Егор Радов - Якутия

• Название: Якутия
• Автор: Егор Радов
• Издательство: АКМ
• Жанр: Современная проза

...Однажды Советская Депия распалась на составные части... В Якутии - одной из осколков Великой Империи - народы и партии борются друг с другом за власть и светлое будущее... В романе `Якутия` Егор Радов (автор таких произведений как `Змеесос`, `Я`, `Или Ад`, `Рассказы про все` и др.) выстраивает глобальную социально-философскую, фантасмагорию, виртуозно сочетая напряженную остросюжетность политического детектива с поэтической проникновенностью религиозных текстов.

---

- С чего вы это взяли? - спросил Софрон. - Вы это видели, или слышали? Это сказки, легенды?

- Это есть, - сказала Елена Яновна, гордо вынимая большую книгу из ящика своего стола. - Вот. Я продолжаю.

- Ну.

- Якутия появилась как подлинная страна, существующая в мире, полном любви, иэумительности и зла. Она таила в себе тайны и пустоту; ее земля была подобна огню, или волшебному коню, летящему в рай. До сих пор мы находим остатки тех мамонтов, на которых стоит она. Они сейчас лежат в ее земле, которая покрыта белым льдом, словно фатой новобрачной.

- Но был еще мамонтенок Дима, - возразил Софрон.

- Это ничего, - сказала Елена Яновна, - это все поэзия и тайна. Не надо перебивать; я говорю о Якутии. Ведь тогда в ней не было существ и проблем; тогда в ней не было пальм и нищих домов; тогда в ней не было войны и партий. Еще было долго до образования Советской Депии, которая, словно ласковая птица, под крыло взяла нашу дивную Якутию, чтобы согреть ее снега и ее жителей. Истории еще не было в вашем понимании, милый Софрон Исаевич. Был только свет, и он был над водой, и он был над землей. И только в верхнем мире замер в своем вечном просветлении Юрвднг Айыы Тойон, но его не интересовали другие миры, и вообще ничего; и ничто, казалось, не способно было вдохнуть новую идею и жизнь в эту землю, и даже имени у нее еще не было - только земля и только свет.

- Якутия по-древнему означает <коровья вода>, - сказал Софрон.

- Замолчите! - закричала Елена Яковлевна, привстав со своего стула. - Слушайте, что говорится об этом! Между прочим, имя нашей страны вообще было запрещено для произнесения; только Высший Шаман мог произнести его один раз в Ысыах. Это потом наступили времена пьянства и разврата, когда каждый ублюдок, лежа в грязи мог орать: <Якутия, Якутия!> Но это не главное. Главное есть то, что ее имя есть слово, состоящее из звуков, в которых заключен целый мир. И перестаньте перебивать меня, Иваныч; Якутия наша рушится! В первый раз мир был сотворен просто так, но больше это не, сойдет нам с рук! Однажды, на дальнем Юге, среди гор, степей и озер родился большой человек, которого звали Эллэй. Говорят, что его левый глаз плохо видел. Сражаясь с дикими племенами гнусных народов, которые кишели там, он потерпел сокрушительное поражение. Сын царя, он был молод и красив. Удирая от негодяев, он сел в длинную лодку, оттолкнулся от берега и поплыл по великой реке на Север, чтобы найти новую страну. Там, где сейчас стоит наш великий город Якутск, он вышел на берег, будучи совершенно голым. И вот тут-то его и увидел Омогон-Баай и его две дочери, одна из которых была красивой, а другая - дурнушкой.

- Откуда ж они взялись?! - раздраженно спросил Софрон. - Вы сами сказали, что был только свет, и он был над водой и он был над землей.

- Они были дети света.

- Чушь какая! - воскликнул Софрон, ударив ладонью по листку бумаги. - У света нет семьи!

- Какая разница?! - сказала Елена Яновна. - Предположим, это были тунгусы. А тунгусы есть везде. И вообще, разве в Якутии может чего-то не быть?!! Я продолжаю. Омогон-Баай подошел к голому Эллэю и сказал ему: <Амба! Замба! Жеребец! Ты - вонючий член, пошто ходишь по нашей земле, мнешь нашу траву, смотришь на мое небо?!> <Я - работник>, - ответил Эллэй. Два года он был батраком у Омогон-Баая. <Выбирай одну из моих дочерей>, - однажды сказал тот. Эллэй начал присматриваться, как обе девушки мочатся. Он заметил, что моча красивой просто проливается жидкостью, а у дурнушки же оставляет на месте значительную пену. Значит, она должна была быть детной! И Эллэй женился на дурнушке. Красивая повесилась с горя; разгневанный Омогон-Баай выгнал молодых из дома. Отсюда пошли якутяне. Но потом возник Тыгын.

Раздался телефонный звонок. Софрон взял трубку и после долгого молчания, сказал:

- Да. Хорошо.

И повесил трубку.

- Тыгын был большим, волосатым, злым и великим, - вдохновенно проговорила Елена Яновна, щелкнув пальцами. - Он убил дикое количество разных существ. Он убил всех намцев, когда у них вдруг родился мальчик с серьгой в ухе. Он убил несколько своих сыновей, поскольку их было много, а Тыгын страшно боялся того, что они убьют его и станут править. Он вообще всех убивал, или приказывал убить. У него был сын Му-ос-Уол. Тело его сплошь было покрыто рогом. Решив убить его, Тыгын спросил у няньки: <Где тело его уязвимо?> Старушка ответила: <Под левой подмышкой имеется очень небольшое родимое пятно, ничем не защищенное>. В это самое место Муос-Уола и закололи. В старости Тыгын стал, как Бог; он сидел на возвышении, и все поклонялись ему. И только после его смерти - потом - появился Ленин, который образовал Советскую Депию.

- Ха-ха, - сказал Софрон.

- Ленин был сыном учителя в речном городишке. Он был лысеньким от рождения. Задумав образовать Советскую Депию, он собрал большое множество злобных людей. Когда он вставал на броневик, чтобы сказать слово <Шэ>, все испытывали воодушевление и радость. Он появился в Якутии сразу после смерти Тыгына, и сразу же приказал убить сына Тыгына Чаллаайы, что и было немедленно исполнено.

- А вы знаете, что на самом деле он говорил не <батенька>, а <муденька>? - с издевкой спросил Софрон.

- Молчать, ты, Исаевич! - закричала Елена Яновна, встав в полный рост. - Ленин есть великий якутский герой, и я не позволю издеваться над ним! Ленин есть все; Ленин есть тайна, полная любви, изумительности и зла. Ленин всегда был и всегда будет; Ленин есть Вселенная, замыкающаяся сама в себе; Ленин есть река, текущая среди лесов и степей. Ленин есть дитя, лучшее призвание, ловушка света, огонек в ночи. Он замыкает собой троицу Эллэй-Тыгын-Ленин; в нем происходит истинное воплощение якутского духа и якутской идеи; через него наступает полная самореализация якутского существа. Хула на Эллэя простится, на Тыгына - тем более, но хула на Ленина никому не простится! Ибо когда Ленин образовал Советскую Депию, тогда все снова возникло и образовалось, и Якутия воцарилась в составе ее, как алмаз, обрамленный золотом, платиной, или кимберлитом.

- Вот именно, дорогая моя, кимберлитом! - обрадованно воскликнул Софрон. - А у нас есть партия, которая и является той обогатительной фабрикой, что, отбросив ненужную породу, то есть эту самую Дспию, выделит истинный алмаз, в виде отдельной Якутии!

- Стойте, - устало сказала Елена Яновна. - Я оговорилась. Я не сильна в сравнениях, мне ближе возвышенные метафоры. Но никакой Якутии не может быть вне Советской Депии. Об этом еще Ленин писал. Вы помните его знаменитую телеграмму? <Пошли все на хуй, Якутия - нашенская>? Так что, то что происходит сейчас - ужасно. Разве можно отделяться от своего народа?

- Просто вы не якутка, - заявил Софрон.

- Я - якутянка! А вы кто?

- Я - житель этой земли! - гордо сказал Софрон.

- Комитет <Ысыах> доберется до вас. Тогда вы испытаете настоящую якутскую казнь.

- Это экстремисты, сволочи и хулиганы.

- Сейчас нет такой партии, которая могла бы принести в Якутию счастье и тепло.

- Есть такая партия! - воскликнул Софрон, встав со стула. - Это партия ЛДРПЯ!

- Чушь, - отмахнулась Елена Яновна, - послушайте лучше дальше. Когда Ленин увидел Лену - нашу великую реку, текущую через страну, он сразу понял, что нашел место обетованное. Он крякнул, подпрыгнул, щелкнул пальцами и сказал: <Еб твою мать!> И тут же начались бои за Советскую Депию. Разные тунгусы терзали нашу землю, желая ее отделить. Но Ленин двинул свои полки, и вскоре вся Якутия от юга до моря была повержена.

- Вот видите! - заметил Софрон.

- И наступило счастье, тепло и доброта, - грустно сказала Елена Яновна. - Но Ленин умер. Конечно, он воскрес через шесть часов и сел рядом с Юрюнг Аиыы Тойоном, но здесь все уже было без него. Первое время еще ощущался жар его дел, но вскоре все постепенно начало приходить в упадок: А сейчас, вообще не поймешь что. Якутия наша рушится, это видно и слепому, слышно и глухому. Мне печально. И все-таки я верю. А теперь, делайте, что хотите. Я сказала.

- Все? - спросил Софрон.

- Все, - ответила Елена Яновна.

- Чудесно! - нервно проговорил Софрон, подойдя к окну. - Чудесно!

За окном была лужа, и были рабочие; за окном был великий Якутск, сверкающий под полуденным солнцем; и его пальмы и небоскребы искрились, излучая восторг, умиротворение и покой; и его Лена лениво текла вверх по земному шару, и ее воды были чисты, как небесные замыслы, или волшебные девы, или только что полученный из руды металл. В Якутске существовало все; в нем были рестораны и деревья, лианы и алмазы, люди и насекомые, и внутренний свет. Бытие было здесь, и если мир существовал вообще, то мир был здесь, и если тайна существовала вообще, то тайна была здесь. И Софрон Исаевич Жукаускас был Старшим Инструктором Добровольного Физкультурного Общества, и он стоял в здании этого общества и смотрел в окно. Потом он сказал:

- Нет, все было не так,