Андрей Дышев - Черный тюльпан

• Название: Черный тюльпан
• Автор: Андрей Дышев
• Жанр: Боевик

Бывший афганец Кирилл Вацура устраивается на контрактную службу в часть, ведущую боевые действия в Таджикистане. Однажды он случайно узнает, что в списке погибших солдат регулярно проявляются `мертвые души `. Кирилл берется сопровождать `черный тюльпан` и выясняет, что один из цинковых гробов наполнен наркотиками. Приняв безумное решение, Кирилл ложится в него и едет к адресату…

---

– Вы же знаете, голубушка, что мы работаем по своим личным, отработанным и проверенным временем проектам. А это наверняка фантазия заказчика. – Вальтер повернулся ко мне. – Как вы считаете, молодой человек? Я прав?

– Безусловно правы, – подтвердил я, и директор удовлетворенно кивнул.

– Вот что, – сказал Вальтер, возвращая снимок Анне. – Я дам вам телефон Кислевича. Это мой ученик, так что можете смело ссылаться на меня. Он как раз и занимается подобной ерундой – замками, крепостями, башнями.

Мы позвонили из приемной, причем Вальтер в это время откровенно подслушивал из своего кабинета, оставив дверь незакрытой. Кислевич был дома, он неважно себя чувствовал, но согласился принять нас с Анной, «коль уж сам Вальтер рекомендовал».

Мы, стыдясь своей скованности и осторожности, выходили из Дома архитектора по одному, оглядываясь по сторонам и подозревая едва ли не в каждом прохожем наемного убийцу. Через полчаса мы благополучно добрались до квартиры Кислевича.

– Я знаю этот особняк, – сказал он осипшим голосом, едва глянув на фотографию. – Проект чертил мой приятель по рисунку одной очень экспансивной дамы. Она очень хотела, чтобы стены были возведены не из кирпича, а из шлифованного булыжника, которым мостят улицы. Мой приятель очень долго убеждал ее, что это невозможно, и стена из булыжника рухнет еще до конца строительства… Кажется, она очень неплохо ему заплатила.

– Где это? – в один голос спросили мы.

– Жулебино, – подумав, ответил архитектор. – От первого микрорайона вправо, к лесу. В коттеджном поселке. Там ищите.

* * *

– Где, ты говоришь, живет твоя бабушка? – шепотом спросил я, осторожно отодвигая тяжелую от влаги ветку сирени в сторону. Капли веером прошлись по нашим с Анной плащам.

– В Рязанской области, – так же, шепотом, ответила Анна.

– А район?

– Сараевский.

– Ну, это то, что надо. По названию видно, что дыра приличная.

– Ты безумец, – сказала Анна, поднимая воротник. – Это преступление. За это нас будут судить, невзирая на все наши заслуги.

– Свое украсть невозможно, – отпарировал я, сделал шаг в сторону, чтобы лучше видеть особняк, но угодил в лужу, и ботинок медленно наполнился водой.

– Надо еще доказать, что это твое, – ответила Анна. Помолчала, покусывая губы. Потом добавила: – Кирилл, она еще очень маленькая.

– Не говори глупости. Я ее видел. Взрослая девочка. Уже вполне прилично рисует.

– Ты понимаешь, что с тебя уже никогда не слезут? Они тебя из-под земли достанут!

– Чушь собачья! – Я чувствовал, как начинает давать течь и второй ботинок. – Зачем им маленький ребенок? Ее, как сироту, сдадут в детский дом. Но она ведь не сирота. У нее, черт возьми, есть отец!

– Господи, какой же ты дурак! – вздохнула Анна. – Как ты докажешь, что она твоя дочь? Где документы, где свидетельство о рождении, где выписка из роддома?

– У нее мои глаза… Тссс! Третья «тачка» выезжает! И снова полна людей. Похоже, они всех «быков» кинули на меня… А может быть, Нефедов стал ворошить весь муравейник, вот и забегали. Как бы нам не опоздать. Пошли!

Анна плелась за мной через кусты безвольно и покорно, как идут на плаху давно обреченные на смерть люди.

– Кирилл! – позвала она, снова пытаясь остановить меня. – Ее надо кормить, одевать… Ребенок – это море проблем. Как ты с ней справишься?

– Найму для нее няню… Стоп! – скомандовал я.

Меня трясло от возбуждения и предчувствия риска. Я осмотрелся. К воротам особняка-замка вела асфальтовая дорожка, тянущаяся через коттеджный поселок в микрорайон. С нее некуда свернуть, и если мы поедем по ней, то нас легко будет перехватить еще до Жулебина. Пешком через лес, в сторону Кольцевой автострады – безопаснее. Через деревья и кусты, пока они еще не облетели, легко уйти незамеченным, хотя, конечно, земля мокрая и скользкая, элементарно можно вляпаться в грязь по колено, но ребенок будет на моих руках. А это все равно что в танке. Спрячу девочку под плащ – там ей будет сухо и тепло.

– Господи, прости меня, грешную… – молилась Анна. Я тряхнул ее за руку.

– Возвращайся назад через лес. Выйдешь на Кольцевую дорогу. Встань на обочине и останавливай любую машину – грузовую, легковую, – неважно, только не иномарку. Скажешь водителю, что поедем на Казанский вокзал, только, дескать, сейчас муж с дочерью придут. И ждите меня. Все поняла?

– Господи, господи… – шептала Анна. Пришлось снова ее встряхнуть, как бутылку с кефиром. – Да поняла я, поняла, не тряси меня, голова отваливается…

Минуту я провожал ее взглядом, потом повернулся и пошел к особняку.

Глава 38

Ворота были распахнуты настежь, на поверхности большой лужи, разлитой на въезде, еще кружились пузырьки, взбитые колесами автомобилей. Никто меня не остановил, не окликнул, и я спокойно вошел во дворик, где гармонично уживались чистые дорожки, ухоженные газоны с клумбами и штабеля стройматериалов, мусора, пакеты с облицовочными плитками и ящики с сантехникой. Главные входные двери в центральной башне были крест-накрест заколочены досками, к тому же заставлены коробками с цементом или побелкой, и я пошел вдоль «крепостной стены», отыскивая другой вход.

Со стороны леса особняк ничем не отличался от фасада, только к дверям в овальном проеме вел маленький декоративный, перекинутый через узкий водосток, мост, который можно было поднять при помощи цепей.

Я подошел к двери, сколоченной из крепкого бруса, стянутого медными поясами, взялся за отполированное многочисленными руками кольцо, которое держала в зубах тигровая голова, и два раза постучал им по двери.

Открыл мне невысокий, зрелого возраста мужчина в синем халате, которого я мысленно окрестил «садовником», и я сразу шагнул на него, вынуждая его отступить в сторону, приветственно вскинул руку и сказал по-испански:

– Здравствуйте! А где юная хозяйка?

«Садовник» испанского не знал, но не понятая им фраза подействовала как пароль. Он что-то забормотал, стыдясь своей беспомощности, сказал «Пройдите» и сам провел меня к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. Я уверенным шагом поднялся по лестнице, успев заметить, что зеркала на стенах закрыты черной тканью, очутился на втором этаже, кольцевая стена которого была сплошным окном, и потому комната была светла, словно сцена, освещенная множеством юпитеров, и сразу же увидел седовласую женщину, «Софи Лорен», с которой встретился у Валери. Она, одетая в черное, с легким черным платком на голове, сразу узнала меня, сняла очки, встала с кресла, и я прочел в ее глазах сострадание мне.

– Это ужасная беда, – сказала она, по-мужски пожимая руку и глядя на меня уставшими от слез глазами. – Какое горе! За что бог наказал нас?

Я уже успел утратить навыки беглой испанской речи, потому потратил, как мне показалось, слишком много времени, чтобы понять женщину и объяснить ей, что мне нужно. Ошарашить и закрутить голову няне, как садовнику, не удалось.

– Я должен срочно увезти Клементину в Шереметьево, – говорил я. – Мы сегодня же вылетаем в Таллинн. На опознание, понимаете? Девочка должна быть со мной…

Няня кивала головой, показывая, что понимает меня, но, выслушав, развела руками, забеспокоилась.

– Я не знаю, – ответила она неуверенно. – Мне не давали такой команды. Клементина не готова к отъезду… Поймите меня правильно, но я должна связаться с Августино.

Я был уверен, что в доме, кроме девочки, няни и «садовника», больше никого нет. Мне не составило бы большого труда затолкнуть женщину в какую-нибудь комнату, связать ей руки и заткнуть рот кляпом. Но я не мог сделать этого по отношению к ней. У меня не поднималась рука на женщину, которая во многом заменила Клементине мать.

– Конечно, конечно, – кивнул я. – Немедленно звоните Августино, я подожду. А где, кстати, Клементина?

– В правом крыле, в детской комнате.

Она хотела меня проводить, но я остановил ее:

– Не тратьте времени. Идите и звоните! – И пошел по коридору, попутно открывая все двери, которые попадались на моем пути, уперся в торцевую дверь, ведущую в правую башню, свернул в боковое крыло, пересек роскошную залу, оттуда спустился на пол-этажа вниз и, когда понял, что начинаю блуждать в незнакомом доме, неожиданно наткнулся на детскую.

У открытого настежь окна стояла розовая колыбель, прикрытая сверху полувоздушной шелковой накидкой. В комнате было прохладно, и я подумал, что ребенка в таких условиях можно запросто простудить, но девочки не было ни за столиком, на котором лежала смятая и изорванная бумага и обломки карандашей, ни у белого стеллажа, на котором всеми цветами радуги пестрели игрушки, и тогда я понял, что она спит. Стараясь ступать неслышно, подошел к колыбели, убрал накидку. Ребенок глубоко спал, и я, забыв о том, что время бежит с бешеной скоростью, минуту рассматривал смуглые щечки, длинные черные ресницы, маленький ротик, точно скопировавший тонкие губы Валери. Девочка была одета и, кроме того, упакована в теплый спальный конверт – это была удача, мне не надо было тратить время на ее одевание. Я осторожно взял ее на руки. Клементина проснулась, внимательно посмотрела на меня и тотчас заснула снова.