Дарья Донцова - Сволочь ненаглядная

• Название: Сволочь ненаглядная
• Автор: Дарья Донцова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-04-006095-5

Юлька, невестка моей подруги, сломала ногу и попала в Институт Склифосовского. Палата подобралась молодая и веселая. Хоть в этом ей повезло, зато мне – нет! Я опять вляпалась в очередную историю! Самым неожиданным образом ее соседки, Настя и Ирина, умирают от тромба. И теперь мне предстояло выполнить Настино посмертное поручение. Надо было найти ее брата и передать ему деньги. Тридцать тысяч баксов! Не хило! Но разыскать Егора оказалось весьма непросто… и даже опасно для жизни…

---

– Лампа Андреевна, – раздался тихий шепот.

Я подняла голову. Ирочка спустила ноги с кровати и манила меня пальцем.

– Пойдемте, покурим.

Мы вышли на холодную, довольно грязную лестницу, и девушка, вытащив пачку «Золотой Явы», пробормотала:

– Странно как с Настей вышло…

Я вздохнула:

– Наверное, в ЦИТО и впрямь лучше…

Ирочка повертела в руках сигарету и сказала:

– Она всю еду, что ей приносили, выбрасывала.

Я кивнула. Ирочка помолчала и добавила:

– Нас никогда не угощала и даже нянечкам не давала. Здесь все так делают, что съесть не могут, санитаркам всовывают. А Настя – никогда. Хорошие мандарины в помойку. Почему?

Я молчала. Ира выкурила сигарету и решительно добавила:

– Я знаю, она боялась, что ее отравят.

– Кто? Любящий муж и свекровь?

Ирочка сосредоточенно глянула в окно.

– Они больше притворялись…

– Ну, знаешь ли, – рассмеялась я, – хороши притворщики, каждый день как на работу, с сумками, полными деликатесов.

– Все равно, – упорствовала Ирочка, – притворялись, Настя мне шепнула, что они хотят ее со свету сжить! А любовь только изображают!

Я опять засмеялась, но тут же осеклась, вспомнив своего супруга и его трепетную «заботу» о моем здоровье. Разное, конечно, в жизни бывает. Тем временем Ирочка стащила с шеи цепочку, на которой болтался ключик.

– Вот.

– Что это?

– Часа за два до того, как Настю увезли, – пояснила девушка, – она дала мне этот ключик.

– Зачем?

– Ну, она пребывала в ужасном настроении, твердила, будто ее обязательно убьют, якобы из-за квартиры. Вроде муж иногородний, привез мать, и теперь они вдвоем Настю со свету сживают, чтобы после ее смерти им квартира досталась. А у нее никого из родственников нет.

– Фу, какая глупость, – отозвалась я, – намного проще развестись и разделить квартиру.

– Не знаю, – развела руками Ирочка, – просто передаю ее слова.

– А ключик при чем?

– Настя просила, если с ней что-либо случится, открыть ячейку в «Мапо-банке».

– Зачем?

– Забрать оттуда что-то, очень просила, даже плакала. Так вот я и подумала. Мне из больницы еще месяца два не выйти, может, сходите и посмотрите?

– Так с Настей вроде все в порядке.

– А откуда вы знаете? – серьезно спросила Ирочка, вкладывая мне в руку ключик, – ее же увезли…

– Ладно, – согласилась я, – спрошу у Козы, куда перевели Настю, навещу ее и отдам ключ.

Ирочка повеселела:

– Спасибо, вы прямо камень с души сняли.

Глава 3

Но ни завтра, ни послезавтра я не смогла заняться обещанными поисками Насти, потому что в нашей палате произошло страшное несчастье. Утром Ирочка не проснулась, как всегда, раньше всех. Не откинула она одеяло и во время обхода. Дежурный врач, рассердившись на сонную больную, резко потряс девушку за плечо и окаменел. Ирочка была мертва. Оля и Юля в ужасе закричали. Анна Ивановна, пожилая женщина с поломанной рукой, выскочила, голося, в коридор…

Когда я пришла в палату, Ирочкина кровать сияла чистым бельем, а Оля с Юлей категорично просили забрать их под расписку домой.

– Не останусь тут ни минуты, – всхлипывала Юля, – ничего не лечат, просто лежишь в гипсе. Это и дома можно. Лампочка, забери меня.

– Господи, – забормотала я, неловко запихивая в пакеты вещи, – конечно, конечно, только к доктору зайду.

Мрачный Станислав Федорович что-то сосредоточенно писал в пухлой тетради.

– Какой кошмар, – дала я волю чувствам, – такая молодая, и всего-то нога сломана была, ну что могло случиться?

– Тромбоэмболия легочной артерии, – сурово ответил Коза, – такое изредка происходит. Грубо говоря, сгусток крови оторвался и закупорил сосуд.

– Ужас! – Я не могла прийти в себя. – Я хочу забрать Юлю домой.

– Глупо, – отозвался Станислав Федорович, – в смерти Сапрыкиной никто не виноват, судьба, карма. Разве вы сумеете дома обеспечить надлежащий уход?

– Ну, честно говоря, – обозлилась я, – у вас тоже не слишком ухаживают, нянечку не дозовешься, медсестру не допросишься. Только деньги берут, по пятьдесят рублей за смену, а ничего не делают…

Коза возмущенно фыркнул, но возразить ему было нечего.

– Все равно я целый день у кровати сижу, – неслась я дальше, – лучше уж дома. Кстати, Настю-то забрали, а ее случай похуже нашего будет.

– Звягинцеву перевели в ЦИТО, – пояснил Коза

– Зачем бы это, если у вас такой отличный уход, – поддела я его.

– Ей требуется поставить искусственный сустав, – спокойно пояснил Станислав Федорович, – он стоит тысяча четыреста долларов, очень дорого, не каждому по карману, а в ЦИТО у них родственник работает, вроде обещали сделать бесплатно.

– Странно, что сначала ее в Склиф привезли, – протянула я.

– Так ее на улице подобрали, – пояснил Коза и велел: – Пишите расписку.

К обеду 717-я палата опустела полностью. Сначала отец забрал Олю, потом за Анной Ивановной примчался внук, а около двух прилетел Сережка, и мы отвезли Юлечку домой.

Оказавшись в родной спальне, Юлька блаженно откинулась на подушки и вздохнула.

– Хорошо дома! В палате ужасно воняло.

– Да уж, – согласилась я, – пахло не розами.

– Какой все-таки ужас, – пробормотала Юлечка, – молодая, здоровая, только-только девятнадцать исполнилось, и, пожалуйста, умерла.

– Блинчики с мясом будешь, – я попробовала переменить тему разговора, – или лучше оладушки с вареньем?

Юлечка облизнулась.

– Если честно сказать, Лампушечка, больше всего хочется жареной картошечки на сале с зеленым луком.

– Не вопрос, – пообещала я, – как раз в морозильнике лежит отличный кусок сальца с прожилочками. Давай, погляди пока телик, картошка враз изжарится.

– Да, – завопил из коридора Кирюшка, – Юльке картошечки, а мне?

– Ты уже вернулся, – удивилась я, – на тренировку не пошел?

Кирюшка мрачно протянул записку:

– Вот.

Мои руки быстро развернули бумажку: «Кирилл Романов лишен права занятий на десять дней».

– За что? – возмутилась я. – А ну, колись, чего натворил.

– Ага, – заныл Кирка, – он первый начал, пришлось ответить, кто же знал, что у него нос такой нежный, сразу кровь потекла. А уж вопил! Будто я убил его!

– Кого?

– Никиту Фомина.

– За что? – продолжала интересоваться я.

– Ну, – вновь завел Кирка, – говорю же, Кит первый полез, он меня, а я его, а нас тренер…

Поняв, что никогда не узнаю правды, я со вздохом спросила:

– В школе как?

Кирюшка совсем поскучнел и вытащил дневник. Я быстренько его пролистала и обомлела. В графе «математика» стояло восемь двоек.

– Ничего себе, как ты ухитрился в один день столько «неудов» нахватать?

Мальчишка начал загибать пальцы:

– Одна за домашнее задание, другая по контрольной, третья за самостоятельную, потом у доски отвечал, работа в классе, решение задачи, выученное правило…

– Только семь получается…

Кирка забормотал:

– Домашнее задание, контрольная, самостоятельная, ответ, работа, решение, правило… Что-то еще было…

– Конечно, – вздохнула я, – раз восемь «лебедей», а не семь.

– Вспомнил! – обрадовался мой «Эйнштейн». – Учебник дома забыл! Последняя пара за него!

Я не знала, как реагировать. Однако какая странная учительница, вполне хватило бы одной двойки, ну двух, ладно, трех, но не восемь же!

– Она сегодня всем неудов вломила, – пояснил Кирка, – злая, жуть!

– Небось довели! – посочувствовала я. – Болтали или жеваной бумагой стрелялись.

– Не-а, – ухмыльнулся Кирка, – от нее муж улизнул. Другую нашел, молодую. В общем, неудивительно. Адель Петровна страшная дура и скандалистка, ну какой мужик выдержит? Вот она и бушевала! В девятом всех с урока повыгоняла, в седьмом контрольную на два часа закатила, ну а нам пар навтыкала! Говорю же, дура! Другая б на ее месте спокойненько объяснила: горе, ребята, развожусь! Ее еще бы пожалели! Вон историчка забеременела, да неудачно, выкидыш случился. Так она всем все объяснила, и тишина у нее на уроках – могила. Лишний раз волновать не хотели. Мы же люди, все понимаем. А эта – тьфу!

И он, сопя от возмущения, принялся стаскивать джинсы. Я молча стояла рядом. До чего странные нынче учителя! Когда я училась в школе, мы никогда ничего не знали о личной жизни педагогов. Все преподавательницы были строги, вежливы и держали дистанцию. Наверное, в учительской они рассказывали друг другу о своих бедах и радостях, но на уроках сохраняли непроницаемое выражение лица, словно боги с Олимпа. Невозможно было даже представить себе, что они ссорятся с мужьями, готовят обеды и стирают белье… А теперь! Рассказывать детям о выкидыше! Может, я становлюсь ханжой?

– Лампушечка, – залебезил Кирюша, – а мне картошечки?

– Ладно, иди мой руки, – вздохнула я, – не морить же тебя голодом, Лобачевский.

– С салом, зеленым луком и чесноком, – уточнил Кирюшка и с гиканьем понесся в ванную.