Маргарита Волина - Амплуа — первый любовник

• Название: Амплуа — первый любовник
• Автор: Маргарита Волина
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

В этой книге о знаменитом русском актере говорят друзья и партнеры по сцене. В повести о его театральной юности, написанной М. Волиной, рассказано о театральных «скитаниях» учеников знаменитого режиссера А.Д. Дикого, среди которых Менглету было отведено место премьера, главного героя, героя-любовника. Лирические воспоминания самого артиста посвящены замечательным людям, с которыми ему довелось встретиться в Театре сатиры, где он служит уже почти шестьдесят лет. А коллеги Георгия Менглета с благодарностью и теплотой вспоминают их общую «жизнь в искусстве».

---

Глава 17. «Актер — лицо действующее»

Фронтовой театр исколесил много дорог, закончив свой путь в Румынии весной 1944 года. «Салом, друзья!» пользовался колоссальным успехом. Начинали представление две главные «хозяйки» концерта (всего «невест» было восемь): Шагодат Сидикова и Галина Степанова. Выбор Юткевича был не случаен. В одинаковых платьях к зрителю выходили представительницы двух национальностей, ярко противоположные друг другу.

Шагодат Сидикова — смуглая, чернокосая, миндалевидный разрез глаз, ослепительная улыбка… И голубоглазая, вальяжная, белолицая Степанова с нежным румянцем на щеках. Ей бы кокошник в жемчугах, а Шагодат — согдийской принцессе — корону из серебра! Дружное «ах!» раздавалось на выход двух красавиц. И зачин концерту был дан!

Изящность всего представления — конечно же заслуга Юткевича.

На подмостках — певец. Фрак, лакированные туфли, вид самый расконцертный! Но вот беда — он поет только под рояль, а рояль не привезли! «У нас свой рояль!» — восклицает Степанова. Девушки надевают белые перчатки (на каждой три черные полосы — аппликация), становятся рядком и вытягивают сдвинутые руки — получаются белые и черные клавиши. Певец недоверчиво трогает пальцами «клавиатуру»: «До, ре, ми, фа, соль, ля, си!» — отзываются девушки, аккомпанируя себе на «живом рояле». К сожалению, рояль часто фальшивит.

«Невесты» вели программу. Мирбобо Зияев и Александр Бендер «мешали» им. Кажется, помехи не были запланированы, а родились импровизационно.

«Актер — лицо действующее» — так назвал Г.П. Менглет свою книгу (М., ВТО, 1984). Отрывок из книги под заголовком «Из фронтовых записок» был опубликован в сборнике статей, воспоминаний актеров-фронтовиков «Нам дороги эти позабыть нельзя» (М., ВТО, 1985). С небольшими купюрами отрывок этот я предлагаю читателям. Но! С согласия Георгия Павловича я буду прерывать им написанное в 1980-х годах зарисовками, основанными на рассказах Менглета более позднего времени, иногда добавляя и от себя то, что мне известно о Менглете и о его фронтовом театре.

Итак — поехали!

«Перелистываю страницы записных книжек и дневников, которые очень нерегулярно и скупо вел во время наших фронтовых поездок, и перед глазами встают города, знаменующие наступление Советской Армии, армейские будни Первого фронтового театра Таджикской ССР, художественным руководителем которого мне посчастливилось быть. Да, посчастливилось! Именно так я ощущал возможность быть там, где решалась судьба нашей страны, служить тем, кто защищал нашу свободу. Уверен, что так же думали и чувствовали все мои товарищи по театру.

Нести бойцам радость, смех, заряд бодрости, энергии — такую задачу мы ставили перед собой. Чтобы осуществить ее, мы пригласили авторов, чувствующих юмор и шутку, артистов, наделенных способностью весело, заразительно существовать в условиях, предложенных драматургами, и не теряться в реальных обстоятельствах жизни.

Нельзя сказать, что наше мнение разделяли все. Были и сторонники репертуара, в котором бы тема войны отражалась впрямую, предлагавшие играть в военной форме.

Но мы настойчиво отстаивали свою точку зрения. И, как оказалось, поступили правильно. Когда мы показывали свой спектакль-концерт «Привет, друзья!» («Салом, друзья!») командующему Центральным фронтом К.К. Рокоссовскому, он одобрил нашу «мирную направленность».

— Хорошо, что на сцене не стреляют, — сказал Константин Константинович. — Мы это делаем лучше. Зато такая веселая, оптимистическая программа воспламеняет дух.

Этого— то мы и добивались. Это и определило тематику и стиль нашего театра».

Прерываю Георгия Павловича, он рассказал о встрече с Рокоссовским так, но не совсем так.

Перед концертом актерам сказали: «Командующий никогда не опаздывает. Смотрите, чтобы не было задержек». Рокоссовский прибыл за пять минут до назначенного срока. И концерт начался тут же (ширмы стояли на сцене, актрисы надели белые платья загодя).

Командующий Центральным фронтом сидел в первом ряду, изредка лишь слегка улыбался, не смеялись и генералы, наполнявшие зал.

Убегая за ширмы, «невесты» шушукались: «Провалились! Не нравится! Не смешно…» И, впиваясь глазами в щели между ширмами, разглядывали Рокоссовского. До чего же этот невозмутимый «бог войны» красив!

По окончании концерта Константин Константинович несколько раз ударил в ладоши. Аплодисменты зала последовали за его вежливыми хлопками.

Зал опустел. Рокоссовский и несколько генералов остались.

Жорик сполз со сцены. За ним и все актеры.

Жорик подошел к командующему.

Тот протянул ему руку и… отрекомендовался:

— Константин Константинович Рокоссовский.

Актеры чуть не лопнули от смеха, загнанного вовнутрь — а то Жорик не знает, кто это возвышается перед ним!

— Георгий Павлович Менглет, — ответил Жорик и пожал протянутую ему руку.

Командующий, выяснив, что Жорик — художественный руководитель театра, лестно отозвался о концерте, сказав, что «такая веселая, оптимистическая программа воспламеняет дух» (или что-то в этом роде), и поинтересовался, кто играл в сценке «Поймал языка!» бахвала-тыловика, выдающего себя за героя-разведчика.

— Я… — как бы извинился Жорик.

— Не узнал… — тоже как бы извинился Рокоссовский.

— У меня на носу был… нос… большой… и усы… полумаска на резиночке…

Рокоссовский кивнул:

— Прекрасная сатира… Никогда я так не смеялся.

Все актеры облегченно вздохнули. А Рокоссовский сказал, что он оставляет театр при Центральном фронте.

«Мы отказались от одного ведущего. Вел спектакль весь коллектив (иногда — его женская половина). „…“ На приеме открытого общения со зрителем строился весь спектакль. В нем были розыгрыши, актеры появлялись среди зрителей, обращались то к одному, то к другому бойцу. Была, например, такая сцена. К девушке подходила другая, растерянная, чем-то обеспокоенная, и что-то шептала ей на ухо. Потом сообщалось, что актер, занятый в следующем номере, еще не приехал — видно, где-то в пути задержался наш второй грузовик. Вполне правдоподобная ситуация во фронтовых условиях.

— Наш герой — лейтенант, летчик, — объяснила ведущая. — Может быть, кто-нибудь из вас заменит его? Среди бойцов слышались смех, шутки. На сцену пытались кого-то вытолкнуть. Он упирался. Начиналась веселая возня. Тогда актриса сходила со сцены, шла между бойцами, отыскивая подходящую замену артисту, и «наталкивалась» на меня. Я был без грима, в потертой гимнастерке, с полевыми погонами — как все. Я отнекивался, смущался, бойцы меня подбадривали, а потом, поняв розыгрыш, долго хохотали и аплодировали».

Сюжет пьески «Спасибо за внимание» незамысловат. Лейтенант приезжает с фронта к своей невесте, а соседям хочется поговорить с фронтовиком, и под разными предлогами они то и дело приходят к девушке. Только лейтенант протянет руки, чтобы обнять любимую, — кто-нибудь из соседей тут как тут! Срок побывки истекает, лейтенанту нужно уезжать. «Спасибо за внимание», — говорит в финале польщенный вниманием, но все же огорченный лейтенант. Ему так и не удалось побыть с любимой наедине…

Невесту лейтенанта играла Митяшка… И каждый раз, обнимая ее, лейтенант — Менглет испытывал легкое сладостное волнение. На миг к нему прикасалась юность, на миг Менглет чувствовал себя двадцатилетним… Это не было интимным театром для двоих.

Во время ежедневных переездов Менглет не подсаживал Митяшку на платформу «студебеккера», не снимал с платформы — это проделывал ее муж, Яшка. И даже если Митяшка оказывалась рядом в машине, при толчках на ухабах Менглет не хватал ее (как бы случайно), чтобы поддержать. Нет. Ему это и в голову не приходило.

За сутки спектакль-концерт повторялся три-четыре раза.

Легкое, сладостное волнение повторялось, не исчезало.

Иногда, обнимая «невесту», Менглет шептал ей: «Митяшка…» «Что… Георгий Павлович?» — шептала она, краснея.

Лейтенант — Менглет не отвечал.

«Спектакль-концерт „…“ включал самые разнообразные номера: скетчи, построенные на легко узнаваемом военно-бытовом материале, танцы, музыкальные сценки, такие, например, как „Музыкальное письмо“, пользовавшееся неизменным успехом. Номер строился на том, что юная Шагодат Сидикова, талант которой сочетал лиризм и задушевность с восточным лукавством, просунув голову в отверстие огромной граммофонной пластинки, проникновенно читала письмо к своему любимому на фронт. Заканчивался номер так, что даже бывалые солдаты, не стесняясь, утирали слезы».

…Был еще один номер (Менглет о нем забыл упомянуть), включенный в программу по настоянию приемной комиссии: подлинный документ — речь матери Зои Космодемьянской. Галя Степанова — специалист по матерям (мать сыновей-героев в «Славе», Кручинина — мать Незнамова и так далее) — накидывала на голову траурный кружевной платок и, пылая щеками, требовала отомстить за ее дочь Зою. Трагический документ-монолог выбивался из общего комедийно-лирического настроя программы, и Жорик думал: «Как-то неловко получилось — мы Космодемьянскую без ее разрешения в эстрадного автора превратили». Галя никакой неловкости не ощущала и, поклонившись на аплодисменты, гордо уходила за ширмы.