Андрей Дышев - Не путай клад с могилой

• Название: Не путай клад с могилой
• Автор: Андрей Дышев
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27116-0

Смерть дышит в затылок, и тут уже не до шуток. Бывшему десантнику, частному сыщику Кириллу Вацуре вновь приходится припомнить навыки своего ремесла. Кровавая карусельнеумолимо раскручивается, трупы множатся с ужасающей скоростью…

---

– А что такое? – спросил он меня. – Что случилось? Почему стоим?

Лада вышла из машины, открыла заднюю дверь и сказала:

– Выйдите, пожалуйста.

– Почему? – развел руками Курахов. – Почему я должен выходить?

И все же выставил ноги наружу и привстал с сиденья. Мгновением раньше я понял, что произойдет, – за то короткое время, что мы были с Ладой вместе, я успел понять: некоторые ее поступки вполне прогнозируемы.

Она залепила профессору такую звонкую пощечину, что даже мне стало больно. Отшатнувшись, Курахов схватился за лицо, потом сделал несколько шагов к обочине, словно намеревался уйти, но тотчас вернулся обратно; злясь на все вокруг, сел в машину и нервно прикрикнул:

– Поехали! Какого черта мы здесь застряли!

Все, с удовлетворением подумал я, больше ничего подобного он Ладе не скажет.

Мы поехали дальше, без всяких остановок и приключений миновав Симферополь и Джанкой, и за эти несколько часов никто из нас не проронил ни слова. Я полудремал на своем сиденье, сквозь щелочки век следя за дорогой, и совсем некстати вспоминал отца Агапа, который так хорошо сглаживал все конфликты, что изредка вспыхивали в нашем гостиничном дворе.

Тогда я еще не знал, что отец Агап, одержимый желанием спасти свою подопечную, почти сутки назад приехал в Лазещину и, замотав указательный палец на левой руке бинтом, весь день слонялся по крохотному станционному залу, стремясь во что бы то ни стало привлечь внимание преступников, всеми правдами и неправдами увидеть Марину и разделить с ней ее тяжкую участь заложницы.

Если бы я знал, что случится в Лазещине с ним, с Уваровым и Анной, то вся эта нехорошая история закончилась бы намного быстрее.

Глава 37

По своей наивности он долго искал камеру хранения, несколько раз обойдя вокруг станционного домика, потом поднялся по скрипучей и скользкой от слизняков и мха деревянной лестнице на второй этаж, но трухлявая дверь была заперта, и насквозь проржавевший замок убедительно свидетельствовал о том, что эту дверь не открывали уже много лет.

Отец Агап снова взялся за ручку своего нелегкого чемодана и вернулся в зал ожидания, если маленькую комнату с бетонным полом, закопченными и разрисованными стенами и несколькими стульями, сваренными попарно, как в кинотеатре, можно было назвать залом.

Из-за мутного от грязи и наглухо зашторенного изнутри кассового окошка пробивался тусклый свет, и отец Агап в который раз робко постучал в окошко забинтованным пальцем. Шторка распахнулась не сразу, но нервно. Поезда днем через Лазещину не проходили, пассажиров в это время здесь никогда не было, и потому длинноволосый бородатый человек, смахивающий на бродягу, раздражал частым стуком в окошко и вопросами на русском языке.

– Скажите, – робко произнес священник, пытаясь приподнять тяжелый чемодан с утварью так, чтобы его смогла увидеть кассирша. – Где здесь имеется камера хранения?

– Шо ви кажете? – поморщившись, спросила женщина, которую отец Агап не видел из-за непрозрачности окошка и слишком низко расположенного отверстия.

– Я хотел бы сдать на хранение чемодан…

– Нема нiякої камери. Свої речi ховайте самi[7].

Отец Агап не совсем понял кассиршу. Он решил, что ей не понравилась его речь, то есть его русский, который здесь, в Закарпатье, на удивление быстро забыли и почти не понимали. Стыдясь того, что выглядит в глазах женщины неандертальцем, не способным нормально объясниться, он вышел из зала ожидания на улицу.

Сыпал мелкий дождь, и от рельсов, покрытых, словно жирная сковородка, крупными каплями влаги, шел крепкий запах мазута. Горы с мягкими очертаниями, заросшие лесом, словно гигантские кочки мхом, которыми священник любовался утром, теперь скрылись в низкой облачности. Сквозь матовую завесу дождя проглядывали лишь черные столбы с сигнальными железнодорожными фонарями да расплывчатые, как грязевые потеки на стекле, силуэты тополей.

Батюшка положил на мокрую траву чемодан, открыл его, взял кусочек хлеба, лежащий поверх кадила, и, отщипнув немного, положил в рот. Перебинтованный палец мешал ему, нитки попадали в рот, цеплялись к бороде, и батюшка без колебаний ухватил зубами узелок и стал разматывать бинт.

Он не услышал, как по разбитой, затопленной дождями дороге к станции подъехал старый «Фольксваген» и остановился, окунувшись передними колесами в лужу. Молодой человек с впалыми темными щеками и большими неряшливыми усами, которые словно под собственной тяжестью свисали, доставая до подбородка, вышел из машины и, сунув руки в карманы черной куртки из кожзаменителя, пошел к двери зала ожидания. Он кинул беглый взгляд на спину сидящего на корточках священника, обернулся и жестом что-то показал водителю «Фольксвагена».

Открыв двери зала, усатый внутрь не зашел, а лишь просунул в проем голову, убедился, что там никого нет, и осторожно приблизился к батюшке.

– Добридень! – сказал он, стоя над ним.

Отец Агап не был готов так близко от себя увидеть человека, вздрогнул, обернулся и, медленно выпрямляясь, торопливо дожевал хлеб.

Усатый быстро посмотрел по сторонам и снова встретился карими глазами с испуганным взглядом батюшки.

– Що з пальцем трапилось?[8] – спросил незнакомец.

– Что? – не понял батюшка.

– Бинт ваш? – по-русски, излишне смягчая гласные, отчего получался сильный акцент, переспросил незнакомец, кивая головой на некогда белую марлевую полоску, валяющуюся в траве.

– Мой, – кивнул батюшка.

– А почему размотали? Палец вылечился? – несколько вызывающим тоном, каким в темных переходах просят закурить, спросил незнакомец и некрасиво улыбнулся, показывая редкие желтые зубы.

Батюшка, уставший за день от ожидания встречи с бандитами, похитившими Марину, вдруг растерялся и с ужасом осознал, что в такой ответственный момент может плохо, неубедительно соврать, из-за чего лишь усугубит положение Марины и сам попадет в беду.

– Все привезли? – тихо спросил незнакомец, глядя на чемодан, который батюшка туго стягивал резиновой трубкой.

– Все привез, – кивал отец Агап, боясь поднять голову и взглянуть в жестокие, пьяноватые глаза бандита.

– Ну, тоди пiшли в машину.

– А Марина? Марина здесь?

– Пiшли, пiшли! – ушел от ответа усатый и несильно подтолкнул священника в спину.

Батюшка согнул ноги в коленях и ухватился за чемодан, как за железобетонный столб.

– Нет, мы так не договаривались, – забормотал он. – Вы сначала покажите мне Марину, а уж потом будем разговаривать.

– Да iди ти! – небрежно произнес усатый и ударил священника сильнее. – Твоя Марина жива-здорова, тебе чекае. Зараз побачишь. Зараз усе побачишь.

– Если вы меня обманываете… – беспомощно пригрозил батюшка, ковыляя со своим чемоданом по раскисшей тропинке, но больше ничего не добавил, так как не знал, как он накажет обманщика.

– Давай сюди свiй саквояж! – сказал усатый и без усилий выдернул чемодан из руки батюшки. – О, якiй тяжкий! Що там, рукопис, так?

Отец Агап ничего не ответил. Он с ужасом понял, что этот усатый, скверно пахнущий давно не мытым телом и водкой человек может сделать с ним все, что ему захочется, и условия, которые будет диктовать батюшка, будут вызывать у этого хронического грешника лишь хохот. И потому, подойдя на слабеющих ногах к машине, батюшка уже без вопросов и капризов послушно сел на заднее сиденье, лоснящееся от жира, заваленное тряпками и садово-огородным инструментом. Батюшка поморщился от боли, когда в спину ему уперлось ребро отполированного, в комьях свежей земли, штыка лопаты. Усатый, чрезмерно двигая локтями и раскачивая автомобиль, сел с батюшкой рядом, а чемодан положил себе на колени.

– Яка приемна несподiванка![9] – воскликнул водитель, такой же небритый и такой же усатый, как и его подельник, но одетый куда более нелепо – в серую телогрейку и шляпу, украшенную гусиным пером и, вместо кокарды, значком в виде американского флага. – Ви хто – поп але дiакон?

– Вiдчипись вiд нього, вiн нiчого не розумiе! Поiхали, нема часу![10] – сказал второй и принялся развязывать резинку на чемодане.

Батюшка старался держаться хладнокровно, и, возможно, внешне это у него получалось, но мысли путались, а ближайшая перспектива пугала. Там, в Судаке, когда ему пришла в голову идея помочь Марине, все представлялось намного проще. Тогда ему казалось, что достаточно появиться на станции Лазещина с перевязанным пальцем и встретиться с бандитами, чтобы его душа, преисполненная высоким стремлением сеять добро, сама подсказала смелый и верный ход, который, безусловно, вынудит разбойников раскаяться в содеянном.

Крепко держась обеими руками за сиденье, отец Агап крутил головой во все стороны, глядя то на заборы, сады и хаты, мимо которых, переваливаясь с боку на бок, проезжала машина, то на руки усатого, перебирающего утварь.

– Диви, Микол, – грубым тоном, словно разбавляя отрывистыми согласными долгое, бесконечное «ы-ы-ы», сказал усатый, протягивая водителю деревянный, в серебряной оправе, крест. – Цiлуй того Христа!