Анастасия Дробина - Дворец из песка

• Название: Дворец из песка
• Автор: Анастасия Дробина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25552-8

Какую тайную цель преследует Судьба, сводя таких разных людей, как известный бандит Пашка Шкипер и Александра, девушка с удивительными способностями целительницы? Они стали мужем и женой – и для Саши началась совсем другая жизнь: дом на средиземноморском побережье, собственный ресторан, наряды от известных кутюрье, роскошные драгоценности, возможность не думать о завтрашнем дне… Но как справиться с вечным беспокойством?..

---

Шкипера тетя Ванда помнила хорошо, моему рассказу почти не удивилась и совсем не испугалась. Когда я закончила, она опустила веки и дальше разговаривала со мной уже с закрытыми глазами.

– Так, говоришь, у него теперь все дела законные?

– Он так говорит.

– Конечно, что же ему еще говорить… Не знаю, девочка. Решай, как тебе лучше.

Я взяла коричневую, сухую руку тети Ванды, прижалась к ней щекой.

– Как ты скажешь, дайо, так и сделаю.

– Не надо. Тебе жить-то, не мне. Просто знай: такие, как он, долго не живут.

– Я знаю.

– Лучше не рожай от него.

– Это как получится.

– Если что стрясется – отдавай все, жизнь береги. И помни – всегда вернуться можешь, у тебя тут семья.

У меня встал ком в горле.

– Спасибо… Я… Я помню.

– Помоги, повернусь.

Я поддержала тетю Ванду, подоткнула подушки.

– Ох… Спасибо, бог с тобой… Господи, Санька, ну что же ты за цыгана не вышла? Сейчас бы уже сколько детей было… И не рвалась бы ты от нас никуда!

Я привычно заныла:

– Ну-у-у, куда мне за цыгана, тетя Ванда, с моим-то характером… Он меня через три дня назад вернет и миллион в придачу даст – заберите только… Я со свекровью сразу же насмерть разругаюсь и со всеми родственниками…

– Да знаю, сто раз слышала, – ворчливо сказала тетя Ванда, и по этому сварливому тону я поняла, что ей лучше. – Ну ладно, а Милка с ее выводком тебе зачем сдалась?

Я объяснила. Тетя Ванда подумала – и дала добро с условием, что сопровождать девочек и их детей обязательно будет взрослый серьезный мужчина-родственник. В качестве такового она предложила своего брата – того самого, отбившего жену у своего сына. Я была вынуждена согласиться. Лешему было действительно опасно оставаться в Москве: угроза убийства со стороны братьев молодой была не пустым звуком.

Ивана Лешего я знала давно. В то время, когда все это происходило, ему было лет сорок пять. У него была огромная семья, девять человек детей, все уже женатые и замужние, необозримое стадо братьев, сестер, внуков, племянников, дядек и теток – как в Москве, так и далеко за ее пределами. Его жена, сухая, рано постаревшая, всегда молчащая цыганка, боялась его до смерти и ни разу в жизни не сказала ему ни слова поперек, а Леший обращал на нее внимания не больше, чем на муху на потолке. Это был некрасивый, смуглый до черноты, невысокий и довольно коряво сложенный, очень сильный цыган с недоверчивыми, блестящими, как у животного, глазами и небритой физиономией. Леший был весьма неглуп, жаден до умопомрачения, умел и любил делать деньги и в боевые годы перестройки сумел очень неплохо заработать на американских противозачаточных таблетках фирмы «Леший и сыновья», которые изготавливались на кустарной фабричке под Малоярославцем. В молодости он успел «посидеть», сохранил с той поры много нужных связей, умел пользоваться ими и к моменту рождения последней дочери обладал огромным двухэтажным кирпичным домом в Малоярославце, заложил рядом с этим домом фундамент для еще двух поменьше и начал методично перетаскивать к себе всю родню. Родня с радостью перемещалась под крыло к богатому и удачливому родственнику, перестройка закончилась, опасная в советское время спекуляция начала торжественно именоваться бизнесом, Леший процветал… и тут бог решил пошутить: как всегда, неудачно.

Я видела Соньку-Ангела на ее свадьбе с сыном Лешего и еще тогда поразилась: какая же она маленькая. На момент выхода замуж ей было семнадцать лет, но выглядела она на тринадцать: худенькая, невысокая, глазастая, с копной мелковьющихся волос, оттягивающих назад голову. Что мог найти в этом ребенке Леший, было уму непостижимо, но уже через два месяца после свадьбы отец с сыном бегали с ножами друг за другом по двору их огромного дома, предоставив соседям великолепное бесплатное развлечение. Соседи их и разняли в конце концов. Еще через неделю две старшие невестки чудом успели вытащить из петли бессловесную, иссохшую, как черносливина, жену Лешего. Она осталась жива, но с постели больше не поднималась. В тот же день сын Лешего, двадцатилетняя копия папаши, жестоко избил ни в чем не повинную Соньку, а ночью она исчезла неизвестно куда. На другой день из дома ушел Леший. Еще через неделю они, уже вдвоем, объявились в Москве, у тети Ванды, и потребовали политического убежища.

Леший не мог не знать, на что шел, связывая свою жизнь с Сонькой. Он терял все, что мог потерять человек в его годы: устоявшуюся, давно налаженную жизнь, семью, детей, уважение других цыган, – что, возможно, было важнее первого, второго и третьего. Но он сделал то, что сделал, полностью отдавал себе отчет в содеянном, ни в чем не раскаивался, и тетя Ванда не стала взывать к совести брата. Все равно взывать было практически не к чему. Сказав: «Бог тебя, сволочь, накажет», она предложила ему сопровождать отряд своих дочерей в Италию, и Леший возражать не стал, поскольку выбирать ему было не из чего.

В аэропорту эту бригаду встречали на двух микроавтобусах я, Яшка и прилетевший с утра из Бразилии Жиган: Шкипер не поехал, у него были деловые переговоры в Риме. С Яшкой девчонки перецеловались как с родным, не слушая бурчания Лешего: они хорошо знали его еще с тех пор, когда он жил этажом выше и учился в одном классе со мной и Милкой. Аэропорт наполнился радостными гортанными восклицаниями и чмоками:

– Яшка! Господи, живой! А мы-то думали… Даже свечи в церкви ставили…

– Ах, мой хороший!

– Ах, брильянтовый!

– Ах, мэ тут камам…

– И я вас всех как камам! – Яшка тут же «поплыл». – Блин, какие вы все здоровые стали! Это кто – это Любка, что ли?! Убиться можно! А это Дашка?! Ну, сисястые-то какие уже! А это что – жопа у Анжелки? А я думал, в жисть не отрастет!

На последнем утверждении решительно вмешался Леший и, ругаясь по-цыгански, отогнал от Жамкина хихикающих девчонок. Жиган близко подходить не стал, хотя его все тоже хорошо помнили.

– Пустили козла в огород, – кивнув на Яшку, вполголоса, но довольно ехидно заметил он.

– Грешно ближнему завидовать, – огрызнулась я.

Жиган присвистнул: презрительно, но искренне.

– Не в моем вы вкусе… Негриток люблю.

С грехом пополам все загрузились в микроавтобусы и торжественно выехали на автостраду. Я ехала в одной машине с Милкиным выводком, самой Милкой, Лешим и Сонькой и вынуждена была всю дорогу разговаривать с Лешим о здешней жизни, наличии в данной местности цыган, возможности заработать и о том, как Шкипер намерен содержать всю нашу орду – хотя бы в первое время.

– Прокормит, не бойся.

– Мне чего бояться? – закуривая, невнятно отозвался Леший. – Чуть чего – уеду и девок заберу.

Зная, что он не шутит, я молча кивнула и перевела взгляд на сидящую напротив Соньку, в который раз поразившись: зачем такой красавице сдался этот цыганский Бармалей, который годился ей в отцы? Юная жена Лешего сидела с самым безмятежным видом, перебирая в пальцах край белоснежной блузки, и широко раскрытыми, как у ребенка, глазами смотрела на пролетающие за окном разноцветные итальянские домики. В ее роскошных, жгутом переброшенных на плечо волосах запутались солнечные зайчики. Поймав взгляд Лешего, Сонька нежно, чуть смущенно улыбнулась. Тот неловко затянулся сигаретой, закашлялся, кинул на меня сердитый взгляд, отвернулся, но я успела заметить, что Леший тоже улыбается. «Чудны дела твои, господи…» – подумала я и начала представлять, что скажет Шкипер по поводу Лешего, кандидатура которого ему была неизвестна.

Беспокоилась я зря: Шкипер, по обыкновению, ничего не сказал и ничему не удивился. Когда вечером, на закате, его «Мерседес» засигналил под воротами, мы заканчивали уборку в доме, отмыть который полностью мне до сих пор так и не удалось. Яшка и Жиган, понимая, что присутствовать при наведении порядка отрядом баб небезопасно, смылись на пляж. Туда же отправилась Сонька-Ангел в окружении детей, и я ничуть не удивилась тому, что Бьянка без всякого понуждения побежала с ними. Леший покрутился по дому, забрался в самую дальнюю комнату на втором этаже и завалился спать. Абрек невозмутимой статуей сидел на корточках во дворе, возле ворот. Он их и открыл, когда приехал Шкипер.

Я тоже услышала гудок и, вся взмыленная, на бегу одергивая подоткнутую юбку, выбежала на крыльцо. Шкипер уже вышел из машины и стоял, осматривая залитый розовым закатным светом дом.

– Привет, – сказала я.

– Привет. Где родня?

Я не успела ответить, потому что в следующую минуту из открытых настежь окон повысовывались взлохмаченные головы сестер. Девки дружно вытерли вспотевшие лбы, воззрились на Шкипера и хором сказали:

– Будь здоров, брильянтовый!

– Ага… – немного опешив от такой хорошей срежиссированности, сказал тот. – Всем привет, как долетели?

– Да ты ж мой ненаглядный! Живо-о-ой! Ура-а-а!!! – раздался истошный визг, и Милка, вихрем перелетев через подоконник первого этажа, сиганула Шкиперу на шею. – Вот клянусь, до последнего Саньке не верила! Говорила – пока своими глазами эту бандитскую морду не увижу – не поверю! Да ты ж мой золотой!!!