Анна Берсенева - Гадание при свечах

• Название: Гадание при свечах
• Автор: Анна Берсенева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-19848-1

Молодая медсестра Марина Стенич обладает экстрасенсорными способностями. Однако этот дар обрекает ее на одиночество, потому что кажется непонятным и пугающим человеку, которого она любит. Вскоре Марина оказывается среди представителей «колдовской Москвы». Хозяйка известного магического салона пытается использовать ее способности в собственных целях. Но главную свою способность Марине еще только предстоит в себе открыть…

---

С этими словами госпожа Иветта ногой подвинула к зеркалу пуф и, властно прикоснувшись к Марининому плечу, заставила ее сесть. Заметив, что Марина собирается надеть халат, она отвела ее руку.

– Не одевайся. Во-первых, ты должна видеть, как будет сочетаться косметика с цветом не только твоего лица, но и тела. А во-вторых, ты должна прекрасно чувствовать себя обнаженной, тебе совершенно нечего стыдиться.

Госпожа Иветта протянула руку к одной из полочек под зеркалом и взяла небольшую банку с кремом – граненую, темно-фиолетового стекла.

– Совсем чуть-чуть, – сказала она. – У тебя хорошая кожа, но в Москве плохая вода, так что кремом пользоваться все равно придется. Но не увлекайся, – предупредила она. – Не надо приучать себя к посторонним подпиткам.

Говоря все это, Иветта быстрыми и плавными движениями втирала крем в Маринино лицо. Марина не знала, что это за крем, – на баночке не было этикетки, – но ощущение от него было такое, словно кожа начинала светиться и дышать.

– Я тебе его оставлю, – сказала госпожа Иветта, заметив, что Марина пытается рассмотреть крем. – Мне еще сделают, я ведь специально заказываю. А теперь, – продолжала она, – глаза. Тон наносить не будем, у тебя естественный цвет лица хорош.

Это Марина знала – и сама замечала, и Женя как-то сказал ей:

– У тебя такая кожа, Марина, – как кожура яблочная, с этим нежным восковым налетом, или как жемчужная раковина изнутри, – и осторожно провел пальцами по ее щеке…

Вспомнив это, Марина и сейчас едва сдержала волнение.

– Тени – очень легкие, – рассказывала госпожа Иветта, прикасаясь к Марининым векам тонкой кисточкой. – Никаких зеленых, синих – только нежно-золотистые тона. Чуть-чуть – айлайнером.

– Что это – айлайнер? – переспросила Марина.

– Подводка для глаз. И ресницы… Они у тебя светловаты, – пояснила она. – Но достаточно немного их оттенить, не нужны эти черные хлопья над глазами. Помада – светлая, кораллового тона: губы у тебя и так соблазнительные. Вот и все, Марина! – сказала она наконец. – Просто, быстро – а получился настоящий бриллиант. Для вечера, конечно, чуть-чуть надо будет тронуть скулы румянами – нежными такими, розово-бежевыми. А сейчас и этого достаточно, посмотри!

Марина давно уже с изумлением смотрела, как меняется ее лицо. Самое удивительное заключалось в том, что изменений и не было никаких. Она прекрасно помнила, как относились к косметике девчонки в медучилищной общаге. «Лицо нарисовать» – так это называлось. Но Иветта сделала что-то совершенно другое… Лицо не казалось нарисованным, но разве у нее, у прежней Марины, были такие изящные, причудливо изогнутые губы, такие длинные ресницы? И даже глаза ее – действительно неуловимо-загадочные, – разве они сияли прежде таким выразительным блеском?

– Нравится? – с удовольствием заметила госпожа Иветта, поняв ее удивление. – А ведь еще – духи, украшения! Но это уже сложнее, об этом потом…

– Так красиво – даже смывать жаль! – воскликнула Марина.

– Оставь, если жаль. Но на ночь макияж надо снимать. Если ты ложишься в постель с мужчиной, тогда перед тем, как уснуть. Ему же и не понравится, если ты проснешься с потеками под глазами.

– Я не собираюсь ложиться в постель с мужчиной, – смутилась Марина.

– Никогда? – усмехнулась госпожа Иветта. – Не волнуйся, дорогая, ты скоро забудешь свои любовные страдания. Поверь мне, твое разочарование в каком-то мальчишке не стоит того, чтобы помнить об этом больше недели. И уж тем более того, чтобы из-за этого шарахаться от мужчин. Надо только не позволять им собою распоряжаться, вот и все. И это очень просто.

Марину слегка удивило, что госпожа Иветта показывала ей эти изящные ухищрения так, как показывала бы, наверное, любой несведущей женщине. А как же тогда то особенное, необычное, присущее женщинам магическим? Чуть поколебавшись, она решилась спросить об этом.

– Ах, Мариночка! – расхохоталась госпожа Иветта. – Как же ты еще наивна, как мало знаешь жизнь и даже себя! Я же сказала: необходима только огранка. Все остальное гримом не нарисуешь, даже если изобразить по всему лицу звезды и полумесяцы. Все, на сегодня хватит, – сказала она. – В восемь часов придет машина, я уезжаю к себе, и ты можешь провести вечер по собственному усмотрению. Книг здесь нет, но можно посмотреть телевизор или пойти погулять. Вечером будь поосторожнее, – добавила она. – И прошу тебя: никого сюда не приводи. Пока.

– Я же сказала: я не собираюсь… – начала было Марина.

– Пока, заметь – пока, – настойчиво повторила госпожа Иветта. – И только потому, что ты неопытна и не знаешь московской жизни. Если захочешь мне позвонить, нажимать надо вот эту кнопку на аппарате. Приятных сновидений, дорогая!

Глава 14

Маринина жизнь стала такой разнообразной и захватывающей, что у нее просто не оставалось времени для того, чтобы выныривать из этого стремительного потока.

Самое удивительное заключалось в том, что внешне дни ее проходили довольно однообразно. Правда, она много гуляла по Москве, и уже одно это было так хорошо, что Марина была готова проводить на улице весь день, несмотря на ударившие наконец декабрьские морозы.

Это был ее город, и она убеждалась в этом ежедневно. Москва не просто нравилась ей – Марина чувствовала себя так, словно была связана с нею самой прочной связью. Наверное, так оно и было. Что может быть прочнее, чем связь рода, связь через предков, похороненных на Новодевичьем?..

Она долго стояла над белым мраморным надгробьем и читала на нем свое полное имя: «Марина Леонидовна Стенич». И хотя она знала, что ее просто назвали в честь прабабки, так же как ее отца – в честь его прадеда, – все-таки страшновато было думать о собственном имени, написанном над могилой…

Часами кружа по арбатским переулкам и по заснеженным бульварам, выходя то на Пречистенку, то на Остоженку, забредая в Замоскворечье и глядя с Балчуга, как сияют в лучах заката кремлевские башни, Марина узнавала все эти места, как будто видела их не раз.

Конечно, в Медведкове Москва была совсем другой: в основном хмурой, грязной, безрадостной, как людские лица в метро на этой линии. И все-таки это была Москва, и ни один заводской район ни в одном другом городе не мог с нею сравниться.

Необыкновенность, особость Москвы Марина чувствовала, даже когда просто смотрела телевизор. Ни в Карелии, ни в Орле для нее ничего не значило то, о чем рассказывают в «Новостях». Ей было безразлично, кто куда приехал и кто с кем встретился. Правда, и теперь все это как будто бы не влияло на ее жизнь. И все-таки жизнь представала теперь перед нею совсем по-другому.

Премьера в Большом, даже какое-нибудь вручение верительных грамот американским послом – все это больше не казалось ей происходящим на другой планете. Марина и сама не смогла бы объяснить, как и почему все переменилось. Может быть, потому что американский флаг хлопал на ветру прямо у нее над головой, когда она проходила по Садовому кольцу мимо посольства. И лишний билетик у нее спрашивали на Театральной площади, и в булочной на Кутузовском проспекте она однажды разминулась в дверях со знаменитым телеведущим…

Все было рядом, все было возможно, и Марина чувствовала иногда, что у нее дух захватывает именно от этого: от безграничности возможностей.

Первое время госпожа Иветта предоставляла ей полную свободу. Марина даже чувствовала неловкость, видя, как та приезжает утром, трижды в неделю, и тут же уходит в соседнюю квартиру, к которой весь день тянется вереница посетителей. Неловко было брать деньги, всегда оставляемые на столе в кухне, неловко было пользоваться дорогой косметикой, несмотря на то, что Иветта требовала, чтобы Марина это делала.

– Не переживай, дорогая, – усмехалась госпожа Иветта. – Надо спокойно использовать то, что дает тебе жизнь, и не изобретать для себя трудностей. Их и так достаточно.

Конечно, Марина была теперь другою, чем в тот день, когда, испуганная и растерянная, сняла цветастый платок в коридоре Иветтиной квартиры.

Даже внешне она выглядела иначе. Иветта не зря говорила, что освоение «косметических хитростей» не составляет особого труда. Если чуткости Марининых пальцев хватало на то, чтобы по пульсу определить, болят у человека почки или печень, – могло ли ей быть трудно легкими, точными движениями наносить тушь на ресницы!

К тому же в каждое свое появление Иветта небрежно, словно бы мимоходом, показывала ей что-нибудь новое, мгновенно увлекавшее Маринино воображение.

И первыми были – духи, таинственный парфюм, стоявший у Иветты в особом шкафчике, притом в невероятных количествах. Марина даже растерялась, впервые увидев это благоуханное великолепие.

– Впечатляет? – спросила госпожа Иветта, заметив ее растерянность. – Если бы ты знала, какое это удовольствие – подбирать запахи, прислушиваться к своему настроению!