Анна Богданова - Самое гордое одиночество

• Название: Самое гордое одиночество
• Автор: Анна Богданова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15193-1

Свобода от личной жизни – счастье для современной женщины! В этом была твердо убеждена знаменитая писательница любовных романов Маня Корытникова, разведясь с четвертым мужем. И наслаждалась этим самым счастьем по полной программе. Тем более что ее окружали такие же свободные женщины – сестра, подруги и их матери, оставившие своих мужей и любовников. Но длилось это недолго – Маня стала встречать этих изменниц прогрессивной идее... с новыми кавалерами! Даже к матери в деревню прискакал иноземный принц с предложением руки и сердца. А знаменитая сочинительница любовных романов одна – и тоскливые мысли не дают покоя… Маня даже заболела. Но в ту самую минуту, когда даже таблетку подать некому, на пороге ее квартиры появился мужчина…

---

Но вернусь к Новому году.

Огурцова уже не слышала эмоциональной Адочкиной речи – ее ноги устали держать отяжелевшее пьяное тело, подкосились, и кончилось тем, что Анжелка плюхнулась в сугроб и захрапела, забыв о так и не выявленных талантах Кузьмы – подруге нашей уже снился волшебный новогодний сон. На том праздник был завершен.

А в целом мы очень неплохо встретили этот Новый год. Сначала собрались дома у гоголеведов – выпили, закусили, потом пошли к нам – у нас снова закусили и выпили, засим к звезде телеэкрана и заведующей проктологической аптекой, а в конце отволокли спящую мать двоих детей до квартиры Нины Геннадьевны Огурцовой и разошлись по домам. Адочка в ту ночь осталась у нас.

Через день родительница моя, подхватив переноску с Рыжиком и с гордостью положив в сумочку мобильный телефон, отчалила в деревню Буреломы, строго-настрого наказав напоследок не связываться с кобелями (она так и выразилась – не связывайся, мол, ни с какими кобелями!), пообещав звонить мне каждый день и регулярно писать письма с подробным изложением тихой, счастливой и свободной жизни своей.

Несомненно, этот Новый год я встретила во стократ лучше прошлого, как и предрекала Пулька. Она, бесспорно, права, когда говорит, что с мужиками, в особенности на праздники, лучше не повязываться – кончится тем, что будешь сидеть в одиночестве и реветь белугой от обиды и несправедливости. Никогда не забуду встречу прошлого Нового года. Как перед боем курантов раскрываются двери лифта и я вижу Кронского с жирной, вульгарной, крашеной блондинкой с черными, отросшими волосами у корней в недвусмысленной позе... И как потом я пешком плелась под хлопки петард до своего дома.

К тому же всех нас – свободных, разведенных женщин, решивших справить этот Новый год вместе, объединяло совершенно одинаковое, если можно так выразиться, настроение или состояние духа. Все мы вплоть до «йоркширской терьерши» Афродиты, которая, по словам Адочки, никогда с кобелями не связывалась и до сих пор хранит девственность, испытываем чувство гордого одиночества – именно гордого – подобного тому, какое бедный, униженный и оскорбленный человек ощущает. По мнению великого нашего пророка Федора Михайловича Достоевского, человек, обиженный обществом и судьбой, горд своей бедностью и наслаждается этим своим социальным положением. Так, собственно, и мы упиваемся наступившим в нашей жизни одиночеством и гордимся им.

Дзз!... Д-зззззз-дз-дз! Я вздрогнула от неожиданности – проклятый телефон!

– Да! Але! – крикнула я в трубку.

– Манечка, здравствуй, детка! Мы с тобой сегодня еще не разговаривали? – сахарным голосом проговорила бабушка.

– Нет, с тобой я еще сегодня не разговаривала, зато уже вдоволь успела наговориться с твоим наглым секретарем и его супругой, которые суют свои длинные носы в чужие дела! – Я попыталась выразить недовольство по случаю нахального внедрения в мою частную жизнь четы Рожковых.

– Сан Амурович был у тебя?

– И Сан Глориевич тоже, – съязвила я.

– Какой еще Глориевич? – Голос Мисс Бесконечности мгновенно переменился: из елейного – в обыкновенный, повседневный – властный и командный (43 года работы с умственно отсталыми детьми до сих пор давали о себе знать).

– Твой секретарь с женой! Какие бестактные, наглые, беспардонные! Нет, это ж надо – я обязана снова выйти замуж за Власа! За этого параноидального ревнивца! Который со дня развода мне ни разу не позвонил! Что они себе позволяют?! Все им, видите ли, знать надо! – возмущалась я.

– Не тот глуп, кто не знает, а тот, кто не хочет знать! – метнула бабушка выученным за ночь афоризмом.

– Я с тобой серьезно разговариваю! – угрожающе проговорила я.

– Ты слишком серьезна, а умное лицо – это еще не признак ума. Все глупости в мире делаются именно с этим выражением лица, – резала Мисс Бесконечность.

– Прекрати выражаться чужими фразами! – вспылила я. – Я спрашиваю, почему они лезут не в свое дело?! Почему этот твой Амур Александрович...

– Точно, Амур Александрович! – обрадовалась она, услышав правильное имя-отчество своего секретаря.

– Почему он указывает, с кем я должна соединить свою судьбу? Почему он лезет в мою личную жизнь? Да еще напоминает об этом гнусном Власе, который так и зажал свадебное путешествие в Венецию! А я так мир хотела посмотреть!..

– Хочешь посмотреть мир – обними глобус! – сказала бабушка.

– Прекрати! – огрызнулась я. – И запомни, я с ними больше общаться не намерена! Нечего их ко мне подсылать! Тоже мне, придумали способ влезать в чужую жизнь, прикрываясь заботой о репутации самого уважаемого члена партии! – все больше расходилась я.

– Водка белая, но красит нос и чернит репутацию! – выдала коренная москвичка, чем окончательно вывела меня из себя:

– Ты как попугай повторяешь заученные выражения! Я не хочу больше разговаривать!

– Подожди, подожди, Манечка. – Голос снова стал сахарным.

– Ну что?

– Ты должна приехать послезавтра ко мне, – заговорила она требовательным тоном. – То есть не ко мне, а к Зинаиде Петрыжкиной на выборы своей бабушки в лидеры партии. Тригубова скинут, а меня на его место поставят! Да девок всех своих захвати! И эту кликушу-то, как ее... Ну сестру-то свою! Адку!

– Не знаю, не знаю. Как получится, – деловито проговорила я.

– Что значит, как получится?! – возмутилась Мисс Бесконечность. – Твою бабушку в лидеры принимают, а тебе и дела никакого нет?! – Она говорила так, будто вступала в пионеры.

– Ничего обещать не могу.

– А давно эти... Амуры от тебя уехали? – поспешила сменить тему старушка. Я с ужасом посмотрела в окно – темнота беспросветная, потом на часы – полседьмого вечера! Кошмар! Я совершенно потеряла счет времени и теперь катастрофически опаздываю на встречу с содружеством!

– Давно. Все. Я опаздываю!

– Придешь на выборы, Манечка? А? Приходи! – жалостливо ныла старушка на том конце провода.

– Потом, все потом, я опаздываю!

– Нет, сейчас! – настаивала она и вдруг запела голосисто так, ни с того ни с сего:

Мальчики да девочки
Свечечки да вербочки
Понесли домой.
Огонечки теплятся...

– Пока!

– Нет! Обещай! Что я, зря пела, что ли?! – буркнула она и снова спросила: – Придешь с девьками?

– Приду! – взревела я и, бросив трубку, принялась собираться со скоростью света отмечать старый Новый год с подругами.

* * *

В кафе «У дядюшки Ануфрия» царил полумрак, и почти все столики были заняты; молодые официанты в длинных оранжевых фартуках (видимо, студенты на подработке) носились с подносами по залу, перелетая от одного клиента к другому, яко пчелы с цветка на цветок. Я стояла у дверей в полной растерянности и глазами искала подруг.

– Вон свободный столик, около стенки, вон еще один, у двери, – подскочил ко мне подрабатывающий студент.

– Мне не нужен свободный столик, меня тут подруги должны ждать, – рассеянно проговорила я и подумала: «Что, если все они опоздали, а я, как дурочка, сорвалась и прискакала сюда, даже не переодевшись и не причесавшись. Как нацепила на себя что попало с утра, в парикмахерскую, в том и пришла! А их нет! Опять буду среди них как чучело гороховое сидеть! Хорошо, успела с елки мишуру стянуть – на шею повешу». И тут за квадратным столбом я увидела до боли знакомую апельсиновую челку «йоркширской терьерши».

– Вот вы куда забрались! А я уж подумала, что первая пришла! – подлетев к членам содружества, воскликнула я, напрочь забыв о своей внешности.

– Да-а! Ты придешь первая! Как бы не так! – усмехнулась Пулька – она, как всегда, выглядела потрясающе: безукоризненный макияж, золотистые волосы ниспадали на дорогую, изумрудного цвета шелковую блузку, которую мы купили в одном из центральных московских магазинов. Помню, Пульхерия, как увидела ее, прошептала завороженно:

– Именно этого-то мне не хватало!

– Пуль, а почему тут нигде цены не указаны? – удивлялась я.

– Потому что если хочешь какую-то вещь, неважно, сколько она стоит, – рассудительным тоном выдала она тогда совершенно безрассудную реплику.

– Ну да, неважно! А если у тебя нет таких денег?

– Тогда тебе в этом магазине и делать нечего.

– Ты спроси, спроси, сколько она стоит, – подбивала я.

– Ничего я не буду спрашивать! Сейчас померяю и куплю. – Нечего сказать – блузка сидела на ней великолепно, будто для нее была создана. – Беру! – сказала Пулька и решительно направилась к кассе.

Я была права – эта тряпка стоила один мой гонорар – то есть два месяца упорного труда как минимум (учитывая доплату за дополнительный тираж).

– Маш, мне пяти тысяч не хватает, – смущенно пролепетала она мне на ухо, – у тебя нет?

Я ей тогда добавила пять тысяч, но сделала для себя немаловажный вывод – пожалуй, никому из нашего содружества нечего делать в этом магазине.

...Господи! Я вообще забыла накраситься! Икки, как обычно, одета скромно, но со вкусом, аккуратно причесана. Интересно, что у меня на голове? Я даже в зеркало забыла посмотреться! Адочка с Афродитой по обыкновению в вязаных нарядах одинакового цвета – две снегурочки. Апельсиновую челку «терьерши» стягивал голубой бант, туловище облегало, как мне показалось, очень тесное шерстяное платьице, отделанное кружевами (или собака за это время успела потолстеть?) и ботики на шнуровке. Сестрица была в перекошенном каком-то самодельном хитоне, вязаных брюках; на столе лежала неизменная сумка-сарделька того же небесного цвета, что и весь ансамбль.