Мариано Асуэла - Те, кто внизу

• Название: Те, кто внизу
• Автор: Мариано Асуэла
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1970

Первым произведением, открывшим новую эпоху в истории, латиноамериканского романа, стала книга Мариано Асуэлы «Те, кто внизу», увидевшая свет в 1910 году, в разгар гражданской войны, охватившей Мексику. Асуэла не был сторонним наблюдателем событий, развертывавшихся у него на глазах. Он вступил полевым врачом в один из отрядов, входивших в армию Вильи, и вместе с ним проделал весь путь этой армии вплоть до ее трагического разгрома в 1915 году. Художественным воплощением всего увиденного и пережитого писателем стал роман «Те, кто внизу». Это история стихийно возникшего крестьянского отряда, одного из тех, что во множестве создавались по всей бурлящей Мексике. Проникнутый эпическим духом, роман Асуэлы остался непревзойденным в мексиканской литературе памятником общенародной героической драмы.

---

Собрав их, она проходит дальше.

– Сеньоры, на станции Силао приличный на вид мужчина украл у меня чемодан…

Слова ее действуют незамедлительно и безотказно.

Приличный на вид мужчина! Приличный человек, который крадет чемоданы! Это неслыханно! Это вызывает всеобщее негодование. Ах, как жаль, что этот приличный сеньор не едет сейчас здесь, в поезде! Любой из сидящих в вагоне генералов немедленно приказал бы расстрелять его.

– Лично меня никто так не возмущает, как образованный человек, ставший вором, – произносит пассажир, преисполненный собственного достоинства.

– Обокрасть бедную сеньору!

– Обокрасть несчастную беззащитную женщину!

Все проявляют сердечную доброту – одни на словах, другие на деле. Вору – проклятья, пострадавшей – пять песо.

– Честно говорю: я не считаю, что убивать плохо – для такого дела нужна смелость. Но воровать!… – негодует белобрысый Маргарито.

Сначала столь убедительный довод ни у кого не вызывает возражений. Наступает короткая пауза. Затем, подумав, слово берет какой-то полковник:

– По правде сказать, все зависит от обстоятельств. Не скрою, я и сам воровал. И, сдается мне, что все, кто ни едет с нами, делали то же самое.

– Ух, какие швейные машины стащил я в Мехико! – вдохновенно подхватывает некий майор. – Заработал на них пятьсот песо: за каждую брал, самое малое, полсотни сентаво.

– А я в Сакатекасе угнал несколько лошадей, да таких, что сам себе сказал: «Ну, Паскуаль Мата, после этого дела ты уж обязательно деньжонками разживешься. До самой смерти нужды ни в чем знать не будешь», – возвысил голос беззубый, убеленный сединами капитан. – Да вот беда, приглянулись мои лошадки генералу Лимону, он их у меня и отобрал.

– Ладно, не буду врать. Я тоже воровал, – сознался белобрысый Маргарит – Но тут мои товарищи, пусть они скажут, много ли капитала я скопил. Такой уж я человек – люблю все подчистую с друзьями просаживать. Мне куда приятней самому выпить да за приятеля заплатить, чем каждое сентаво домой старухе посылать.

Разговор на тему «я украл» кажется неисчерпаемым, но сразу же идет на убыль, как только появляются карты, на которые генералы и офицеры слетаются, как мошкара на свет. Игра быстро всех захватывает, страсти накаляются, и вот уже вокруг воцаряется атмосфера казармы, тюрьмы, публичного дома и даже воровского притона.

Перекрывая шум, из соседнего вагона доносится: «Сеньоры, па станции Силао приличный на вид мужчина украл у меня чемодан…»

Улицы Агуаскальентес превратились в помойную яму. Словно пчелы у летки улья, люди в форме цвета хаки толпились у дверей ресторанов, харчевен и постоялых дворов, у выставленных на открытом воздухе столов и лотков с едой, на которых рядом с миской прогорклых шкварок высились горы грязных сыров.

Запах жареного пробудил аппетит у Деметрио и его" свиты. Все ввалились в харчевню. Растрепанная безобразная старуха подала им в глиняных мисках крепко наперченный жидкий бульон, где красовались свиные кости, и положила на стол три жесткие подгоревшие лепешки. Каждая порция обошлась в два песо, но тотчас после обеда Панкрасио заявил друзьям, что хочет есть еще пуще прежнего.

– А теперь, – скомандовал Деметрио, – идем за инструкциями к генералу Натере.

И они двинулись по улице к дому, где разместился командующий Северной армией.

На одном из перекрестков путь им преградила возбужденная толпа. В центре ее какой-то человек тонко и гнусаво выкрикивал нечто, похожее на молитву. Деметрио и его спутники протиснулись вперед и увидели мужчину в белых штанах и рубахе, без устали и без передышки твердившего, как пономарь: «Всех добрых католиков, которые смиренно вознесут эту молитву Иисусу Христу, господу нашему распятому, минуют беды, чума, война и голод».

– Это уж наверняка! – усмехнулся Деметрио.

Мужчина размахивал над головой пачкой листков, зажатой в руке, и вопил:

– Пятьдесят сентаво молитва Христу распятому; пятьдесят сентаво…

Потом он нагибался, скрываясь на миг из виду, и вновь распрямлялся, держа в руке змеиный зуб, сушеную морскую звезду или рыбий скелет. И так же монотонно принимался расхваливать целебные свойства и удивительные достоинства каждой из этих редкостей.

Перепел, не доверявший врачебным талантам Венансио, попросил продавца выдать ему зуб; белобрысый Маргарито купил черную косточку неизвестного плода, обладающую свойством охранять владельца от молнии и вообще от любой напасти; Анастасио Монтаньес обзавелся молитвой Христу распятому, которую аккуратно сложил и набожно спрятал за пазуху.

– Борьба продолжается, и это так же верно, друг, как то, что есть бог. Теперь Вилья против Каррансы! – сказал Натера.

Деметрио промолчал и лишь широко раскрыл глаза, словно ожидая дальнейших разъяснений.

– Это значит. – продолжал Натера, – что учредительное собрание не признает Каррансу верховным главнокомандующим и выберет временного президента республики. Понятно, друг?

Деметрио утвердительно кивнул.

– Что вы на это скажете? – спросил Натера.

Деметрио пожал плечами.

– Как я понимаю, речь идет о том, чтобы сражаться и дальше. Ладно, будем драться. Вы же знаете, генерал, за мной дело не станет.

– Хорошо. А на чьей все-таки вы стороне?

Деметрио, растерявшись, оторопело теребил волосы.

– Знаете, лучше не задавайте мне вопросов – я ведь не школьник. Орленка, что у меня на шляпе, вы сами мне дали. Значит, вам нужно только сказать: «Деметрио, делай то-то и то-то». И кончен разговор!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

I

«Эль Пасо, Техас, 16 мая 1015 г.

Многоуважаемый Венансио!

Наконец-то у меня появилась возможность ответить на ваше любезное письмо от января сего года. Я не сделал этого раньше лишь потому, что был целиком поглощен своими профессиональными обязанностями: как вам известно, в декабре минувшего года я получил диплом. Искренне скорблю о гибели Панкрасио и Сала, хотя и не удивляюсь, что они взялись за ножи и прикончили друг друга, – во всем виноваты карты. А жаль: это были настоящие храбрецы! От души досадую, что не могу написать белобрысому Маргарито и выразить ему мои самые горячие поздравления по случаю наиблагороднейшего и наипрекраснейшего поступка всей его жизни, то бишь самоубийства.

Мне кажется, друг мой Венансио, что здесь, в Соединенных Штатах, вам вряд ли удастся получить столь желанный для вас диплом врача, даже если вы скопили достаточно золота и серебра, чтобы купить его. Я питаю к вам, Венансио, неподдельное уважение и убежден, что вы достойны лучшей участи. Поэтому мне пришла мысль, которая, насколько я понимаю, отвечает нашим взаимным интересам и вашему законному стремлению изменить свое общественное положение. Став компаньонами, мы с вами могли бы взяться за одно весьма выгодное дело. Правда, в настоящий момент я не располагаю свободными средствами: все, что у меня было, ушло на учение и диплом. Зато у меня есть кое-что поважнее денег: я отлично знаю местные условия, потребности и возможности. Мы могли бы открыть ресторан с мексиканской кухней. Хозяином его числились бы вы, а прибыль мы делили бы между собой в конце каждого месяца. Это позволило бы осуществить то, что выгодно нам обоим – изменить ваше социальное положение. Мне помнится, вы недурно владеете гитарой; поэтому полагаю, что с помощью моих рекомендаций и ваших музыкальных способностей мы добьемся принятия вас в члены «Salvation Army» [48], весьма солидной организации, принадлежность к которой придала бы вам вес в обществе.

Отбросьте колебания, дорогой Венансио, приезжайте сюда с вашими капиталами, и мы с вами разбогатеем в самый короткий срок. Передайте, пожалуйста, сердечный привет от меня генералу, Анастасио и остальным друзьям.

С уважением

Ваш друг

Луис Сервантес».

В сотый раз перечитав письмо, Венансио со вздохом повторил:

– Ишь, барчук! Сумел-таки устроиться.

– А вот у меня никак в голове не укладывается, почему мы все еще должны драться, – отозвался Анастасио Монтаньес. – Разве с федералистами не покончено?

Генерал и Венансио ничего не ответили, но слова эти крепко запали в их неповоротливый мозг и, казалось, стучали там, словно молот о наковальню.

Понурые и задумчивые, ехали они на своих мулах, широким шагом поднимавшихся в гору. Взволнованный Анастасио настойчиво обращал свой вопрос к другим солдатам, но те лишь потешались над его наивностью. К чему тогда винтовка в руках да набитые патронами подсумки, как не для того, чтобы драться? С кем? За кого? А вот это – дело десятое.

Тучи пыли, взбитой копытами, плыли по обе стороны дороги над вереницей похожих на муравьев повстанцев в шляпах из пальмовых листьев, в истрепанных плащах цвета хаки, в засаленных одеялах, над темной массой лошадей и мулов.

Люди изнывали от жажды: на всем пути ни канавы, ни колодца, ни ручейка. Нагретые, как в печи, потоки воздуха поднимались из серого каменистого ущелья и дрожали над кудрявыми кронами уисаче и светло-зелеными мясистыми стеблями нопаля. И словно в насмешку, на кактусах раскрывались огромные свежие цветы, пунцовые, светло-желтые, прозрачные.