Андрей Дышев - Пустой

• Название: Пустой
• Автор: Андрей Дышев
• Жанр: Боевик

Очень нравилось богатенькому бизнесмену Александру Юдину быть монгольским ханом – грабить, жечь, насиловать… Душа, истосковавшаяся по особым ощущениям, ликовала. Поэтому, когда экстрим-агентство "Сламбер" предложило ему побыть крутым гангстером, он с радостью согласился. В черном костюме и черных же очках, в лихо заломленной шляпе он ворвался в банк, размахивая пистолетом, и вскоре вышел оттуда с чемоданом денег и горой трупов за спиной. Ничего, что все это – игра, зато нервы щекочет что надо. Но очень скоро Юдин понял, что это была вовсе не игра. Похоже, его крупно подставили, и теперь, чтобы замести следы, ему придется убивать по-настоящему. Что он и делает. Но – увы! – самый настоящий экстрим еще впереди…

---

Воронцов прошел через двор и, взяв Дашу под руку, вывел ее на улочку.

– А я… я… – произнесла она, глядя на Воронцова с благоговением, – я даже не догадывалась, что вы следователь. И что…

– Что водитель «КамАЗа» убит? – помог Воронцов.

Даша кивнула.

– Нехорошо подслушивать, – сказал он ей и, мило улыбаясь, легонько сжал мочку ее уха. – Скажи мне, сегодня утром, пока ты в машине спала, что-нибудь слышала? Разговоры? Или крики?

– Не-а, – уверенно ответила Даша, даже не задумываясь. – Я спала как убитая. Мне даже сны не снились. Проснулась – машина стоит у реки, водителя нет, дверь открыта. Вот и все.

Она таяла от его взгляда.

– Вы мне верите? – спросила она, потому как Воронцов продолжал молчать, словно ждал, что еще скажет Даша.

– Конечно, – ответил он. – Как же можно не верить такой красивой девушке?

– Ну-у, – протянула Даша, опуская взгляд, – насчет красоты вы немного слукавили, Юрий Васильевич. Какая у меня красота? Это вы так просто говорите, чтобы мне приятное сделать.

– А разве это плохо – сделать тебе приятное? – вкрадчивым голосом спросил он.

– А у вас жена есть? – в свою очередь спросила Даша.

– Была, – без напряжения ответил Воронцов. – Женщины рядом со мной долго не задерживаются.

– Трудно поверить. Вы такой красивый мужчина…

– Красивый? – усмехнулся Воронцов, с интересом глядя девушке в глаза. – О красоте мужчины девушка может судить только после того, как побудет в его объятиях.

– Правда? – залепетала Даша, теряясь под пристальным взглядом. Ей показалось, что от волнения у нее начинает кружиться голова. Что он сказал? Или ей послышалось? А что на такие слова полагается ответить?

И тут произошло то, к чему Даша совершенно не была готова. Воронцов склонился над ней и поцеловал ее в губы. Даше показалось, что она сейчас рухнет. Сердце заколотилось в ее груди со страшной силой, и ей стало не хватать воздуха.

– Вы… – пробормотала она, глядя на губы Воронцова, изогнутые в легкой усмешке, с нескрываемым страхом. – Вы…

Слова застряли в ее горле. Мобилизовав всю волю, Даша слегка отстранила Воронцова от себя. К ним быстро шел Шурик.

– Юрий Васильевич! – звал он. – А я вас в саду обыскался… Посмотрел я чердак. Нет там ничего. Один хлам. А в сарае лишь корова телиться думает…

– Чего и следовало ожидать, – грустным голосом сказал Воронцов и подмигнул Даше, словно теперь они были связаны какой-то тайной.

7

Тем временем по большаку, где-то между Упрягином и райцентром, в сторону опрокинутого «УАЗа» шлепали по грязи медик и водитель. Водителю уже оказали первую медицинскую помощь, его голова была замотана бинтом, и он шел без посторонней помощи. Время от времени они останавливались, Довбня поправлял своему товарищу повязку и спрашивал его о самочувствии. Не жалея глаз, они смотрели то на дорогу, в надежде увидеть трактор или на худший случай грузовик, то на бескрайние плоские луга, посеребренные росой, но и там их взгляд, как и ветер, натыкался лишь на овальные островки леса.

Наконец тишину, в которой порхал лишь заливистый щебет жаворонка, заполнил рокот мотора. Навстречу ходокам, переваливаясь из стороны в сторону, проделывая в грязи глубокую колею, ехал колесный трактор с кузовом впереди кабины. Обрадовавшись такой удаче, Довбня замахал руками. Трактор, ловко справляясь с бездорожьем, приблизился к ним, но скорость не сбавил. Будучи уверенным, что водитель не посмеет отказать раненому, Довбня закричал, силясь одолеть голосом оглушительный треск мотора, и, обхватив перебинтованную голову своего невезучего товарища, стал трясти ею, как погремушкой.

Трактор тем не менее, громыхая разболтанным кузовом и кидаясь комьями сырой глины, проехал мимо, оставив после себя запах тяжелой гари. Довбня погрозил ему кулаком, хотел кинуть вслед тяжелый комок глины, да пожалел свои чистые руки.

В удрученном настроении они пошли дальше и, увидев свою машину, по-прежнему лежащую рядом с дорогой кверху колесами, ускорили шаг.

– А почему фургон открыт? – вдруг в недоумении спросил Довбня и, не глядя под ноги, встал в глубокую лужу.

– Может, ты забыл закрыть? – неуверенно предположил водитель.

– Да не открывал я его! – уверенно ответил Довбня, но тут же засомневался и, все больше волнуясь, побежал вперед.

Водитель за ним не последовал, и не потому, что у него болела голова. Он отвечал за машину, а не за сохранность покойника, и на распахнутые створки фургона ему было ровным счетом наплевать.

– Нету! Вот же зараза! Нету! – крикнул медик, сидя на корточках перед раскрытой утробой фургона, и голос его был таким, будто он испытывал злорадство по этому поводу.

К нему подковылял водитель, тоже заглянул в фургон и даже провел рукой по бугристой жести, будто покойник мог стать невидимым.

Они посмотрели друг на друга, желая убедиться, что оба воспринимают случившееся адекватно. Затем Довбня вскочил на ноги и дважды обошел машину, заглядывая куда только можно.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он.

Водитель нехорошими глазами посмотрел на луг, где в жарких лучах солнца таяли последние клочья тумана, пожал плечами и, не желая ранить профессиональные амбиции медика, осторожно спросил:

– А ты уверен… в смысле, ты не ошибся, когда… может, он всего лишь был без сознания?

– Что?! – вскричал Довбня и постучал себя кулаком по лбу. – Ты соображаешь, что говоришь? Он четыре часа пролежал в воде лицом вниз! Он уже окоченел как коряга!

– Тебе виднее, – ушел от спора водитель. – Я только спросил.

Но медик уже сам засомневался. Он принялся гладить себя по коротко стриженной голове нервными движениями и, нахмурив брови, забормотал:

– Отсутствие реакции на атропин, трупные пятна, помутнение роговицы… Чертовщина какая-то! Я не мог ошибиться…

И тут он подскочил на месте, словно наступил босой ногой на колючку, затем повернулся, жадно вглядываясь в ту сторону, куда уехал трактор.

– Ой-ё-ёй! – шепотом произнес он. – А вот это уже совсем хреново, совсем… Это уже криминал… Вот это я вляпался… Ты не запомнил, какой номер был у трактора?

– Да у него, по-моему, вообще не было номера… А чего ты испугался?

– Ты понял, на что он пошел? – забормотал Довбня, все еще пытаясь увидеть давно исчезнувший за горизонтом трактор. – Труп украл! Нет трупа – нет и преступления. Ликвидация самой главной улики. Вот это да! Вот это поворот!.. Он вроде был синий.

– Кто? Труп?

– Трактор!

– А мне показалось, что желтый с коричневым кузовом. – Эх, что ж мы сразу не догадались! Надо было ему под колеса прыгнуть, но остановить! Где теперь его искать?

Довбня от отчаяния был готов кусать руки. Понимая, что за пропажу покойника с него снимут стружку, да еще какую, он с ненавистью посмотрел на перевернутую машину и кинул косой взгляд на водителя, который был косвенно виновен в случившемся.

– Вот что, – сказал медик твердо. – Ты тут сам разбирайся с машиной. Если вытащишь, то езжай в город и ставь в гараж. А я побегу назад, к следаку. Надо срочно обо всем ему рассказать. По горячим следам он быстро найдет и трактор, и его владельца…

Он даже не взглянул на водителя и не подал ему руки. Страдая от того, что быстро бежит время, вышел на обочину дороги, пока не слишком разбитую колесами и дождем, и побежал, сильно размахивая руками. Вскоре он выдохся и перешел на шаг. Солнце пригревало изрядно, и Довбня снял ветровку с капюшоном. «Ничего, – успокаивал он сам себя. – Трактор – не иголка в стоге сена. Найдется…»

Ему казалось, что он прошел уже достаточно много и вот-вот за очередным холмом появятся зелень садов и крыши хаток, но ему открывалась все та же однообразная перспектива на поля и луга, и звенящую тишину наполняли лишь ветер да неугомонный жаворонок.

Безудержно рассыпая проклятия по абстрактному адресу, Довбня прошел еще не меньше километра и неожиданно встал как вкопанный. Дорога раздвоилась, причем ее ветви разбегались в диаметрально противоположные стороны. Медик смотрел по сторонам, пытаясь вспомнить, с какой именно стороны они приехали. Был бы водитель рядом, он, разумеется, указал бы верный путь. Но до него было уже слишком далеко, и драгоценного времени ушло прилично. Едва не плача от досады, Довбня принялся рассматривать волнистый, млеющий в матовой дымке горизонт. Благодаря своему старанию и острому зрению он насчитал вдали как минимум пять деревень, каждая из которых имела все основания быть Упрягином.

Довбня давно не попадал в столь глупое и безвыходное положение. Ему захотелось уже не просто плакать, а рыдать. Не сообразуясь абсолютно ни с какими доводами, он повернул направо и, с силой шлепая по лужам, упрямо пошел вперед.

К сожалению, Упрягино находилось в другой стороне.

8

– Василий, открывай, не дури! – грозно крикнул участковый и снова постучал кулаком по двери.