Дарья Донцова - Спят усталые игрушки

• Название: Спят усталые игрушки
• Автор: Дарья Донцова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 978-5-699-21080-0,5-04-007748-3

Любительнице частного сыска Даше Васильевой противопоказано выходить из дома – обязательно попадет в какую-нибудь историю… На этот раз она стала свидетельницей того, как из окна выбросилась молодая женщина. Милицию не заинтересовало это событие, но Дарье захотелось узнать причину столь отчаянного поступка. Она принялась разыскивать людей, которые знали самоубийцу. И тут выяснилось, что четверо знакомых погибшей недавно ушли из жизни точно таким же образом. Даша на сто процентов уверена, что таких совпадений не бывает…

---

– Люди к нам прибывают воспитанные, в основном пожилые. Молодым скучно, – откровенничала дама, – ни бассейна, ни дискотеки, ни концертов. Да и кормят, честно говоря, не ахти, невкусно. Только члены Союза писателей и их родственники едут сюда за полцены, скидкой пользуются. Вот и сплавляют к нам дедушек да бабушек. А что им тут делать? Только одно название, Дом творчества. Тут давно никто не творит. Гуляют, болтают. Основное развлечение: завтрак, обед и ужин. Тогда уж все в сборе, напомаженные, в ожерельях. По часу за столами просиживают, все воспоминаниями делятся. Да и понятно, иначе от скуки помрешь. А Нина Вагановна всегда приходила последней. К завтраку и обеду вообще не показывалась, ужин поспешно проглотит – и в дачку. Целыми днями взаперти сидела. Я ее один раз вежливо так спросила: «Не скучно вам одной? Могу переселить в корпус». А она как рявкнет: «Что вы ко мне лезете? Деньги за отдых заплатила и хочу провести время спокойно, отвяжитесь!»

На редкость неприятная особа. Так что не удивляйтесь, если вам перчаточки в лицо швырнет.

Дача и впрямь стояла особняком. Низенькое деревянное здание с облупившейся краской. Внутри опять красные дорожки и несколько дверей, выходящих в коридор. Все, кроме самой последней, заперты.

Номер удивлял убожеством. Старая кровать с поцарапанными деревянными спинками, кресло, обивка которого знавала лучшие времена, солдатская тумбочка и узенький, почти совершенно лысый коврик. У окошка пристроился двухтумбовый письменный стол. Когда-то полированную столешницу покрывали круглые белые пятна. Очевидно, постояльцы ставили на стол горячие чашки с чаем. Паркет явно требовал циклевки, и занавески больше всего походили на старые тряпки… В моем представлении литераторы должны жить уютно и комфортабельно. Крохотный холодильник «Морозко» и допотопный черно-белый «Рубин» довершали картину.

Я подошла к узенькой дверке стенного шкафа и заглянула внутрь – ничего, только вешалки. На аккуратно застеленной кровати не лежит ночная рубашка, на тумбочке нет книг или лекарств и вообще никаких предметов. Лишь на подоконнике сиротливо валяется пластмассовая расческа. Между зубьями застряло несколько длинных волнистых черных волосков. Похоже, погибшая женщина и впрямь Сундукян. Только где же ее багаж?

Глава 3

Администраторша, очевидно, из окна увидела, как я бреду назад, и, приоткрыв дверь, крикнула:

– Ох, простите, ввела вас в заблуждение.

Я подошла поближе.

– Вот Софья Емельяновна, вчера дежурила, – тарахтела дама, впуская меня в холл, – говорит, Сундукян после завтрака уехала.

– Точно, – подтвердила другая женщина, полноватая, закутанная в клетчатый платок, – взяла и так внезапно заявила: «Вот ключи, уезжаю». Я и в книге отметила.

– Ну очень странно, – всплеснула руками администраторша, – заплатила за целый месяц…

– Не поймешь этих писателей, – фыркнула Софья Емельяновна, – семь пятниц на неделе, села в машину – и привет!

– Как в машину? – изумилась я.

– А чего тут особенного, – сказала Софья Емельяновна, – за ней мужчина приехал утром, муж, наверное. Сумочку дорожную в багажник сунул. Она, видно, заболела.

– Почему вы так думаете?

– Бледная была, как смерть, точно заболела. Супруг ее так аккуратненько, под локоток, в салон усаживает, а она руку как вырвет: «Не тронь меня, Николай!» Да с такой злостью сказала. Муж такой внимательный, улыбчивый, он даже саквояж придурочный выронил.

– Саквояж придурочный?

– А то нет, – засмеялась Софья Емельяновна, – взрослая женщина, а прибыла с ярко-красной сумкой. Повсюду «Диснейленд» написано и морды этих утят, собачат и гномиков. Кто же подобное покупает? Одно слово, писательница!

– Дайте ее адрес и телефон.

– У нас нет, – ответила администраторша, – обратитесь в Литфонд на улице Усиевича, там узнаете.

Спрятав в карман бумажку с адресом Литфонда, я пошла домой.

Уже открыв ворота, поняла, что происходит что-то неладное. Во дворе, возле входной двери, примостился грузовик. Несколько рабочих вытаскивали из него мебель. Я похолодела и на негнущихся ногах протиснулась в холл. Оставалась робкая надежда на то, что Ольга временно свихнулась и решила купить еще парочку диванов, кресел и стульев. Но в прихожей надежда испарилась как дым, потому что я узнала антикварный буфет красного дерева и вспомнила, кому он принадлежит.

У каждой медали есть оборотная сторона. Если вы вдруг разбогатеете, можете быть уверены, все ваши родственники моментально вспомнят о семейных узах. Самые далекие знакомые станут наезжать в гости, а то и начнут присылать детей, бабушек, бывших жен с незатейливой просьбой о деньгах… Люди живут у нас месяцами, и домашних искренне радует, когда они на самом деле оказываются совершенно посторонними. Потому что в противном случае гости не стесняясь садятся на шею, требуя любви и внимания, мотивируя претензии одним: кровным или почти кровным родством.

Наверное, всем хорошо известна ситуация, когда на пороге неожиданно возникают тетушка из Кемерова с парой сопливых детишек или дядюшка-сибиряк, приехавший погостить месячишко-другой у московских племянничков… В чемоданах у всех нехитрые сувениры, коробочки с малосъедобными местными псевдошоколадными конфетами и бутылки с загадочными названиями – «Алтайская горькая» или «Пермский бальзам».

Но ко мне сегодня, к сожалению, явились не милые провинциалы, а шестая жена моего третьего мужа Макса Полянского – Алиса. Непонятно только, отчего она притащила с собой мебель. Впрочем, подробности сейчас узнаю, потому что Алиска с распростертыми объятиями летит мне навстречу.

– Дашка, – завопила она, хлопая нагуталиненными ресницами, – Дашка, сто лет не видались!

Алиса не слишком удачливая балерина. Если вы хоть раз в жизни смотрели «Лебединое озеро», то должны вспомнить сцены, где вокруг большого круга, затянутого фольгой, представляющего собой пруд, танцует безумное количество лебедей. «Птички» располагаются рядами. Самый последний – седьмой. И балеринки, танцующие там, никому не видны. Профессионалы называют эту партию «двадцатый лебедь у воды». Вот ее-то и танцевала Алиса. Причем не в Большом театре, а в коллективе «Новый русский классический». На мой взгляд, более дурацкого названия и не придумать.

– Примешь ненадолго? – проворковала Алиска, потряхивая ярко-рыжими волосами.

В ту же минуту ее голос изменился, и она резко закричала:

– Ну куда прешь, мать твою. Не видишь, что ли, полировку царапаешь, баран долбаный!

Не ожидавшие подобных выражений от аристократического вида дамы, грузчики чуть не уронили комодик-буль.

– Давай, давай, – командовала Алиска, размахивая тощими жилистыми ручками, – нечего на ходу ворон считать, раздолбаи!

Я тяжело вздохнула, глядя, как ее тоненькая, стройная, затянутая в черные бриджи фигурка мечется между шкафоподобными парнями.

Моего третьего супруга Макса Полянского неудержимо тянет к женщинам. Он абсолютно неуправляемый, самозабвенный бабник, что и послужило причиной нашего развода. Особую страсть Макс питает к худеньким дамам, чьи волосы имеют рыжий оттенок, вернее, все оттенки от нежно-морковного до невероятно оранжевого. Я попала в их ряды случайно. Однажды, разглядывая в зеркале свои светло-русые пряди, решила, что они слишком блеклые. Качественных красок для волос тогда не знали, поэтому, недолго думая, я купила хну и от души намазала голову.

Эффект превзошел ожидания. Когда через час липкая зеленая масса оказалась смыта, взору явилось нечто, больше всего напоминавшее шкуру осенней лисы – невообразимо красное и невероятно блестящее. И надо же было в тот день мне столкнуться с Максом! Впрочем, льщу себя надеждой, что выпадаю из числа супружниц Полянского еще и по складу характера. У приветливого, улыбчивого, интеллигентного Максика жены все как на подбор – невероятные стервы. Но я, надеюсь, все же не похожа на таких. Потому что именно ко мне бросился за помощью бывший муж, оказавшись по ложному обвинению в Бутырской тюрьме.

Полянский просто не способен прожить с одной женщиной больше двух лет, и его расставания с женами проходят по одинаковому сценарию: бывшей мадам приобретают квартиру, дают хорошие откупные и выпроваживают на все четыре стороны. Здесь я тоже стала исключением. Ушла сама по себе, в собственные «хоромы», с небольшим чемоданчиком. Кеша, правда, пошел на воровство. Ребенок утащил из дома Макса огромного, почти пудового кота Себастьяна. Мы не могли оставить полюбившееся животное. За время нашей совместной жизни кот-кастрат стал для меня более родным и любимым, чем муж.

Алиска же полностью соответствует представлениям Макса об идеальной жене: огненно-рыжая, тощая, капризная и невероятно жадная. Но умная, расположенная к друзьям, очень активная. Если ее близкая подруга оказалась в больнице, Алиска, нагруженная сумками с продуктами, ворвется в квартиру. Приготовит обед, постирает белье, выведет гулять собаку, утешит ребенка… На нее можно положиться в трудное время. Правда, не следует при этом удивляться, обнаружив после своего возвращения любимого мужа в кровати Алиски.