Дарья Донцова - Но-шпа на троих

• Название: Но-шпа на троих
• Автор: Дарья Донцова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-10256-6, 5-699-15659-3, 978-5-699-21541-6

Я, Евлампия Романова, заделалась крутым диджеем. Ну, а если перевести эту фразу на русский язык, то с недавних пор я веду музыкальную передачу на радио "Бум". Но фишка в том, что мне в срочном порядке нужно научиться говорить на языке тинейджеров. А параллельно с этим я, как всегда, веду расследование. Исчезла моя приятельница Галка Сорокина. Но домочадцы и не собираются ее искать. Муж уверен, что супруга убежала с любовником. Но я в это не верю! Во-первых, болтливая Галка ни словом никому из подруг не обмолвилась о новом любовнике. Во-вторых, она такая жадная, что никогда бы не оставила свои драгоценности бывшему муженьку. И зачем она в день своего исчезновения отправилась к экстрасенсу? Короче, Галка явно попала в беду, и, кроме меня, помочь ей некому. Так что, Лампа, бери ноги в руки и вперед!!!

---

И Женя завел нудную лекцию о фотоделе. Я старательно попыталась скрыть разочарование. Похоже, Женька и впрямь не трогал фотографию. Мои расспросы его совершенно не смутили и не испугали.

– Слушай! – выпалил Женька. – Я вспомнил! Погибла фотка.

– Где?

– Ну мы с Тинкой-то разошлись…

– Знаю!

– И мне понадобились кое-какие снимки с Гоа.

– Зачем?

– Ну там были интересные интерьеры.

– И что?

– Я позвонил Тинке…

– Короче!

– И она мне отдала снимок, один! Остальные, ну те, что с интерьерами, а не с пляжа, погибли. Тинка на альбом чашку с кофе пролила. И та фотка накрылась. Мне жаль было, помнится, там интересное дерево имелось.

Я вздохнула, да уж! Я сама перепортила кучу снимков, на один, как сейчас помню, выплеснула кетчуп, когда смотрела альбом, потом уронила пакет с другими в лужу. Все ясно! Надо идти дальше.

– Коли у тебя обе руки левые, – бухтел Женя, прихлебывая кофе, – то, учитывая…

Я встала:

– Извини, мне пора.

Женька кивнул:

– Покеда. Стой!

– Что случилось?

– Твоя клиентка когда придет?

– Она позвонит.

– Ладно, – согласился Женя и, схватив со стола забытый кем-то журнал, вперился в него взглядом.

Я пошла на выход и около двери машинально посмотрела на себя в зеркало. Да уж, видок не из лучших: чересчур бледная кожа, серые губы и глаза почти без ресниц. Надо срочно покупать себе косметику. Хотя, если признаться честно, жаба душит отдавать большие денежки зря. Ведь все мазилки у меня есть, надо просто заехать к Раисе и взять забытую у нее косметичку.

Резкий звонок мобильного заставил вздрогнуть. Я поднесла трубку к уху и услышала недовольный голос Борьки Крюкова.

– Романова, ты где?

– Ну… в районе Таганки.

– Молодец, – уже более веселым тоном сказал Боря, – я испугался, что ты забыла!

– О чем? – осторожно поинтересовалась я.

– Шутница ты, Романова, – захихикал Крюков, – катишь себе на передачу, а сейчас надо мной издеваешься. Впрочем, молодец, от Таганки три минуты езды до нас, а эфир только через час.

Я едва не шагнула мимо ступеньки. Радио! Господи, совершенно вылетело из головы! Какое счастье, что «Стройкварт» расположен в двух шагах от станции, носящей мелодично-интеллигентное название «Бум».

Глава 9

Борька встретил меня у охранника.

– Эй, Романова, двигай сюда.

Я не успела опомниться, как он втянул меня в лифт, довез до второго этажа, протащил по длинному коридору и втолкнул в небольшую комнату, заставленную кожаными диванами, произведенными в тридцатых годах прошлого столетия. Если вы когда-либо смотрели кинофильмы о застенках НКВД, то сразу представите, о чем речь. Отчего-то наши кинематографисты любят запечатлевать чекистов, сидящих на таких черных, мрачных, чуть проваленных диванах.

– Устраивайся, – велел Борька.

Я плюхнулась на скользкие подушки.

– Значит, так, – зачастил Крюков, – у тебя сегодня гость, певец Луис.

– Кто?

– Дед Пихто, – мигом обозлился Борька. – Слушай внимательно!

– Извини, я не поняла, какой певец? Он тенор, баритон или бас?

Крюков замер с раскрытым ртом.

– Луис? Фанерщик.

Я растерялась:

– Столяр?

Борька заморгал, потом спросил:

– Ты издеваешься?

– Нет, конечно, ты же сам только что заявил: Луис – фанерщик.

– Романова! – взвыл Борька. – Умереть не встать! Луис поет под фанеру, усекла?

Я с трудом пыталась сориентироваться.

– Под фанеру? В каком смысле? На ней играют? А как?

Крюков закатил глаза:

– Романова, ты что, пролежала всю жизнь в нафталине? Не знать про фанеру! С ума сойти. Фанера – это запись. Луис только бегает по сцене, приплясывает и разевает рот. Честно говоря, он полный ноль. Все его хиты сделаны звукорежиссером в студии. Неужто ты не слыхала про такое?

Я кивнула:

– Уж не настолько я отстала от жизни, просто не знала, что данное явление называется «фанера». Откровенно говоря, я не слежу за популярной музыкой.

– Ладно, – успокоился Борис, – едем дальше. Луис завалит к тебе на полчаса, задашь ему пару «оригинальных» вопросов, типа: ваши творческие планы или: о чем вы думали, когда сочиняли песню «Очи синие», и дело с концом. Луис треплив, любого диджея переговорит. На всякий случай возьми.

– Это что? – спросила я, беря листок.

– Информация о Луисе, – скривился Борька, – ну там, родился, женился, развелся, женился, развелся, в общем, всякая лабуда.

– Зачем она мне?

– Вдруг пригодится. Потом Луис уйдет, затем будет перерыв на новости и викторина. Плевое дело! Задаешь вопросы, режиссер выведет в эфир ответы зрителей, давай пошли.

Борька вскочил и резво впихнул меня в крохотную комнатенку, все свободное пространство которой занимал стол, над ним висело два микрофона, рядом стояли стулья. Я села слева, увидела большое окно и женщину, сидевшую по ту сторону стекла перед большим пультом. Она помахала мне рукой и сделала такое движение, словно надевала шапку. Я поняла ее правильно и натянула на голову лежащие на столе наушники.

– Влетаем в четыре двенадцать, – раздался в моих ушах мелодичный голос, – сначала колокольчики, затем блямки, и понеслось. Вылететь тебе надо в двадцать сорок, позже никак, унесет.

– Извините, я первый раз в студии, – робко сказала я.

– Ничего, – успокоила меня режиссер, – все когда-то случается впервые. Видишь красную кнопку?

– Да.

– Скажу «начинай», смело ткни в нее и говори, все понесется в эфир. Закончишь, выключишь. Ничего хитрого. За минуту до конца я дам музыку в «ушки», и все. Не боись. Ну, ни пуха тебе.

Я затряслась мелкой дрожью. Господи, ну зачем я согласилась на эту авантюру? Ведь сейчас опозорюсь на всю страну. И потом, где гость?

– Начинай!

Я беспомощно посмотрела по сторонам. Делать-то чего? Сижу одна!

– Начинай!

В состоянии грогги, я нажала на выступающую из стола кнопочку. Вмиг над окном вспыхнула красная лампочка.

– Давайте же, – потребовала режиссер, – эфир не терпит пустоты.

Я проглотила слюну и пролепетала:

– Добрый вечер…

– Громче!

– Здравствуйте, товарищи, то есть, господа, дамы и кавалеры…

– С ума сойти! – восхитилась режиссер.

Я покрылась потом. Дальше-то что делать?

– Добрый вечер…

– Хорош здороваться! – рявкнула режиссер.

Я растерялась окончательно, но тут по моим ногам пробежал легкий сквозняк, и в соседнее кресло опустился молодой парень в сильно потертом джинсовом костюме. Поверьте, никогда в жизни я так не радовалась гостю, как в этот момент.

В моем голосе появились твердые нотки.

– Добрый вечер всем, кто с той стороны радиоприемника.

– Я офигеваю, – ожила режиссер, – ты, между прочим, не у «Спидолы» сидишь, чукча!

Но я решила не обращать внимания на вечно недовольную тетку.

– У нас в студии гость, певец Луис. Здравствуйте!

– Приветик, – прогундосил паренек, распространяя запах мятной жвачки.

– Расскажите о ваших творческих планах, – бодро оттарабанила я.

Луис поерзал на стуле, кашлянул и сказал:

– Ну… типа… того… этого, ясно?

– Нет, – совершенно честно ответила я и, решив, что он плохо расслышал вопрос, задала его снова.

– Уважаемый Луис, расскажите, пожалуйста, нашим слушателям о своих творческих планах.

Внезапно певец повернулся ко мне и с выражением неземного удивления в голосе воскликнул:

– Втыкалово не работает.

– Вы о чем? – не поняла я.

– Ну я не втыкаюсь!

– Во что? – изумилась я, судорожно ища глазами розетку.

Бог их разберет, этих певцов новой эстрады. Вдруг ему нужно, чтобы почетче выражаться, подключиться к электросети.

– Мы на какой говорильне сидим? – не успокаивался Луис.

– Э… э…

– На «Буме»? – продолжал Луис. – Может, я попутал чего и на «Маяк» пришкандыбал? К Дубовцевой явился, а? Ну, ежкин пень, Дубовцева шибко умная, я прямо взопрел от Люды, когда у ей сидел!

– Это «Бум»? – спросила я у режиссера.

Та повертела указательным пальцем у виска и кивнула.

– Это «Бум», – подтвердила я.

– Ваще я в непонятках.

– Да в чем дело?

Луис пододвинулся поближе к микрофону.

– Хули вам, козлы. Ваще в дуболом не вломился. Сижу около чувырлы, а она капает речи шнурковские. Нас че, тут больше нет? Эй, косяки, отставьте бормоталово и катите сюда, ну саавсем я не туда заехал!

Я уставилась на него во все глаза. Однако интересно, о чем он тут говорил.

– У нас звонок, – прозвучал в голове голос режиссера.

– У нас звонок, – послушно повторила я.

– Надя! – рявкнула тетка с той стороны стекла.

– Что, Надя? – переспросила я.

Но ответа не услышала, потому что в студии зачастил высокий девичий голосок:

– Ой, ну ваще, в отрубах сижу! Луис! Я тащусь. Ты пилишь?

– Погонялово скажи, – поинтересовался мой сосед по студии.

– Надюха.

– Пилю, Надька, весь заколебался уже.

– А Свин?

– Свина ваще бортанули.