Александр Бушков - Пиранья. Бродячее сокровище

• Название: Пиранья. Бродячее сокровище
• Автор: Александр Бушков
• Жанр: Боевик
• Год: 2005
• ISBN: 5-224-02320-3, 5-85197-283-1

Группа боевых пловцов, "морских дьяволов" во главе с капитаном второго ранга Кириллом Мазуром выполняют секретное задание в маленькой латиноамериканской стране. Их цель – американская военная база с новейшим самолетом электронной разведки.

---

Старик непритворно озаботился:

– Не знаю даже, что вам и сказать с ходу, сеньор... Жизнь у нас простая и незатейливая, рабочих хватает, местным уроженцам негде руки приложить. Такое уж местечко. Вот в двадцатые годы, когда был каучуковый бум... Вы не слышали про каучуковый бум? О-о... Через наш городок проходила дорога на север, в Урупарибу, а уж там-то был настоящий размах... Дворцы из привозного мрамора, оперный театр, скопированный с какого-то знаменитого европейского, и там пели европейские звезды... А потом бум прошел. Насэто задело гораздо меньше, а вот Урупарибу превратился в город-призрак – со всеми его мраморными дворцами, фонтанами и прочей роскошью. Люди разъехались, город совершенно обезлюдел, разрушается помаленьку, все заросло кустарником и опутано лианами... Вы знаете, я порасспрашиваю. Вдруг да понадобится кому-то толковый водитель или механик. Нашилюди, признаться, с моторами возиться не любят, а иногда без этого не обойдешься...

– Буду вам чрезвычайно обязан, – сказал Мазур.

Пока что все вроде бы в порядке. Недалекий малый, словоохотливый и безобидный, который никуда не спешит, наоборот, выражает желание осесть в городке... Не вызывает подозрений, а? Будем надеяться, что так...

Старик снял с доски и протянул ему ключ, прицепленный к огромной деревянной груше с облупившейся синей краской:

– Вот, извольте, сеньор. Второй апартамент. Во-он та дверь. Рукомойник там есть, кровать, разумеется, тоже, а все, гм-м, прочие усовершенствования – в конце коридора. Желаю удачи на новом месте...

– Благодарю, – сказал Мазур.

Отпер указанную дверь, вошел и щелкнул выключателем. Комната была обширной, металлическая кровать, столик и пара стульев – умилительно старомодными. Постельное белье, к его некоторому изумлению, оказалось чистым.

Сунув под подушку кольт с патроном в стволе – вполне уместная предосторожность и для диверсанта, и для лесного бродяги – Мазур плюхнулся в тяжеленное кресло, снял куртку, старательно ее ощупал. Что ж, если не знать, что там зашито, можно принять за непромокаемую подкладку...

Расшнуровав тяжеленные армейские ботинки – приходится лишь посочувствовать здешним армеутам, советские сапоги хоть и неказистые, да полегче – блаженно вытянул ноги и выкурил сигарету, неспешно затягиваясь. Потом погасил свет, подошел к высоченному окну, отвел москитную сетку и чуть приоткрыл правую створку.

Осторожно выглянул, укрываясь за сеткой. С наступлением темноты площадь ожила – там и сям под фонарями прогуливались парочки и целые компании, явственно доносился женский смех, разговоры на непонятном языке. Справа, где размещался здешний ресторанчик – длинный, открытый с четырех сторон навес над двойным рядом столов и лавок – доносились переборы гитары и звуки какого-то иного музыкального инструмента, незнакомого, послышалась песня, слабый звук вылетевшей пробки, перезвон стаканов.

«Здешний Бродвей, – понятливо отметил Мазур. – Ночная жизнь в полном разгаре. Вообще, чинно гуляют, культурно. Пьют, конечно, но нажравшихсяне видно и не слышно. У нас в похожем провинциальном городишке, что греха таить, кто-нибудь давно бы уже штакетину выламывал с целью вразумления оппонента, и матюги звучали бы, и права б качали... А тут все культурненько, полное впечатление, им и дела нет, что страна пребывает под пятой реакционной американской военщины, осуществляющей империалистическое проникновение в Латинскую Америку. Им бы партком действующий и лекторов из общества «Знание», а то беззаботные, спасу нет...»

Он сердито фыркнул, почувствовал легкую зависть оттого, что был чужим на этом беззаботном празднике жизни с его мягкими гитарными переборами, девичьим смехом и оплетенными бутылями вина. Присмотрелся к нужномузданию на противоположном конце площади, почти напротив отеля.

Небольшой двухэтажный домик старинной постройки – неизменный бурый кирпич, высокие окна. Во двор ведут глухие ворота с полукруглым верхом, над ними – кирпичная арка. На втором этаже горят все три окна по фасаду, на первом, отсюда видно – магазинчик с темной витриной, заставленной чем-то неразличимым. Интересно все же, ктохозяин – местный вербанутый элемент или надежно обосновавшийся под чужой личиной Вася Иванов из какого-нибудь Талдома? Вот положеньице, ха – профессор Плейшнер на Цветочной улице... А что, похоже. Только никак нельзя проявить себя растяпой, подобным Плейшнеру, с которым, как известно, воздух свободы сыграл злую шутку...

Поразмыслив, он разделся и забрался в постель – не было смысла бдить всю ночь у окна, следовало выспаться, потому что один бог ведает, придется ли спать завтра ночью. Солдат всегда здоров, солдат на все готов, и пыль, как из ковров...

Глава четвертая «Я вам не Плейшнер!»

Пробуждение было мирным и абсолютно спокойным. Никто не стоял над постелью, не тыкал автоматом в рожу, не требовал расколоться немедленно и всех выдать – в общем, день начинается неплохо...

Умывшись над рукомойником и посетив «прочие усовершенствования» в конце коридора, Мазур заботливо одернул начиненнуюкуртку, являвшую собою самый настоящий клад, и браво направился к стойке. Старичка там на сей раз не было. Повесив ключ на соответствующий гвоздик, Мазур вышел на улицу, под безмятежно голубое небо. Погода стояла приятная, до полуденной жары еще далеко.

Огляделся с видом своего человека, уже прижившегося здесь. Местная ресторация – тот самый навес над двумя длинными лавками – уже приступила к работе. В торце ее дымила железная печка, на которой шкворчало не менее полудюжины сковородок и парочка кастрюль, распространявших не самые аппетитные на свете, но все же приятные запахи, позволявшие надеяться, что обойдется без экзотики в виде каких-нибудь маринованных ящериц или тушеного с черемшой каймана. Рядом возвышался старомодный белый холодильник с огромной никелированной ручкой – электрический провод от него тянулся куда-то на задворки отеля.

Мазур лениво побрел в ту сторону. Уже издали он заметил, что ресторанные посетители четко разделились на две группы, занявшие места в двух противоположных концах заведения. На одном – судя по всему, местные, уткнувшиеся в свои тарелки с отрешенным видом. На другом – четверо коротко стриженых парней, выставивших перед собой целую батарею пивных бутылочек.

«Э-ге-ге, – сказал себе Мазур, приглядевшись к ним. – Упитанные, кровь с молоком, бошкиу всех на единый манер оболваненные, цивильная одежонка немудрящая... Да тут и гадать нечего. Вы, соколики мои, ручаться можно, с той самой базы будете, доподлинная US ARMY. Крепенько же вам повезло, что вчера ночью никто из вас в карауле не стоял...»

У печки суетился веселый абориген со щербатой улыбкой, давно нестриженый, в потертых джинсах и белой майке. Мазур договорился с ним в два счета на смеси ломаного английского и выразительных жестов, заплатил местную деньгу – огромную, четырехцветную, с разлапистым государственным гербом и экзотическими птицами – получил глубокую тарелку, где дымилось жареное мясо с какими-то овощами, две бутылочки пива, и вновь ощутил себя своим человеком в Латинской Америке.

Несколько секунд он колебался – как поступил бы на его месте заправский бродяга родом из Австралии? – и, сделав выбор, направился в сторону коротко стриженых парней. Всякий, кто не местный – непременно гринго, а гринго обязаны держаться вместе...

– Эй, найдется тут местечко для белого человека? – спросил он сидевшего ближе всех к нему солдатика.

Тот покосился без особого интереса:

– Для белого найдется, а местной макаке – сразу в рожу...

Подобающе осклабившись, Мазур бросил, опуская на стол тарелку и бутылки:

– Эй, ты не путай натурального австралийского парня со здешними макаками... Американец?

– Ага, – сказал тот малость полюбезнее.

Остальные трое таращились на Мазура без враждебности, скорее как на случайное развлечение.

– Студенты? – спросил Мазур общительно. – Хичхайкеры?[5]

Собеседник фыркнул:

– Пальцем в небо, кенгуру, – и провел двумя пальцами по груди, там, где у янкесов на военной форме обычно красуется табличка с фамилией. – Имущество дяди Сэма, армия США...

– А, понятно, – сказал Мазур. – Знакомая картина. Я сам служил в армии, у нас в Австралии, в парашютистах. Штаб-сержант, между прочим, это вам не хрен собачий. По-вашему... да черт его знает, как там по-вашему, но сержант – всегда сержант...

– Уж это точно, – вклинился второй. – Сержант – всегда сержант. Глотка иерихонская и полторы извилины...

– Что делать, служба... – сказал Мазур с видом крайнего простодушия. – Выйдешь в сержанты – сам орать будешь, как нанятый...

На него смотрели уже гораздо дружелюбнее. Наладился некоторый контакт.

– Выйдешь тут... – проворчал первый. – В ящик тут выйдешь... Это у вас в Австралии, надо думать, тишь-гладь да божья благодать, а тут, того и гляди, в ящик сыграешь...