Артур Брайант - Эпоха рыцарства

• Название: Эпоха рыцарства
• Автор: Артур Брайант
• Издательство: Издательская группа «Евразия»
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-8071-0085-9

Книга Артура Брайанта «Эпоха рыцарства» посвящена истории Англии с 1272 по 1381 гг., одному из самых сложных и решающих столетий английской истории. «Эпоха рыцарства» имеет дело с довольно небольшим периодом времени, но весьма насыщенным событиями: эволюция парламента, реформа законодательной системы, захват Уэльса, шотландские войны за независимость, первый период Столетней войны, триумф английского лука в битвах при Креси и Пуатье, Черная Смерть, крестьянское восстание под руководством Уота Тайлера 1381 года. В книге можно также ознакомиться с историей церкви, архитектуры, поэзии, образования и проследить формирование английского языка.

---

Пока Эдуард твердо держался своих собственных постановлений. Он использовал их в личных целях, хотя и уважал их. Его любимый девиз гласил: «Держи слово». И хотя король строго защищал свои официальные права, судьи не боялись отстаивать свою точку зрения по его закону, нежели по его воле. Показателен случай с Главным судьей Хенгемом. В присутствии короля он ополчился на двух своих коллег, поддержавших королевский приказ о вызове в суд, в котором не было точно сформулировано обвинение против ответчицы – одной графини, закоренелой склочницы. «Закон велит, – провозгласил он, – чтобы ни один человек не был застигнут врасплох в королевском суде. Если бы вы поступили по-своему, эта леди могла бы ответить в суде, что ее не предупредили приказом, в чем ее обвиняют. Следовательно, ее необходимо предупредить специальным предписанием, включив в него статьи, по которым ей придется ответить, и это будет по закону нашей земли». Хотя планы короля таким образом были расстроены, он принял протест Главного судьи, добавив: «Я не могу поспорить с вашими доводами, но, клянусь кровью Христовой, вы не выйдете отсюда до тех пор, пока не предоставите мне хороший приказ»[89].

И король, и его подданные все больше и больше считались с законом, что сделало правосудие более доступным в Англии, чем в какой-либо другой стране. Если Эдуард твердо решил добиться своего, то решил найти легальное оправдание этому. Использование неприкрытого насилия, прекрасно устраивавшее варваров, его не привлекало. Правосудие основывалось на христианской вере; и именно потому, что христианство осуждало насилие и кровопролитие, жестокие воины франкского запада пришли к новому праву с его бескровными процессами официальной словесной битвы, вместо решения мечом и пикой. По стандартам своей эпохи Эдуард был истинно христианским королем – справедливым и рыцарственным паладином христианского мира.

* * *

Стремление к правосудию для всех и упрочению своих королевских прав побудило Эдуарда после возвращения в свое королевство к реформам. В воскресенье, 19 августа 1274 года, его короновали в церкви Вестминстерского аббатства со всеми традиционными обрядами христианского королевства. Он поклялся «соблюдать и укреплять законы древних времен, дарованные справедливыми и благочестивыми королями английскому народу» и служить справедливости и правосудию. На следующий день, когда источник в Чипсайде бил вином, а на улицах, устланных коврами, разбрасывались щедрые дары, Эдуард принял оммаж у магнатов королевства, включая короля Шотландии. Когда крупный вассал прибывал в Вестминстер-холл, чтобы преклонить колени перед новым королем, сопровождавшие его рыцари, следовавшие позади него, спешивались и отпускали своих коней на попечение простого народа. На коронационном пиру, длившемся пятнадцать дней, было съедено 400 быков и столько же овец, свиней и диких кабанов, а также двадцать тысяч птиц.

Задолго до окончания пиршества король покинул столицу. Он провел месяц в Виндзоре, проследовав через Суррей, и, после посещения Лондона в октябре, отправился в путешествие по наиболее густонаселенным регионам своего королевства. Его сопровождали судьи, поверенные и атторнеи Королевской скамьи, чтобы рассмотреть местные тяжбы и петиции. Той же зимой он посетил Норгемптон, где пробыл десять дней, Лутон, Фозерингхей, Уорик, Сильверстон и Бракли. Оттуда по пути к Рингвуду и Бьюли он заехал в Вудсток, Мальборо, Эймсбери и Кларендон, а на обратном пути к Кавершему и Эйлсбери – в Бери Сент-Эдмундс и Левенгем. Где бы он ни останавливался, его суд рассматривал дела. Казалось, везде его встречали с энтузиазмом, и Эдуарда тронул радушный прием его подданных.

Короля также взволновали жалобы своего народа. Во время отсутствия Эдуарда королевство управлялось из рук вон плохо. В средневековом государстве без полицейской силы и со слабо развитой исполнительной службой, когда большинство деревень находились в нескольких днях пути от столицы, а зимой были почти полностью отрезаны от центра, коррупция казалась неизбежной. Это, в первую очередь, заставило короля в своем совете издавать новые указы и приказы, кроме того, ему надо было заставлять выполнять их даже своих собственных чиновников. Самое большее, что он мог попытаться сделать, – излечить совершаемые злоупотребления правосудием. А злоупотреблений было много. Шериф и его подчиненные брали взятки, занимались вымогательством, отказывались исполнять приказы или продавали их за чрезмерную цену. И хотя страна, казалось, оправилась после долгих лет баронских раздоров, это было только внешне. Во время гражданской войны множество земель было насильно захвачено. «Когда король Генрих был в тюрьме, – говорилось, – ввиду того, что правитель и глава закона в заключении, сам закон был в заключении»[90]. Защита, данная первым Плантагенетом владельцам земли против лишения собственности, ловко искажалась адвокатами, которые умели сделать уклончивый документ, легализирующий право на собственность человека, насильственно овладевшего имуществом другого. Между соседями, лордами и держателями широко росло возмущение, способствовавшее беспорядку в эпоху, когда люди были скоры на гнев и расправу.

Каждый, начиная с трудолюбивого скромного крестьянина и заканчивая экстравагантным, вечно задолжавшим бароном, казалось, пытался расширить свои права за чей-нибудь счет, воспользовавшись хитросплетениями закона. Если благодаря сильной линии английских королей закон и его утонченная система предписаний заняли место меча, то они использовались с его безжалостностью. Законы были такими расплывчатыми, существовало так много путей, когда человек мог использовать нечестные способы для достижения собственных целей, что возникло нечто, напоминающее легальную гражданскую войну. Лорды огораживали общинные земли, а простые люди ночью разрушали ограды, держатели пользовались отсутствием или несовершеннолетием хозяев, чтобы лишить их повинностей и услуг, лорды использовали опись скота и движимого имущества держателей в обеспечение долга, что часто приводило к разорению последних без права обратиться в суд. Так, член суда Уилтширской сотни Чока докладывал королевским судьям на выездной сессии, что «Ричард, граф Глостера, отец ныне здравствующего графа», главный держатель от короны манора и охотничьих угодий Кранбурна, самовольно засадил лесом просеку Четл и Ферндич и всю землю до города Шефтсбери, до истока реки Наддер, поместив там семерых лесничих, арестовавших людей за преступления «против растений и животных», заставил их явиться в суд в Кранбурне, держал в заключении, пока те не заплатили штраф, мучительно наказал их. Они утверждали, что он взимал cheminage[91]– обычную пошлину за проезд через лес – с людей графства, везущих лес и продукцию на рынок в Солсбери, а его лесничие, «выйдя за пределы охотничьих угодий на десять миль, к большому убытку всего графства», завладели возом хвороста, принадлежащим священнику из Бишопстона, и вьючной лошадью с мальчиком, следующей к воде в той местности, «злонамеренно обвинив священника в краже растений из леса, пока тот не дал им полмарки за собственное спокойствие»[92]. Сообщается о другом случае, когда они набросились на человека в деревне Мартин и, обвинив его в уголовном преступлении, увезли в Кранбурн «и там повесили его без всякого повода, лишь по собственной воле», после чего конфисковали лошадей, быков и серебро его соседей, живших на земле жертвы.

Вскоре после начала своей поездки Эдуард отрядил комиссаров, чтобы разузнать о злоупотреблениях и незаконных захватах, в особенности тех, что затрагивали королевские права и государственные доходы, имевших место во время отсутствия короля. На протяжении зимы они объезжали графства и под присягой брали показания у присяжных каждой сотни, бурга и свободного города. Добытые ими у присяжных сведения, записанные на полосках пергамента из тюленьей кожи, получили название свитки «старьевщика», поскольку висели на них, подобно тряпью старьевщика. Комиссары в изобилии предоставили информацию о противозаконных действиях землевладельцев, шерифов и бейлифов, а также о посягательстве на права короны. Они составляли списки королевских владений, подсчитывали количество его поместий, ценность его «ферм» и рентных доходов, отмечали частные «свободы» или юрисдикции, препятствовавшие беспристрастному правосудию или оспаривавшие его власть, случаи взяточничества чиновников с целью сокрытия уголовных преступлений, притеснения невинных и растраты общественных денег.

В не менее чем девятнадцати графствах Эдуард счел необходимым снять шерифов с занимаемой должности за вымогательства и различные злоупотребления. Власть шерифов была поистине велика, чем они успешно пользовались. Назначенный казначейством и обязанный отвечать перед ним за все пошлины и налоги, что взимались в графстве, шериф также отвечал за всех подозреваемых и заключенных и под страхом сурового наказания должен был доставлять их на суд. В его замке в главном городе графства, где находились канцелярия и архивы, а во дворе стоял целый ряд деревянных клеток для преступников, была чрезвычайно глубокая и зловонная тюрьма, в которой он по своему усмотрению мог держать любого человека. Судебные процессы против королевских чиновников двигались медленно и неясно, к тому же дорого обходились, и, если не вмешивался сам король, обычно редко завершались успешно для пострадавших от их произвола. Угрозами шериф легко мог заставить зажиточных людей платить большие суммы, чтобы избежать заключения в тюрьму, где они могли подвергнуть опасности жизнь и здоровье. Среди обвинений, выдвинутых против шерифов и их подчиненных в ходе зимней ревизии, было и то, что они предъявляли обвинения людям более одного раза за одно и то же преступление, брали взятки, чтобы освободить их, а затем вновь арестовать; препятствовали или не принимали иски, тем самым нарушая право тяжущихся сторон, потворствовали уголовным преступлениям и позволяли людям, обвиненным в них, совершать новые. Шерифов также обвиняли в том, что они скрывали «approvers» [93] – мошенников, которые жили за счет доносов на сообщников или мнимых сообщников – для «завлечения» честных людей для того, чтобы они могли вытянуть штрафы из них. В некоторых случаях чиновников обвиняли даже в использовании пыток.