Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

• Название: Пастырь Вселенной
• Автор: Дмитрий Абеляшев
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00013-5

История эта началась с бредовой газетной статьи, которая так насмешила двух биологов – академика Бадмаева и его ассистента Володю. И чего только не напишут ради сенсации! Даже, например, то, что на Белгородчине появилась саранча ростом с собаку и явно с инопланетными замашками. А потому последовавший вскоре телефонный звонок никто и не подумал связать с Новой Колониальной Историей Земли...

---

– Подойди к окну, – велел Император. – Страна воспоминаний, Володя. Не забудь. Лея не настоящая.

Экран качнулся, и распахнутое окно стало ближе на шаг, а потом еще на шаг. В квартирке было слишком темно, чтобы можно было разглядеть детали обстановки. Наконец, окно заняло собой всю стену напротив Императора. Это было бестолковейшее дикарское окно, сделанное из пластин бьющегося материала, который на Анданоре прекратили использовать уже пять тысячелетий назад. Любой пролетавший мимо скримлик разбивал такое, привлеченный его блеском, и древние анданорцы оставляли из-за этого окна распахнутыми на все время их весенних полетов, а то и вовсе снимали створки.

– Оглянись по сторонам! – приказал Император.

Изображение на экране качнулось и опрокинулось. Перед глазами Императора была заснеженная планета, заставленная уродливыми, прямоугольными, без малейшего намека на архитектурные излишества, казарменного вида домами унылого, не различимого во мраке цвета. “Должно быть, земляне задали стенам своих домов столь тоскливую окраску в знак траура по поводу своего захвата Анданором”, – подумалось Императору. Тускло светились окна, и большинство из них было задернуто изнутри пестрыми отрезами материи. Вдалеке владыка Анданора заметил контур Ю-179 – универсального броневика, при помощи которых и было произведено покорение планеты. Панорама дремавшего города дорогого стоила – по сопоставлению этих кадров из памяти партизана с данными тотальной съемки планеты, произведенными из космоса еще до ее захвата, в Имперском Вычислительном Центре можно было почти мгновенно вычислить местонахождение партизанского жилища.

– Включи свет, – скомандовал Император.

Экран отразил разворот поля зрения партизана, послушно двинувшегося в угол своей тесной, заставленной бестолковыми коробками мебели комнаты. Он дернул за какой-то доисторический шнур, свисавший из-под потолка в этой достоверной проекции квартиры на Володину память и, видимо, служащий в ней выключателем. И тогда-то жилище это предстало глазам Императора во всем своем убожестве и беспорядке. Владыка Анданора даже поймал себя на некоей жалости к несчастному, которого оккупация вынудила жить в этой немыслимой, многоярусной казарме. Быть может, именно непереносимость этих условий и толкнула бедолагу вступить в ряды Сопротивления – даже созерцание на экране этой жалкой каморки вызвало у Императора приступ клаустрофобии. “Интересно, люди, живущие в клеточках полочек этих строений, – простые граждане, вынужденные влачить подобное существование из-за оккупации, или же это как раз и есть казармы партизан, добровольно поставивших себя в столь стесненные условия из жажды мести?”

– Здесь есть что-нибудь, относящееся к болезни? – спросил Император. – Если да, то выбери предмет или документ, поясняющий, как можно остановить мор.

Партизан покорно повиновался приказу, и картина видимого им во всех деталях иллюзорного мира сместилась, покачиваясь в такт шагам пленника внутри его собственного сознания. Император сам невольно изумлялся тому, что память человека, будь то анданорца или дикаря, не только намертво фиксирует каждое мгновение из его жизни, но и создает вот такую, удивительно точную, трехмерную модель тех пейзажей и помещений, где испытуемый какое-то время находился. Император был признателен партизану за его согласие на сотрудничество – иначе он мог, к примеру, зацепиться за какой-нибудь детское воспоминание, и выковырить его отгул не было бы никакой возможности, пока не окончится действие наркотика.

Но этот Володя, похоже, действительно согласен на сотрудничество. И поиски его, судя по всему, увенчались успехом. В центре плавно развернувшегося видимого поля оказалась целая стопка прямоугольных, как и все почти творения рук этих дикарей, черного цвета книг. Император знал уже, что это именно книги, принятые на Земле, – носители информации для простых людей. Он слышал, что даже детей в земных школах заставляли учиться по подобным увесистым и малоинформативным предметам, и маленькие земляне вынуждены были ходить в свои школы с огромными неподъемными баулами, набитыми этими явно устаревшими, даже для дикарского мира Земли, увесистыми кирпичами томов. Вся достойная внимания литература Земли была доставлена Императору на крошечном носителе – не больше ногтя владыки Анданора, – и он с удовольствием ознакомился с ней, попутно совершенствуясь в десяти языках покоренной планеты, отобранных для него из неимоверного количества наречий и говоров Земли. Лингвисты Империи привыкли к тому, что на нескольких планетах может быть один и тот же язык, но чтобы на одной и к тому же не самой развитой сосуществовали многие сотни способов выражать свои мысли – такое Анданору встретилось впервые.

“Да! – подумалось Императору. – Именно стопка книг, и ничего более, плотно и безраздельно завладела вниманием пленника”. И это само по себе показалось владыке Анданора более чем странным – не могли же партизаны, в конце концов, напечатать такой объемистый труд, посвященный эпидемии и способам ее остановить!

“Ну же, только не сорвись!” – с азартом охотника в затаенном дыхании подумал Император и повелел Владимиру открыть то, что относится к эпидемии.

Руки Владимира на экране взяли одну из книг и принялись листать ее. Император отчетливо, до знака, видел все, что было начертано в них, лишний раз удивляясь цепкости памяти даже такого примитивного дикаря, как этот партизан. Наука Анданора давным-давно доказала, что и все когда-либо прочитанное человеком, пусть дикарем, удерживается в его памяти навсегда, с точностью до буквы. Оказалось, что именно этой информацией забиты те отделы мозга, которые ранее считались бездействующими.

– Листай медленнее! – приказал Император. – Меня интересует только то, что имеет отношение к прекращению эпидемии!

Император не успевал читать страницы книги, проходящие перед ним на экране, он следил лишь за тем, чтобы значки были четкими и несмазанными.

– Если это и есть тот самый способ избавиться от мора, который ты знаешь, закрой книгу и вновь открой ее на нужном месте!

Руки Владимира послушно сомкнули пластины листов книги, а потом распахнули их опять. И снова, страница за страницей, пролистал он некие места книг перед лицом сидевшего в троне Императора.

Экран же с каждой секундой становился все темнее, будто в малом тронном зале заканчивалась энергия. Было очевидным, что действие препарата завершается, повторный же управляемый транс, если в нем возникнет нужда, станет возможен для этого партизана еще очень не скоро.

Император был более чем заинтригован. Книга была явно отпечатана типографским способом, и сложно представить, что же это в ней может быть такого, что способно повлиять на ход эпидемии на Анданоре. Владыка Анданора в глубокой задумчивости включил режим дешифровки данных и нажатием соседней кнопки распорядился о вводе Владимиру пробуждающего противоядия.

* * *

– Что это за книга? – спросил Император, когда Володя более-менее вернулся в сознание, в свое ноющее, затекшее, жалкое тело, торчавшее из стены подле трона. Небо, из которого уже вывинтилось гнусное приспособление, болело и ныло так, словно сверло не оставило там ни единого живого места. “Как же мало человеку надо для счастья, – мелькнула у Володи шальная мысль. – Убрали изо рта эту гнусную дрянь, могу ворочать языком – и уже рад”.

И Владимир, отчетливо, в деталях помнивший свое недолгое путешествие по стране воспоминаний, с внутренним ликованием ответил:

– В этой книге собраны истории нашей земной религии. – Володя болезненно сглотнул отвратительную слюну с кровянисто-химическим привкусом и продолжил, окрыленно сознавая, что сейчас Император заинтересован в его персоне, как никогда ранее: – То, что я листал по вашей просьбе, содержит рассказы о том, как по молитвам некоторых земных священников были излечены заразные болезни, не поддающиеся никакому другому лечению.

Володя чувствовал, что после наркотического сеанса мысль его с каждой секундой течет все медленнее, все тяжеловесное. Владимир заподозрил, что и говорить он стал тоже с какой-то тягучей растянутостью. Впрочем, он даже и представить себе не мог насколько.

Император же пристально вглядывался, но вовсе не в его опухшее, заплывшее от жестокого химического вмешательства лицо. Стена, в которую был вмурован пленник, оставалась белой. То, что он говорил сейчас, действительно было правдой. Владыка Анданора не слишком-то интересовался верованиями землян. Во всяком случае, прежде.

– Рядом я видел другие такие же книги. Отчего их так много?

– Не уместилось все в одну, – ответил Володя чуть ли не по слогам, и ему самому сделалось противно, насколько глупо, по-детски он это сказал.

– Все ли истории о чудесах, сотворенных вашими жрецами, собраны в этих книгах?