Григорий Полянкер - Наш добрый друг

• Название: Наш добрый друг
• Автор: Григорий Полянкер
• Издательство: Радянський письменник
• Жанр: О войне
• Год: 1980

Это книга о добрых, смелых, отзывчивых и жизнерадостных людях, людях разных поколений, судеб, национальностей, которых объединяет большая любовь к Родине.

Хочу вас заранее предупредить, что в истории Отечественной войны настоящий эпизод не обозначен ни единым словом и, кажется, нигде даже не упомянут. Все же, думается, было бы большим упущением, если б хоть вкратце не рассказал о событии, которое, как кое-кто утверждает, случается раз в сто лет.

---

Из окружающих лесов и перелесков исчезли звери, улетели птицы; все живое ушло, улетучилось из этого края.

Только изредка, когда на короткое время умолкала стрельба, как из-под земли появлялись бесстрашные курские соловьи и затевали свой божественный концерт, мгновенно исчезая при первых звуках канонады.

Да, здесь вы могли встретить одних только военных и то, повторяю, не на поверхности, а в глубоких траншеях и окопах. Вот и поймите, откуда взялось это бедное создание. Как оно пробралось сюда сквозь дикий огонь!

Нежданный гость стоял перед нами, со страхом оглядывался, вздрагивал после каждого удара снаряда и ожидал, какой приговор ему будет сейчас вынесен.

Я вынул из кармана завалявшийся кусок рафинада, соскреб с него прилипшую махорку, протянул гостю, который сперва с опаской приблизился, но тут же осторожно взял в рот подарок, отошел в сторонку и жадно захрустел зубами.

Облизываясь, гость подошел ко мне, положил доверчиво свои лохматые сильные лапы на плечи и, словно желая отблагодарить за подношение, лизнул мой подбородок.

Васо Доладзе рассмеялся:

– Ты только погляди, кацо! Впервые в жизни вижу, чтобы собака влюбилась в человека с первого взгляда. С первого куска сахара…

– Понятно: душа чует душу… – протянул басом дядя Леонтий, неторопливый, медлительный пожилой сибиряк. Потеребив свои черные усы, бывший охотник-медвежатник добавил: – Конечно, к плохому человеку приличный пес сразу не подойдет. А вот к хорошему…

Заметив, какими жадными и голодными глазами пришелец смотрит на нас, я достал из солдатского мешка последний кусок колбасы, который припрятал на черный день, и отдал псу.

– Подкрепляйся, дружок.

– Что ты, кацо! Свой НЗ разбазариваешь, – удивленно вскинул на меня свои синие глаза Доладзе, – ты забыл, что мы с тобой находимся на огненном островке, все дороги к нам простреливаются фрицами и может пройти кто знает сколько дней, пока старшина прорвется к нам с едой.

Следя за тем, как наш гость жадно грызет кусок сухой колбасы, я понял, что пес давно ничего не имел во рту, очень проголодался, и только пожалел, что мои пищевые запасы исчерпаны.

– Жалко пса… Кто знает, сколько верст он пробежал, пока пробрался к нашей обители, и сколько времени не ел. Сквозь такой огонь прошел в поисках человеческого тепла. Как же с ним не поделиться?

– Ну и ну! – Васо покачал головой. – Нашел, значит, спокойное, тихое местечко! Здесь каждую минуту может подняться такой сабантуй – только держись! А ты…

– Постой, постой, а может, пес обучен выносить раненых с поля боя? Может, он отбился от своей части и случайно забрел к нам? Всяко бывает.

– Слыхал и я, что есть такие обученные собаки…

Тем временем пес аппетитно дожевал колбасу и с интересом, хотя и не без опаски, посматривал на подошедших солдат, удивленно уставившихся на него.

Покончив с трапезой, пес сладко зевнул и, почуяв, что ничто и никто ему не угрожает, вытянулся на помятой соломе неподалеку от нас, на дне траншеи.

Расталкивая любопытных, к нам подошел Ашот Сарян, маленький, очень подвижный сержант с круглым небритым лицом и большими широкопоставленными карими глазами. От неожиданности он почесал затылок и, поправляя каску на голове, которая все время съезжала на глаза, улыбнулся:

– Мать моя родная! Кого вижу! Такого зверя я когда-то у нас в Ереване встречал на выставке животных. А где же его золотые, серебряные и бронзовые медали? Кажется, это не простая собака, породистая…

И, опустившись на колени, опершись на дуло автомата, с улыбкой обратился к гостю:

– Эй, миленок, чего разлегся, как турецкий султан в своем гареме? Чего пришкандыбал к нам? Не мог выбрать более спокойного уголка? И куда тебя занесла нечистая сила? Послушай моего доброго совета, драпай отсюдова, дружок, пока не поздно. Поищи себе лучшее местечко… Вот вспомнишь слова Ашота Саряна из Еревана. Мы-то солдаты и самим богом здесь поставлены, чтобы мерзкого фрица не пропустить. А тебе зачем здесь торчать?…

Окружающие тихонько смеялись, слушая, как словоохотливый, веселый сержант объясняется с пришельцем.

А тот смотрел на парня полузакрытыми глазами, в которых словно было написано: «Куда же мне деваться, дорогие мои? Пришел к вам издалека, еле живой пробрался сюда. Я одинок и несчастен, как никто в мире. Разрешите остаться возле вас. Не гоните».

– Ну и житуха… – затягиваясь махорочным дымом, пробормотал дядя Леонтий. – Каких золотых ребят, каких орлов потеряли мы в этих боях… Как мало нас осталось, и вот какое пополнение прибилось к нашему берегу…

Он в сердцах сплюнул и опустился на корточки, привалившись к стенке траншеи.

– Ничего, дядя Леонтий! Не тужи… – вмешался Васо Доладзе, погладив свои черные, короткие усики. – Если гость пришел добровольно, то пускай уж остается. Какой-никакой паек мы выделим. А обмундирование ему не требуется.

– Ну, конечно, – не сдавался сибиряк, – старшина Михась только и мечтает о таких иждивенцах. Каждый раз, добираясь с харчами к нам, он двадцать раз рискует жизнью, так ему только не хватало четвероногого едока… Михась его увидит и сразу прогонит.

Э, нет. Не такой он человек, наш Михась! – вставил кто-то. – Думаешь, старшина к нас такой жестокий? Зачем же прогонять такую псину? Жалко ведь. И куда она пойдет? Вокруг ни единой хатенки, ни жилища… И людей не увидишь… Жалко, ребята! Пускай здесь сидит…

– Жалко… А оставлять его здесь у нас не жалко? День и ночь жужжат пули и осколки. Погибнет не за понюшку табака.

– А как же гостя нашего звать?

– У него спроси. Разве ты с ним в ссоре?

– Если б умел говорить, он представился бы сразу…

– Кажется, документов никаких не принес…

– Как же может быть пес без клички?

– Гляньте: мужчина он или женщина? – отозвался Ашот Сарян. – Мы сами дадим ему кличку и звание. Видимо, не аттестован.

– Кажется, это дамочка…

– Если так, то назовем ее Джулькой, – сказал Васо, и его большие блестящие глаза засверкали веселым блеском. – Был у меня когда-то хороший пес. В Кутаиси. Пошел я с ним на охоту, и напоролись мы на зловредного кабана Джулька бросилась на зверя. Пошла страшная драка… И погибла Джулька моя. Так пусть уж наш гость называется Джулькой. А, ребята, как вы скажете?

– Пусть будет по-твоему, Васо! – сказал дядя Леонтий. – Только уж если ты дал ей имя, стало быть, тебе придется ее и кормить. Кумом, значит, стал…

– Ничего, не будет она у нас голодать, как-нибудь прокормим. Пусть только появится старшина Михась с термосами. Порядок…

– Так как, ребята, договорились? – повторил Доладзе. – Значит, согласны все? Джулькой нарекли?

– Ладно уж, называй как хочешь, хоть горшком, только в печь не сажай! Услышим, что на это скажет старшина Михась. Он наш временный кормилец: после гибели повара возится с кухней, стряпает, тащит нам пищу. За ним, стало быть, последнее слово…

– Джулька… А кличка-то хорошая, – сказал дядя Леонтий.

Нельзя, однако, сказать, что пришелец был в большом восторге оттого, что ему дали новую кличку. Он сперва никак не реагировал, когда его величали Джулькой. Но постепенно стал привыкать. Что ж поделаешь, пусть будет так.

И пошло – Джулька и Джулька!

Давненько здесь не царило такое оживление, как теперь. И этим мы обязаны были нашему нежданному гостю.

Что-то домашнее, родное прибилось к нашему берегу и на какое-то время смягчило нашу суровую, тяжкую и опасную солдатскую жизнь здесь, под самым носом у проклятого врага.

Изменилось несколько и настроение ребят.

И каждый, проходя мимо собаки, норовил погладить ее:

– Джулька, ну милашка, как ты себя чувствуешь у нас? – негромко приговаривали. – Не убежишь? Останешься?

Идиллию вдруг нарушила ожесточенная стрельба, хлынувшая из-за леса.

Над головой прожужжал дождь пуль, осколков от мин, позади грохнуло несколько снарядов.

Мы прижались к стенкам траншеи, всматриваясь в ту сторону, где бесновался враг, старались угадать, что он задумал. Но это оказалось очередной вспышкой бешенства.

Мы с Васо наблюдали за вражескими окопами, слегка высунувшись из нашей небольшой крепости.

Было ясно, что фрицам притащили ужин, скоро там начнут раздачу, и, то ли для очистки совести, то ли для храбрости, с той стороны постреляли, давая этим знать, что, мол, они начеку и чтобы их не беспокоили.

Правда, наша артиллерия ответила несколькими залпами, но вскоре и она затихла: не было смысла тратить зря боеприпасы.

Спустя несколько минут все вокруг снова погрузилось в тишину, и мы прижались к брустверу, наблюдая за противником.

Вдруг почувствовали, что между нами – мною и Васо – втиснулось что-то мягкое, теплое. Оказывается, наша гостья тоже обратила свой пристальный взор в ту сторону, куда мы так напряженно всматривались, словно и она что-то соображала в этом деле.

Мы рассмеялись. Но Джулька не обратила внимания на наш смех. Она улавливала малейший шум, который доносился с той стороны.