Дарья Донцова - Канкан на поминках

• Название: Канкан на поминках
• Автор: Дарья Донцова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-010182-1

Боже! Такой ужас мне и в страшном сне не мог присниться! Нашего друга и соседа Володю Костина посадили в Бутырку по подозрению в убийстве любовницы! Да он в жизни бы женщину даже не ударил. Его друг и сослуживец Слава Рожков организовал мне встречу с Володей в тюрьме. Слава просил меня уговорить майора на чистосердечное признание – все улики были против него. Но тот не согласился. А через несколько дней Костин попал с инфарктом в тюремную больницу и там умер. Кроме того, в одной из газет в день его смерти вышла клеветническая статья «Мент позорный». Не будь я Евлампия Романова, если не восстановлю доброе имя майора, не найду истинного убийцу и не заставлю газету опубликовать опровержение…

---

– Володя Костин – честнейший и благороднейший человек, а вы нарушили закон, назвали гражданина преступником до решения суда по его делу.

– Пусть сам обращается, а не баб подсылает!

– Майор Костин не может вам позвонить и защитить свою честь, он умер.

– Когда?

– Вчера, – сказала было я, но потом вспомнила, что проспала двое суток, и поправилась, – в пятницу.

– Чудесненько, – неожиданно обрадовался собеседник.

Я оторопела.

– Что же хорошего?

– Значит, он скончался и не читал статью.

– Не читал.

– Ну и отлично, а теперь прощайте, у меня летучка начинается.

– Но…

– Напишите нам письмо и получите официальный ответ.

Трубка запищала. Подавившись клокочущей злобой, я позвонила Володе на работу.

– Козлов, – гаркнул Мишка.

– Романова, – в тон ему ответила я, – ты знаешь, какое несчастье стряслось?

– В курсе, – буркнул Володин сослуживец.

– И что теперь будет?

– Дело закроют.

– Почему?

– В связи со смертью основного подозреваемого.

– А если это не он? Тогда что?

– Ничего, говорю же – дело закроют.

– И не станут искать настоящего преступника?

– Нет, все улики против Владимира.

– Значит, он останется убийцей и негодяем?

– Отцепись от меня, Лампа, – железным тоном ответил Козлов.

– Сейчас оставлю в покое, только я думала, что с ним у вас были дружеские отношения и тебе небезразлично его доброе имя.

– Слушай, – свистящим шепотом прошептал Мишка, – дело закроют – и точка, больше разбираться не будут. Костин покойник, ему все равно!

Я нажала на зеленую кнопку. Нет уж, конечно, Володю не вернуть, но мне совершенно не безразлично, какая память останется о нем. А ребенок? Он вырастет, захочет пойти работать юристом, а ему скажут: «Твой папенька, детка, убийца, взяточник и негодяй».

Даже у того, кто ушел в небытие, должна оставаться возможность отстоять свою честь. И потом, я-то знаю Володю лучше всех, он никогда не делал ничего противозаконного. В статье сплошная ложь. Квартира его состоит из одной, весьма скудно обставленной комнаты, гаража нет и в помине, у подъезда маячит раздолбанная машина, да и с деньгами у Вовки всегда беда… И вот теперь, когда он в могиле… Могила!

Я снова начала тыкать в кнопки.

– Козлов! – рявкнул Мишка.

– Когда мне отдадут тело?

– Чье?

– Володи.

– Евлампия, – просвистел приятель, – ты ему кто? Мать? Жена? Сестра? Тетка? В каком родстве состоишь с покойным? И почему тебе должны отдавать его тело? А?

– Но ты же знаешь…

– Ничего знать не желаю, он кремирован.

– Как? Когда? Почему мне не сказали?

– А почему должны были тебе, постороннему человеку, сообщать? Впрочем, если хочешь знать о всех похоронах, могу дать твой телефон сотрудникам морга Склифа, начнут каждый день тебя извещать. А мне больше не звони, по крайней мере, на работу! Володька сам дурак, нарубил дров! Убил бабу, а потом помер. Отвяжись от меня!

– Я, гражданин Козлов, больше никогда, слышите, никогда не позвоню вам, ни разу в жизни, и желаю вам сегодня споткнуться, выходя из трамвая, и сломать ногу!!!

Выпалив эту фразу, я швырнула трубку на стол, но промахнулась, и она свалилась у окна. Затем, схватив страничку из записной книжечки на букву К, я изорвала ее на мелкие части и тут же пожалела о содеянном. Козлов – мерзавец, но теперь пропали номера всех друзей, чьи фамилии начинаются на эту букву.

Слегка остыв, я закурила и уставилась в окно. Старая истина, придуманная не нами: друзья познаются в беде. Мы-то считали Козлова приятелем! И вот каким он оказался, когда в дверь постучалось несчастье! Бедный, бедный Вовка, кремированный впопыхах равнодушными людьми, ушедший без отпевания и поминок, оклеветанный, унесший на тот свет замаранное имя! Ну уж нет! Я встала, вышвырнула окурок в окно и решительно потянулась к валявшемуся на полу телефону. Нет уж, не бывать такому! Я не дам вывалять честное имя Володи в грязи, может, ему и впрямь уже все равно, но я просто не смогу смотреть в глаза Ксюше. Я обязана защитить фамилию Костин. Да, но как это сделать? Очень просто – найти настоящего убийцу Софьи Репниной, а потом заставить мерзкую газету «Московский комсомолец» напечатать другую статью, ту, которую я напишу сама.

Действовать следовало незамедлительно. Для начала я позвонила на работу и, зажав пальцами нос, загундосила в трубку:

– Алло, это кто? Роман, вы? Простите, бога ради, я заболела, простудилась, насморк подцепила.

– Мы уж вам звонили, – перебил Ломов, – но Кирюшка ответил, что вы спите.

– Да, продрыхла двое суток.

– Евлампия Андреевна, дорогая, не думайте ни о чем, болейте на здоровье, – пропел Ломов, – за неделю поправитесь?

– Надеюсь!

– Ну и отлично.

Я кинулась к шкафу. Все-таки мой начальник – идиот, ну как можно болеть на здоровье?

Адрес Репниной – Аргуновская улица, дом 6, квартира 15, сказанный вскользь Славкой Рожковым, – врезался мне в память, наверное, на всю жизнь. Домишко, где проживала убитая, оказался так себе, пятиэтажка, но кирпичная. Правда, от блочных собратьев здание практически не отличалось. Я влезла наверх и, отметив, что на простой деревянной двери нет бумажки с печатью, позвонила. Внутри квартиры послышались быстрые шаги, и перед моими глазами предстала худенькая женщина в потертых джинсах и желтой, заляпанной краской футболке. До носа долетел запах краски и чего-то специфического – то ли обойного клея, то ли шпаклевки.

– Вам кого?

– Я по объявлению, – ответила я, – уж извините, без звонка, рядом живу, вот и решила прийти.

– По какому объявлению? – удивилась хозяйка, вытирая руки о грязные брюки.

– О продаже квартиры.

– И где вы его прочитали?

– В газете «Из рук в руки», сегодня увидела. – Я принялась достоверно врать, наблюдая, как у тетки медленно расширяются зрачки. – Меня уж очень данный вариант интересует, поэтому и поторопилась, чтобы первой прибежать. Сама тут проживаю, в соседнем здании, а теперь сына отселить решила. И цену вы приемлемую объявили – двадцать тысяч. У меня как раз столько. Вы же небось торопитесь? Там написано: «Продаю срочно». Можно на квартиру взглянуть?

– Ах, гнида! – обмерла хозяйка.

Я оскорбилась:

– Вы мне? Ну, ничего себе выраженьице! За такое и схлопотать можно!

– Ой, простите, – затарахтела хозяйка, – конечно же, я не вас имела в виду, а Тоньку или Гальку, уж не знаю, которая из них объявление дала. Только прав у них никаких на жилплощадь нет, мне все принадлежит.

– Что-то я не пойму, о чем речь!

– Да входите, – велела тетка и втянула меня внутрь. Прихожей не было. Буквально пятьдесят сантиметров отделяло входную дверь от комнаты. – Проходите, – хозяйка подтолкнула меня к стулу, – уж извините, беспорядок тут. Вещи разбираю, а заодно окно крашу, совсем сгнило, скоро вывалится. Сонька-покойница ленивая была, прости господи. В ванной кафель попадал, на кухне линолеум зацвел, и в сортире потолок сыплется. Горе, а не квартира, сюда бог знает сколько средств вложить надо, чтобы до ума довести.

– Ничего, ничего, – быстренько сказала я, – были бы стены, у меня сын рукастый и невестка прилежная, вмиг гнездышко обустроят.

– Да не продается ничего! – в сердцах закричала баба.

– А объявление?

– Вот сволочи! Вот гады! Ну, я им покажу, – вскипела хозяйка, – за моей спиной орудуют! Между прочим, еще в права наследства не вошли, а уже распоряжаются. Моя квартира, моя, Веры Салтыковой, а не ихняя, потому как они Соньке не родные. Да и потом, вы не захотите здесь жить.

– Почему?

– Тут человека убили.

– Где? – отшатнулась я, изображая ужас.

– Вот прямехонько на этом месте, где сейчас сидите, она и лежала.

– Ужас, ужас, – забормотала я, – а кого убили? За что? Из-за денег?

Вера прищурилась.

– Не-а, любовь такая вышла у Соньки, смертельная, я ей еще когда говорила: твой ментяра – зверь. А она: «Много ты понимаешь, я из него веревки вью». Довилась, вон чем кончилось: Сонька на кладбище, а я тут шмотки ее грязные разбираю, не попивши, не поевши, да еще гниды объявления дают.

– Знаете, – лучезарно улыбнулась я, – вещи выбрасывать так тяжело, вы, наверное, устали, проголодались. Сейчас я сгоняю домой, притащу жрачку, и бутылочка есть.

– Водки не пью, – отрезала Вера, но глаза у нее заблестели.

– И я горькую не употребляю, дамское в холодильнике стоит, красненькое, сладкое… Ну так как, а? Помянем несчастную, поболтаем.

– Гони, – велела Вера, – и то правда, отдохнуть пора, с раннего утра возилась, без роздыха, прямо спину свело. Дуй к себе, пока я картошечку сварю.

Я выскочила на улицу и понеслась в ближайший магазин. Очень хорошо, что Вера Салтыкова любит выпить, и очень плохо другое: я-то алкоголь совершенно не переношу, просто на дух не перевариваю. А придется пить вместе с теткой, чтобы у той развязался язык. У прилавка маячили две личности неопределенного возраста с опухшими лицами.