Алексей Бессонов - Маска власти

• Название: Маска власти
• Автор: Алексей Бессонов
• Жанр: Космическая фантастика

Алекс Королев – потомственный офицер имперского Галактического флота. Пока такие, как он, в строю, космическим пиратам и гангстерам не будет спокойной жизни. И хотя мать-прародительница Земля изувечена в звездных и внутренних войнах, в рыцарских сердцах космических десантников живы мужество и любовь к прекрасной даме.

---

– Интересный термин. И что, это все прямо в столице?

Фишер снял правую руку со штурвала и потянулся в карман за сигаретой.

– Саша, тебе никогда не приходилось иметь дело со статистикой должностных преступлений в судебно-правовой системе?

– Откуда? Это же совсем не мой профиль.

– Так вот, даже те цифры, которые до меня доходят – а эти цифры, заметь, только то, что является результатом возни и обыкновенного стукачества внутри этой задницы, – они ужасны. Ты не представляешь себе, какие масштабы имеет в колониях полицейский рэкет. А что творится в судах!.. За соответствующую сумму ты можешь быть оправдан по любому обвинению. Без, подчеркиваю, помощи адвокатов. Или, наоборот, осужден – за преступление, к которому ты не имеешь ни малейшего отношения. Или еще хуже – за преступление, существующее только в голове прокураторов. Они, подонки, сами говорят – были б у клиента деньги, а как их из него вытряхнуть, мы уж придумаем.

Фишер умолк, задумчиво посасывая сигарету. Я глянул на часы: до Дезерт-Плейс нам оставалось около десяти минут – катер жарил вдвое быстрее пассажирского лайнера.

Я поскреб подбородок. Черт, утром брился, а уже щетина пролезла. Н-да… вляпались мы в дерьмо, однако. Что бы там ни было, но решиться на убийство генерала из администрации СБ, человека с огромной властью, человека с поистине необозримыми связями, да уж… это надо быть или дьявольски сильным, или очень-очень глупым. Считать себя непробиваемым? Какая самонадеянность, однако. И, наконец, что же убило милорда Майкрофта – известного политика, бизнесмена, уважаемого экономиста?

– Да-да, – услыхал я голос Фишера, – да, двадцать четвертая мишень, сектор северо-запад. Понял… к заходу готов.

Он быстро пробежался пальцами по сенсорам панели управления и отдал штурвал от себя. Катер послушно завалил свой острый нос вниз. На обзорных экранах мутно мелькнула клочковатая пелена облачности… вслед за ней в глаза мне выстрелила панорама колоссального военного космодрома Дезерт-Плейс. Раздраженно взревели реверсируемые моторы. Замедляясь, «девяностый» упруго скользнул в сторону северо-западного сектора. Под нами пронеслись торчащие в небо взлетные аппарели центрального патрульного дивизиона. Фишер довернул штурвал чуть вправо… снова рявкнули моторы. Хриплый рык сменился свистом посадочной системы. «TR-90» был «безногим» – он садился прямо на плоские фланцы своего вогнутого брюха, поэтому привычного хлопка отстрела стоек посадочных опор не было.

Я вылез из кресла и потянулся в карман за предусмотрительно захваченными солнцезащитными очками. Фишер снял с головы блестящий ободок с наушником и подвесным микрофоном, нахлобучил фуражку и потянулся.

– Как насчет пары шашлычков, Алекс?

– Спасибо, – поперхнулся я, – эт-то уж на Кассандане. Я размышляю, не посетить ли мне сортир.

– Вздор, – барственно взмахнул рукой Фишер, – стыдитесь, флаг-майор.

Внизу нас ждал унылого вида унтер-офицер в шортах, до пупа расстегнутой форменной рубашке и криво надетой пилотке.

– Э-э-э… полковник Фишер и флаг-майор Королев? – безразлично поинтересовался он.

– Ты б еще в ухе поковырялся, – засмеялся Ларс, – не кормят вас тут, что ли?

– Прошу, – унтер, явно пропустив его слова мимо ушей, лениво махнул рукой в сторону болтавшейся рядом антигравитационной платформы.

Платформа, передвигавшаяся столь же энергично, как ее снулый кормчий, доставила нас к аппарели, увенчанной хищным черным острием субрейдера класса «Газель». Под одной из опор аппарели со скучающим видом курили две дамы в темно-синих флотских комбинезонах: брюнетка лет двадцати трех с погонами майора и коротко стриженная юная блондинистая лейтенантка с потрясающе бесстыжими серыми глазками.

Фишер скорчил недоуменную мину.

– У вас тут дамский экипаж, девочки?

– Полковник Фишер? – не выпуская сигареты изо рта, спросила темноглазая майорша.

– Хир-ра! – заорал вдруг Фишер, и я не сразу понял, что это должно означать «смирно». – Вообще озверели, кошечки?

Скуластая физиономия Ларса опасно заострилась.

– Потрудитесь доложить как положено, господа офицеры. Или я вам мудодей какой-то?

– Майор Маринина, командир борта… лейтенант Парелли, штурман борта… к вашим услугам.

– Вот так-то, – неживым голосом констатировал Фишер. – К взлету, господа.

Я хмыкнул и вслед за Парелли ступил на пупырчатый пластик подъемной пятки. Майор Маринина, козырнув, исчезла в тесных недрах корабля, а молоденькая штурманша повела нас узкой кишкой коридора второго уровня. Мы остановились перед овальной дверью двухместной офицерской каюты.

– О готовности к старту докладывать по «линейке», – буркнул Фишер, переступая через высокий комингс, – можете идти, лейтенант.

– Чего ты на них запрыгнул? – спросил я, когда мы остались вдвоем.

– Алекс, – Фишер передернул плечами, – я не выношу распущенности, ты знаешь. Унтер этот… как будто его полдня в анус баловали, эти куклы… Это что – Военно-Космические Силы или шмаролет какой-то?

– А сам ты как считаешь?

– Ты зря, вот это вот, ухмыляешься. Устав пока еще никто не отменял. Я, конечно, не отношусь к породе «старых кавалеристов», но, заметь, я ведь не лезу в уши первым, а?

– Ну… вероятно. Я, однако…

– Саша, – Фишер содрал с себя «сбрую» и развернулся в узком пенале каюты лицом ко мне. – Саша, если уж по уму, то это ты должен был их облаять. Ты, Саша – как младший из нас по чину. Или у нас на плечах блямбы дерьма, а не погоны, а?

Я махнул рукой.

– Ларс, ты в некоторых вопросах прямолинеен, как фонарный столб.

– А ты – излишне извилист, дипломат ты наш. И знаешь, – Фишер небрежно бросил китель на узкую, как клинок, койку и выдернул зубами сигарету из пачки, которую держал в руке, – и знаешь, слишком много хорошего воспитания – это тоже минус. Я понимаю, ты у нас воплощение чести и доблести имперского офицера, тебя прямо позолотить хочется. Но, поверь моему опыту, если ты и дальше будешь жарить в этаком ритме, кое-кто начнет вытирать тобой задницу. И что тогда? Хвататься за меч?

– Предстартовая статическая, – пробулькал скрытый в потолке терминал линейной связи.

Фишер сел в высокое узкое кресло у стены и слегка откинул его спинку.

– Ложись в койку, – посоветовал он, – и не забудь расстегнуть галифе. Сейчас из тебя глаза полезут… как дерьмо из любимого тюбика.

– Да уж, тут ты прав.

Я лег на кровать, которая послушно приняла меня в свои упругие амортизирующие объятия, и расслабил пояс.

– Стартовая статическая, – сообщила «линейка».

Фишер тщательно задавил в пепельнице сигарету.

– Стартовая осевая… три… два… один… зеро, старт.

Субрейдер ощутимо дернулся, каюта наполнилась низкочастотной вибрацией и неистовым рыком двигателей. Перегрузка мягкой лапой надавила на грудь.

Вибрация прекратилась, рев моторов перешел в нудное гудение. Это была только прелюдия – корабль сорвался с аппарели и по нештатному коридору устремился на орбиту. Сейчас штурманы переругаются с диспетчерами поста ВКС Метрополия-внешний, затребуют ввод по эшелону резерва и сориентируют по модификациям курсовой оси. И пошло-поехало. Могучие моторы предельно облегченного корабля начнут сверхсветовой разгон прямо в планетной системе Метрополии.

Я, правда, теоретически вполне оптимизирован для предстоящей экзекуции, но то теоретически… хотя, если учесть, что десять лет мой несчастный организм мучили на гравиполигонах… ну, посмотрим. Правда, летать на субрейдере мне еще не приходилось. Компактная посудина, на которой все удобства и даже частично вооружение принесены в жертву скорости, имеет амортизирующие системы только на боевых постах экипажа. А уж о ячеистых компенсаторах, как на крупных кораблях, здесь и мечтать смешно.

Снова началась вибрация – более ощутимая, чем на старте, и наконец хлынул всесокрушающий, ломающий барабанные перепонки рев. Ощущения были непередаваемые – дышал я через два раза на третий, перед глазами прыгали чертики всех цветов и оттенков, в желудке творилось нечто невообразимое. Все это продолжалось неимоверно долго. Время расслоилось, превратившись в осязаемый мутный поток, лениво продирающийся через страдающие атомы моего тела. Затем оно вдруг завертелось в каком-то неистовом танце, слипаясь в отвратительный подрагивающий комок; комок стал раздуваться, превращаясь в радужно сверкающий пузырь, внутри которого болтался я – никчемный и беспомощный, а потом пузырь звонко лопнул. Я вернулся в реальный мир и открыл глаза. Рядом сидел белый как снег Фишер.

– Ну, и как? – задушевно спросил он.

– Довольно странно, – ответил я. – Совсем не так, как на полигоне. У тебя были глюки?

– Это та самая гравифизика, дорогой… тут действует какая-то ахинея с гравитационной осью и модификацией энергий. Мы рывком проламываемся через точку, в которой время изменяет свойства полей, отсюда и глюки. Понятно излагаю?