перед нею, отражаясь в бесчисленных зеркалах, словно призрак, явившийся из темных бездн былого, стоял не кто иной, как Борис Лепский. Ее бывший муж.

* * *

Одно знала Марьяна о том времени совершенно точно: если бы не Борис, отец умер бы на год раньше. И она помнила об этом всегда, а попытайся Марьяна забыть об этом, мама не дала бы сделать этого.

Она-то, Ирина Сергеевна, и привела в дом Бориса. Встретила его в Центре нетрадиционной медицины, куда погнало ее отчаяние и желание ухватиться за любую соломинку – пусть даже и за сенную труху, за стебель аконита, за иссохший корень родиолы – и чему там еще приписывают целители чудодейственные свойства в борьбе против рака? Пока сидела в очереди к консультанту, разболелась голова, да так, что пришлось зайти в крошечный аптечный кабинетик – здесь же, при Центре. Там хозяйничал изящный, красивый брюнет с внимательными черными глазами и вкрадчивыми манерами. На карманчике его халата болталась бирочка: «Вас обслуживает провизор Борис Ефимович Лепский». Ирина Сергеевна едва не ахнула: Ефим Лепский в достопамятные советские времена служил заведующим обкомовской клиникой, и хоть жены инструкторов были для него мелковатой сошкой – он с самой первой дамой запросто раскланивался и ручки ей целовал, когда та соизволяла наведаться в поликлинику, а не на дом вызывала врачей, – а все же воспоминание из той, благополучной, обеспеченной, стабильной жизни показалось Ирине Сергеевне столь милым сердцу, что она радостно поздоровалась с «провизором Борисом Ефимовичем», спросила об отце и не заметила, как выложила печальную историю своей семьи. Борис был удивительно любезен и внимателен, слушал щебет Ирины Сергеевны не отрываясь: благо в аптеку вошли за это время всего два-три человека, да и те поспешно ретировались, шокированные запредельными цифрами, обозначенными на ценниках.

– Знаете, есть хорошие старинные русские рецепты, – сказал он наконец. – Скажем, сушеные цветы картофеля. Настой корней пиона. Ну и, конечно, аконит. Однако это средство крутое и опасное, в самом деле надо быть осторожным, поговорить со специалистом. Если хотите, я дам его координаты. Ну а сушеные цветы картофеля можно хоть сейчас попробовать.

– Да где же я их возьму? – в ужасе спросила Ирина Сергеевна: на дворе стоял февраль.

– Ничего, найдем, – решительно мотнул своей красивой головой Борис – и правда, нашел. Затем свел Ирину Сергеевну со знатоком аконита – увы, толку из этого не вышло, процесс был уже необратим. И ни цветки картофеля, ни корни пиона, ни настойка алоэ и пеларгонии, то есть герани, на коньяке с добавлением трех капель йода – ничто иное уже не могло спасти Михаила Алексеевича. У него начались боли, да такие, что шок, по словам врача, мог убить его раньше, чем собственно болезнь. И тут снова оказался необходим Борис, который без рецепта добывал Корсаковым такие болеутоляющие, о каких они и понаслышке не знали! Именно благодаря Борису угасал Михаил Алексеевич тихо, спокойно, достойно, терзаемый только моральными, но отнюдь не физическими отвратительными страданиями.