Елена Арсеньева - Невеста императора

• Название: Невеста императора
• Автор: Елена Арсеньева
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-005812-8

Блистательное будущее уготовил своей дочери Марии светлейший могущественный князь Меншиков: вот-вот будет сыграна ее свадьба с императором Петром II. Но вмешались давние враги выскочки Алексашки, родовитые Долгоруковы, – и он низвергнут с высот власти в бездны страдания, забвения, а вместе с ним – и вся семья, и дочь. И никому не может прийти в голову, что "невеста императора" может только радоваться столь трагическому повороту своей судьбы, ибо сердце ее отдано Федору Долгорукову, тайною женой которого она стала…

Издание 2000 г. В более ранних изданиях роман выходил под названием "В объятиях призрака", в более поздних – под названием "Государева невеста".

---

Князь Федор замер, не в силах дышать, не то что говорить. Он так и знал, что Маша еще не спит – не может спать в эту ночь, которая будет значить для них так много… будет ждать неведомо кого. И она ждала!

От усердных поклонов длинная коса соскользнула с узкой девичьей спины, стукнула об пол.

Князь Федор, словно очнувшись, перевел дыхание… услышав его вздох, девушка на полу обернулась, глянула через плечо – и резко выпрямилась, крикнув шепотом:

– Бахтияр!

У князя Федора подкосились ноги.

Отпрянул, упал бы на месте, да наткнулся на закрывшуюся дверь. Бежал бы прочь сломя голову, оскорбленный, униженный, да не мог обессиленной рукой нашарить засов.

И все эти несколько мгновений, пока Мария стискивала концы шали – налитые груди встрепенулись под тонкой рубахою, пока, обернувшись, бежала через всю комнату к широкой кровати – рубаха маняще очертила полновесный изгиб бедра, – у князя в ушах стоял тяжелый звон, словно бы это разбивались вдребезги все его светлые надежды и прекрасные мечты.

Так вот кого она ждала! Так вот кого она ждала…

Ишь, бегом бросилась к кровати – верно, невтерпеж. Сейчас раскинется в прельстительной позе, чтобы скорее накрыло ее черное, хищное, волосатое тело!..

Спазм отвращения сжал горло, князь задохнулся – и в первое мгновение не поверил глазам, когда Маша забилась в угол постели и, вытащив из-под перин что-то длинное и черное, направила на него со словами:

– Не подходи, вражина! Убью!

В руках у нее был пистолет, и даже в полутьме, нарушаемой лишь колыханием лампадного огонька да слабым сиянием свечки на столике возле кровати, князь Федор разглядел перламутровые насечки на рукояти, вороненый отлив дула и холодный блеск стали перед дульным отверстием. Без сомнения, это был английский однозарядный карманный пистолет с откидным штыком, так называемый «терцероль» [43], вдвойне убийственное оружие, потому что в случае промаха им можно было действовать и как кинжалом. И хотя князь Федор понимал, что в десяти шагах по недвижимой мишени даже женщина из «терцероля» не промахнется, он на мгновение залюбовался редкостным и очень дорогим оружием, которое до этого видел только раз в жизни, у английского лорда-спортсмена, помешанного на новейших образцах пистолетов. Однако он тут же забыл и про своего английского приятеля, и про удобство «терцероля», и про то, что стоит под прицелом, когда услышал новые слова Марии:

– Я же умоляла – оставь меня в покое! Но ты не внемлешь. Знаю, что ты задумал, знаю, зачем этот рыжий поп зачастил в крепость! Но ничего не выйдет у тебя, Бахтияр. Ничего! Думаешь, поверю, что ты искренне отступником магометанства желаешь стать? Для тебя все наши обряды – разменная монета, за которую ты меня сторговать желаешь. Да напрасно. Напрасно! Даже если силком меня к алтарю потащишь или блудно сомнешь, я наутро же умру. Хоть косой своей удавлюсь, а позора терпеть не стану. Ты знаешь – слово мое твердое. Если уж я отринула того, кто истинно сердцу дорог, то тебя, похабника, под угрозой вечных мук не потерплю возле себя. Пойми это и уходи. Лучше уходи, пока жив!

Она примолкла, настороженно вглядываясь в густую тень у двери, где едва угадывалась высокая мужская фигура. Маше невдомек было, что незваный гость уже полумертв – но не от страха, а от счастья, от почти непереносимого облегчения, слишком внезапно сменившего все его ревнивые, ядовитые опасения. Он хо-тел сказать что-то, прояснить недоразумение – но губы онемели, не слушались.

Маша вздохнула и неловко, быстро перекрестилась левой рукой, правой сжимая пистолет.

– Ну, прости меня, господи, – сказала она тихо, устало. – А ты прощайся с жизнью, Бахтияр. Пришел твой час!

Князь Федор не видел, но ощущал, как Машин палец медленно нажимает на курок, а тот неудержимо клонится к огниву. И за миг до того, как искра выбила бы заряд из ствола, он вдруг прорвался сквозь свое оцепенение, и смог сделать шаг вперед, и протянуть руки, и сказать:

– Милая! Люблю тебя!

Даже если бы она успела выстрелить, она должна была услышать это.

Секунду или две Маша так и сидела, держа нацеленный пистолет, и тем же неведомым чувством князь Федор ощутил, как пальцы ее медленно слабеют, освобождая спусковой крючок, и курок послушно ложится на свое место, а неутоленная ярость искры постепенно угасает.

Он сделал еще шаг, и еще, вышел на свет, но тут же понял, что Маша его не видит: она сидела, закрыв глаза, и слезинки медленно сбегали по щекам из-под крепко зажмуренных век.

Князь Федор присел на край кровати, положил руку на Машино окаменелое запястье и принялся легонько поглаживать его, пока не ощутил, что мертвая хватка пальцев ослабела. Тогда он взял «терцероль», еще раз мимолетно восхитившись этой смертоносной красотою, и положил его куда-то в сторону. А потом осторожно опустил дрожащую Машину руку на одеяло. У него губы горели от желания припасть к этой нежной, обнаженной до плеча руке, но он не посмел – соскользнул на пол, стал на колени и принялся терпеливо ждать, пока Маша наконец поднимет слипшиеся от слез ресницы и недоверчиво, испуганно посмотрит в серьезное лицо князя Федора, глядевшего на нее чуть снизу: кровать была высока.

– Милая, я люблю тебя, – проговорил он тихо. – Я пришел, чтобы обвенчаться с тобою нынче – или умереть. Согласна ли ты быть моей женою?

Она прерывисто вздохнула, потом быстро, по-девчоночьи, вытерла кулачками слезы и уже осмысленно поглядела в глаза князя Федора.

Он подумал, что сказал слишком мало и невыразительно, она могла не понять его муку, не поверить, сколь высоки его чувства, его почитание и любовь… сколь близка к нему сейчас смерть, и дело тут даже не в опасности, не в охране: ее отказ был для него смертью. Надо было пояснить все это, что-то добавить, но он не мог. Вся жизнь и весь трепет как бы вырвались из его сердца в этих словах – ни на что больше сил не осталось.

Рука Маши медленно поднялась и невесомо коснулась его головы, запуталась в еще влажных от растаявшего снега кудрях. Она все молчала, но князь Федор ощутил, что его остановившееся сердце начинает биться вновь. И наконец нежная, нежная улыбка заставила ее губы затрепетать.

– Ты свет жизни моей, – выдохнула она чуть слышно, и это означало – да.

15. Любовь

Она ничего больше не сказала, ни о чем не спросила – только застенчиво улыбнулась, когда он покрыл жаркими поцелуями ее руку. Никто не знал, чего стоило князю Федору сдержать себя, когда она спустила на пол ногу и стыдливо глянула на него, но он покорно отвернулся да так и сидел, глядя на пляску изломанных теней на стенке, слушая стук крышки сундука, шелест, торопливое шуршанье за спиной и сердитый вздох, когда Маша путалась в застежках: не привыкла одеваться без горничной! Конечно, князь Федор мог бы помочь ей без малейших сомнений и даже не претендуя на большее, но он уважал Машину стыдливость и сидел не шелохнувшись. Он и так потребовал от нее слишком много, чудо, что она дала согласие, и он все время боялся вспугнуть свое счастье – и ее доверие.

Наконец шорох и шелесты прекратились, Маша шепнула:

– Я готова, – и князь Федор обернулся так пылко, что она невольно отпрянула – а он замер, потрясенный: перед ним стояло неземное видение.

Озабоченный тысячью мелочей, которые следовало предусмотреть, чтобы обезопасить это безумное, дерзкое предприятие, князь Федор забыл об одном – и это сейчас казалось ему самым главным: он забыл, что означает свадьба в жизни каждой девушки. Единственный, долгожданный и незабываемый день! Свет и блеск осуществленной мечты, трепет надежд, еще не сломанный жестоким ветром жизни… Оттого и надевают невесты самые прекрасные и роскошные платья, что надеются задобрить неумолимую судьбу: вот я стою перед тобою, невинная и прекрасная, доверчиво гляжу на тебя – не обмани же мое доверие, мою невинность! Жертва злому року должна быть прекрасна – оттого и прекрасны невесты, чтобы задобрить его. И если об этом забыл князь Федор, то не забыла Маша.

На ней было жемчужно-серое платье с кружевами, то самое, в котором он увидел ее впервые в доме отца и узнал, кто она такова. Чудная, наивная попытка связать воедино два разрозненных события: первое сватовство князя Федора, порывистое, пылкое, – и нынешнее, выстраданное, заслуженное, но оттого не ставшее менее пылким. Он едва не застонал от раскаяния, оттого, что по его вине и злоумыслу идет Мария Меншикова венчаться не в Казанском соборе Санкт-Петербурга, в блеске бриллиантов, сиянии баснословного наряда и под гром музык, а ночью, крадучись, в неновом платье. Князь Федор прижал руки к сердцу, уже готовый пасть на колени, открыться перед нею… но она стала близко, взглянула ему в глаза – и он замер, ослепленный сиянием счастья в этих глазах. «Господи! Да она ведь… любит меня?!» – осознал он как чудо простую и очевидную истину, и тяжесть отошла от сердца: ведь великолепная свадьба с Петром не зажгла бы этого света в ее глазах!