Чингиз Абдуллаев - Символы распада

• Название: Символы распада
• Автор: Чингиз Абдуллаев
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-009001-3

Страшно, если уникальное, сверхсекретное оружие, только что разработанное в одном из научных центров России, попадает вдруг не в те руки. Однако что делать, если это уже случилось? Если похищены два «ядерных чемоданчика»? Чтобы остановить похитителей пока еще не поздно, необходимо прежде всего выследить их... Чеченский след? Эта версия, конечно, буквально лежит на поверхности. Однако агент Дронго, ведущий расследование, убежден — никогда не следует верить в очевидное. Возможно — очень возможно! — похитителей следует искать не на пылающем в войнах Востоке, но на благополучном, внешне вполне нейтральном Западе... Где? А вот это уже другой вопрос. Вопрос, от ответа на который зависит исход нового дела Дронго...

---

Сейчас в его кабинете находилось много людей. Это и прибывший заместитель директора ФСБ генерал Земсков. Это и прилетевший с ним представитель военной контрразведки генерал Ерошенко. Машков, уже два дня непосредственно проводивший расследование. Приехавшие утром Левитин и Ильин уже работали с сотрудниками Центра.

На совещание вызвали даже прокурора Миткина, пожилого высохшего человека, который и раскопал всю эту историю с убийством двух ученых. Ему было не больше пятидесяти пяти, но он выглядел гораздо старше. Добровольский знал, что Миткин давно и серьезно болеет, но по принципиальным соображениям не выходит на пенсию, предпочитая работать, пока позволяет здоровье. Рядом с ним сидел заместитель директора по научной работе Кудрявцев, имевший, как и его руководитель, беспрепятственный доступ в хранилище. Бесстрастная камера даже запечатлела, как он трижды входил за последний месяц в хранилище. И наконец, в кабинете были два человека, которым Добровольский искренне радовался. Это были академики Финкель и Архипов, члены комиссии, прибывшие для расследования ситуации на месте.

Земсков сидел в кресле директора. Формально он считался председателем комиссии, и все было правильно. Правда, он с некоторой завистью смотрел на Ерошенко и на приехавших с ним академиков. Все его попытки подставить кого-нибудь из них в качестве председателя комиссии, провалились. Возглавить комиссию должен был представитель ФСБ. Это было указание самого Президента, и Земскову пришлось согласиться, понимая, что отвертеться невозможно.

А ведь как было бы хорошо, если бы удалось возложить ответственность на военных или на ученых, которые забрали два заряда в лабораторию для проведения испытаний. Такой вывод устроил бы всех, но в таком случае следовало предъявить заряды, а их нигде не было. За прошедшие два дня Машков мобилизовал всех сотрудников и проверил каждую комнату, каждую лабораторию, каждый закоулок. Вывод оказался неутешительным — зарядов нигде не нашли. Просто невероятно, но их нигде не было. И поэтому все сидели угрюмые, мрачные, за исключением ученых: те были поражены не столько исчезновением зарядов, сколько самой возможностью похищения ЯЗОРДов из столь хорошо охраняемого Центра.

— Значит, мы должны исходить из того, что два заряда уже покинули Центр, — подвел итог неутешительному совещанию Земсков, понимая, что озвучивает собственный приговор.

— Да, — безжалостно подтвердил Добровольский, — мы нигде не смогли найти следов исчезнувших зарядов, а это может означать самое худшее…

Он замолчал, растерянно оглядывая собравшихся.

— Но это невероятно, — сказал он в заключение, — даже на записи видно, что за последний месяц никто и ничего оттуда не выносил. Как они могли исчезнуть, я просто не понимаю.

— Запись мы сейчас отправили на экспертизу, — пояснил Машков генералу Земскову. — У меня подозрение, что запись подделана. Пока не знаю, каким образом, но подделана.

— Давайте с самого начала, — мрачно произнес Земсков.

Он знал, что их беседа, фиксируется и еще много раз будет проверяться и перепроверяться, перед тем как они примут окончательное решение, Значит, нужно опросить всех, постаравшись переложить хотя бы часть ответственности и на них.

— Господин Миткин, — обратился он к прокурору, — если можно, начнем с вас. Расскажите, на чем были основаны ваши подозрения по поводу убийства двух молодых ученых.

— Да, конечно, — поднялся длинный, худощавый Миткин, — только не называйте меня госпо дином. Мне больше нравится старое обращение «товарищ». Но это к слову. Дело в том, что следователь, выезжавший на место происшествия совместно с работниками ФСБ, провел расследование по всей форме. Были опрошены свидетели, составлены протоколы, удалось даже провести патологоанатомическое обследование трупов, у нас ведь очень неплохая медицинская лаборатория. Но меня смутило другое. Следы на дороге. Внезапное резкое торможение и уход машины в сторону, как бывает, когда машина неожиданно перестает слушаться водителя. Причем даже не руль, а именно правое переднее колесо, которое резко вильнуло в сторону, как раз на повороте. У меня уже был однажды такой случай в Иркутске, когда я там работал. Только тогда шина была старая, и она лопнула, а автомобиль, ударившись, попал в аварию. Я настоял на новой экспертизе разбитой машины. К счастью, следователь оказался хоть и не слишком внимательным, но достаточно пунктуальным. Он не разрешил уничтожить автомобиль до официального заключения прокуратуры о причинах смерти молодых ученых. Обломки автомобиля были опломбированы на складе. Проведенная экспертиза подтвердила мои предположения. В правую шину кто-то выстрелил. И хотя дожди смыли следы убийцы, но тем не менее мы провели дополнительную баллистическую и трассологическую экспертизу и сумели установить с достаточной уверенностью, где именно мог находиться убийца. Мои заключения были переданы в ФСБ. У меня все.

Он подумал немного и добавил:

— В настоящее время согласно полученному распоряжению и после подтверждения факта пропажи ядерных зарядов мы возбудили уголовное дело.

«Только сыщиков прокурорских мне здесь и не хватало», — зло подумал Земсков и сдержанно сказал:

— Мы расследуем дело как правительственная комиссия, результаты которой будут представлены высшему руководству страны. А вы можете проводить свое расследование, вам никто не мешает. Игорь Гаврилович, вы хотите что-нибудь сказать?

— Нет, — растерялся директор Центра, — я просто не представляю, кому могло понадобиться убийство двух ребят. И так жестоко? У Никиты Суровцева семья. Непонятно.

— Где его семья? — быстро спросил Земсков.

— Они сейчас в Москве. Когда узнали о случившемся, приезжали жена и брат. Жена особенно сильно убивалась. Она была в какой-то командировке в Хельсинки и узнала обо всем только через три дня. На похороны не успела. Потом забрала личные вещи мужа и уехала.

— Когда это было?

— Примерно в конце июня. Она управилась за несколько дней. Какое там имущество у наших ученых! Казенная квартира, казенная мебель, только два чемодана личных вещей. И детские игрушки.

— Полковник Машков, — генералу не понравилось лирическое отступление директора Центра, — доложите о ваших действиях.

— После получения информации из прокуратуры решено было направить специальную проверку, — доложил поднявшийся с места Машков. — Я заменил ушедшего на пенсию Степанова. Четвертого августа в присутствии директора Центра и представителя Министерства обороны мы провели вскрытие контейнеров в лаборатории. Два из них оказались пустыми. Вчера в Центр прибыли сотрудники из Москвы. За вчерашний и часть сегодняшего дня нами допрошены около двадцати сотрудников Центра, имевших хотя бы косвенное отношение к случившемуся. Ничего конкретного установить не удалось. У меня все.

— Список людей, имевших доступ в хранилище, вы уже составили? — Земсков видел, что академик Финкель не слушает и вполголоса переговаривается с Архиповым. Им было явно скучно сидеть на этом импровизированном совещании контрразведчиков. Но требовалось все проговорить предельно четко, хотя бы для последующих протоколов.

— Конечно, — Машков передал список. Земсков взял лист бумаги и едва не ахнул. Двадцать четыре фамилии.

— Вы с ума сошли? — гневно спросил он Машкова. — Я спрашиваю у вас про лиц, непосредственно имевших доступ в хранилище.

— Они все имели доступ, — подтвердил полковник. — Это в основном сотрудники из лаборатории Шарифова.

— Где он сам?

— С ним работают сейчас наши люди. Он должен дать подробные объяснения по поводу смерти двух своих специалистов. Мы попросили его вспомнить, чем именно они занимались в последние недели перед смертью, каковы были их обязанности, круг проблем. Сличить график посещения хранилища с их опытами, уточнить необходимость посещения хранилища в тот или другой день.

Это было правильно. Машков все делал правильно. Но он все равно вызывал у Земскова глухое, нарастающее раздражение. Может, потому, что говорил подчеркнуто независимым и сухим тоном, говорил все, даже такое, о чем лучше промолчать в присутствии ученых. А может, Машков не нравился Земскову именно потому, что он работал на своем месте до прихода генерала и не был обязан ему лично, в отличие от подполковника Левитина, который смотрел как преданный пес и готов был ловить любую интонацию начальства. Земсков не хотел признаваться даже самому себе, что причиной его неприязни к Машкову является внутренняя независимость полковника.

— Не знаю, что даст вам этот график, — поморщился для порядка Земсков, — но раз вы так считаете, продолжайте действовать.

Он снова услышал приглушенный разговор двух академиков. Черт возьми, придется дать им понять, что здесь важное государственное дело, а не посиделки. Он повернулся к Финкелю. Тому уже перевалило за семьдесят, но он сохранял тот блестящий ум и проницательность, которые и стали составляющими его огромного таланта. Архипов был помоложе. Что-то около шестидесяти. Финкель маленький, подвижный, суховатый старичок, тогда как Архипов основательный, массивный, неторопливый, с густой седой шевелюрой, всегда сохраняющей артистический беспорядок.