Пьер Жиффар - Адская война

• Название: Адская война
• Автор: Пьер Жиффар
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 1930

«Адская война» Пьера Жиффара — произведение, которое мы сейчас классифицировали бы как антиутопию или «черный роман» о будущей мировой войне.

Написано в 1908 году, на русском языке впервые вышло в издательстве П. Сойкина предположительно в 1913.

---

Мисс Ада вздрогнула. Но глаза ее были опущены и вся фигура говорила об отказе.

— Послушайте, мисс Ада, — сказал я, — решитесь, примите предложение этого офицера. Ваш жених, которого вы обожали, умер; вы теперь свободны. Этот молодой человек любит вас; его чувство, очевидно, серьезно и искренно; он желает вас спасти. Подумайте, какая участь угрожает вам! Китайцы безжалостны; мы все осуждены на лютую казнь. Вы видели муки нашего добрейшего доктора Бронде… Сохраните себя для ваших родителей, дорогая Ада — они только вами и живы. Сохраните себя для жизни, для свободы, для радостей материнства… Решайтесь, дайте свое согласие. Оцените в этом человеке его желание спасти вас, станьте его женой из признательности; остальное придет позднее…

Она подняла на меня свои большие глаза и покачала головой.

— Я останусь верна моему Томми. Он говорил: Англия совершила великий грех, вступив в союз с желтыми против белых. Пусть ни одна европейская нация не повторяет этой ошибки, пусть ни одна белая девушка не выйдет за азиата. Пусть она останется верной своей расе.

И обратившись к офицеру, она сказала твердым голосом.

— Никогда!

В то же утро армия двинулась дальше. Я видел суматоху сборов, уборку палаток, движение людского муравейника. Мимо меня промчалась группа корреспондентов; индусы ехали на мулах, сидя по-женски, китайцы тряслись на осликах, сиамцы на зебрах… Почему на зебрах? Мне казалось, что им приличнее было бы ехать на белых слонах. Но группа промелькнула, быстро, как видение, как многие сцены этой кошмарной действительности.

Мне надели колодку, затиснули в тележку в форме закрытого гроба, с отверстиями впереди и сзади, и до самого вечера я не видел ничего, кроме спины возницы.

Так было и в следующие дни. Армия трогалась в поход в пять часов утра, а вечером останавливалась на ночлег. Разбитый, измученный слезал я с тележки и забывался тяжелым сном до утра, когда повторялось то же.

Выглядывая в отверстие моего гроба, я видел вокруг себя множество таких же тележек. Однажды, на третий или четвертый день нашего путешествия, я очутился рядом с тележкой мисс Ады. Нам удалось обменяться несколькими словами. Она сообщила мне, что Ванг Чао снова настаивал на своем предложении — с прежним результатом. Я упрашивал ее согласиться, но тщетно.

Наконец, 20 апреля по моему расчету, лагерь снялся в поход с необычайной суматохой.

— Вступаем в Москву, — крикнул мне проскакавший мимо меня офицер, в котором я узнал Ванг Чао.

Все тележки были сгруппированы в хвосте армии для торжественного въезда. С них сняли крышки и я увидел Пижона, мисс Аду, ее подругу и множество других белых — без сомнения, пленных: русских, австрийцев, англичан…

Были тут и деревянные клетки на колесах с заключенными в них пленниками, и большие телеги, на которых сидело по несколько человек. Нашу группу, в колодках, также пересадили на большую повозку, и в таком виде мы совершили въезд в Москву.

…Неужели и это происходило наяву? Неужели на моих глазах совершилось это неслыханное, невероятное событие?

Китайцы в Москве! Их неумолчные залпы с высоты Кремля провозглашали торжество победителя, и колокола бесчисленных московских церквей приветствовали полчища завоевателей, и московский генерал-губернатор подносил на бархатной подушке ключи города спесиво гарцевавшим на породистых конях китайским маршалам. — и все это я, союзник русских, видел своими глазами в отверстие тяжелой колодки!

Какая кровавая эпопея должна была предшествовать этому событиям! В последние дни нашего похода мы все время, с утра до вечера, слышали звуки отдаленной канонады. Но, очевидно, никакое сопротивление не могло остановить этого грандиозного азиатского прилива.

Наши телеги достигли Красной Площади. Тут мы остались на ночь. Я догадывался, что площадь выбрана местом казней. Всю ночь зловещие звуки не давали мне сомкнуть глаз. Стучали молотки, визжали пилы — что-то строили, вколачивали гвозди, тесали бревна.

Когда бледная заря осветила лес эшафотов, виселиц, кольев, — крик ужаса вырвался у всех пленников.

Утром ко мне подошел сиамский корреспондент, маленький, жирный, учтивый, улыбающийся человек:

— Всех пленных двести пятьдесят человек. Казнить будут по пятидесяти в сутки. Но вы можете пока спать спокойно — вы и г. Пижон. Вас казнят в последней партии, на пятый день. Это мы, корреспонденты, выхлопотали отсрочку для собратьев по перу. Все же маленькая льгота, хе, хе!.. Не угодно ли папироску… нет? Ну, до приятнейшего… Я забегу проститься… в свое время, перед церемонией, хе, хе!.. Теперь спешу, дел по горло…

Болтун засеменил куда-то, а я смотрел ему вслед, без мысли, почти без сознания, обливаясь холодным потом.

XXIII. ПЫТКИ И КАЗНИ

Железная рубашка. Проект Ванг Чао. Отказ мисс Ады. Водяная змея. Новый план Ванг Чао. Упорство мисс Ады. Попытка самоубийства. Конец Ванг Чао. Мисс Ада на костре. Казнь Пижона. Объяснение с маршалами. Меня вешают. Меня зарывают в землю. Мне вырывают глаза. Мне отсекают голову…

Пятьдесят пленных казнили в этот день; остальные были вынуждены смотреть на кровавое зрелище.

Я с ужасом увидел в десяти шагах от себя госпожу Лувэ, привязанную к столбу.

— Ей придется сильно страдать, — сказал подошедший ко мне Ванг-Чао. — Она приговорена к железной рубашке.

Я не решался смотреть на нее. Но не выдержал и взглянул.

Несчастную обнажили до поясницы. Затем двое палачей надели на нее железную рубашку, — род кольчуги с очень мелкими кольцами. Когда эта легкая одежда плотно охватила ее руки, плечи, груди и живот, двое мерзавцев ухватились за концы широкого пояса и принялись стягивать кольчугу, так что кожа выступила сквозь кольца длинными белыми сосочками.

Несчастная корчилась и неистово кричала.

Затем палач схватил большие ножницы вроде тех, которыми в редакциях пользуются для вырезок, и, как садовник, подстригающий живую изгородь, принялся стричь выступавшие из колец кусочки кожи.

Кольчуга облилась кровью. Толпа хохотала, глядя, как корчится тело, привязанное к столбу, и заглушала своим визгом отчаянные вопли жертвы.

— Она умрет, когда изойдет кровью, — сказал Ванг Чао. — Часа два-три промучится…

Вся площадь наполнилась воплями истязаемых, всюду корчились в муках тела мужчин и женщин. Я не стану описывать своего состояния — да и не мог бы описать его; где найти слова для этого?

Г-жа Лувэ мучилась не так долго, как предсказывал Ванг-Чао. Внезапно она испустила страшный крик, все ее тело сотряслось в последней судороге, затем голова бессильно поникла на окровавленную грудь — она была мертва…

Это была первая минута облегчения среди непрерывных ужасов.

«Есть же конец, есть же смерть, которая прекращает муки», — подумал я.

Под вечер, когда вопли прекратились, и площадь затихла, ко мне снова подошел Ванг Чао.

Что за нелепая девушка эта мисс Ада! — сказал он. Она опять отказалась… Вот послушайте, что я ей предлагал, и скажите, согласились бы вы на такую комбинацию, если бы были на ее месте…

— Ну да, ну, разумеется! — перебил я. — Ведь я уже говорил вам… Я принял бы какую угодно комбинацию. Все, что угодно; только не железную рубашку Ведь она видела смерть госпожи Лувэ… Но я перебил вас. Что же вы ей предложили?

— Спасти ее и притом без всякого обязательства с ее стороны. Вы понимаете я не требую, чтобы она сделалась моей женой, я предоставляю это на ее волю… Единственный способ спасения — подменить ее кем-нибудь. Это возможно устроить. Нужно было только найти женщину, которая пошла бы на это. Я нашел. Здесь есть бедное еврейское семейство: старуха мать и шестеро детей, нищета страшная. Старшая дочь — девушка одних лет с мисс Адой, одного с ней роста, даже лицом похожа. Она готова пожертвовать собой ради семьи. Я обязался выдать последней тысячу рублей, а девушка примет казнь за мисс Аду…

— И семья согласна?

— Нет! Она не знает, а если б знала, то не согласилась бы: у этих людей очень развиты семейные привязанности, как и у нас, в Китае… Но девушка согласна, и раз она будет казнена, то семье останется только взять деньги. Я сообщил об этом мисс Аде, и что ж вы думаете, она сказала?

— Отказалась, конечно!

— Ну да… Сказала, что это подло, возмутительно, преступно… Почему? Коммерческая сделка, деловое соглашение, добровольное с обеих сторон. Растолкуйте мне, что тут дурного?

— Трудно растолковать, капитан. Тут разница в самом корне моральных понятий, в непосредственном чувстве… Одно скажу: эта комбинация не удастся. На такое предложение она не согласится, и думать нечего. У этой девушки натура мученицы; она скорее сама принесет себя в жертву, чем примет ее от другого.

Капитан отошел в недоумении. На другой день сцены казней возобновились. Как я мог, видя и слыша все эти ужасы, не сойти с ума, — мне стало понятно только впоследствии, после одного неожиданного открытия, о котором читатель узнает в свое время.