Юрий Власов - Справедливость силы

• Название: Справедливость силы
• Автор: Юрий Власов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989

---

И в то же время я был свидетелем того, как чемпион из атлетов сверхтяжелого веса после месячного перерыва не мог взять в жиме 120 кг. Кстати, вот такие перерывы вообще хорошо выявляют искусственность или природность силы.

Я верю в любовь как основную силу преодоления сопротивления среды, сохранения личности и силу созидания всего достойного, единственную силу, которая организует жизнь, оберегает жизнь и превращает ее в то, во имя чего стоит бороться.

Дух должен преобладать над всем телесным и пошлым.

Лев Толстой писал: "…Человек признает себя Богом, и он прав, потому что Бог есть в нем; сознает себя свиньей, и он тоже прав, потому что свинья есть в нем. Но он жестоко ошибается, когда сознает свою свинью Богом…"

Чувства ненависти, презрения, если они не уравновешены чувством добра и действуют постоянно, годами, неизбежно ведут к саморазрушению, вырождению или сумеречному состоянию.

Люди неспокойны духом, бурлят, бунтуют по разным причинам, прежде всего, как мне кажется, из-за желания остаться людьми. И по существу, это не всегда осознанное чувство является и первоосновой литературы. Все великое, значительное рождается из этого чувства сохранить в себе человека.

"Цвет пепла, цвет бесполезно сожженной жизни…"

Ничего случайного в моих спортивных победах не было. Все, чего я добился, явилось результатом привязанности к силе. Я был верен ей с детских лет. С тех же лет делал все, чтобы развить силу. В этой работе я не знал жалости к себе. Безусловно, это закаляло волю. Но разве только одну волю? Разве победа над тяжестью, бессилием, преодоление страха перед испытанием не есть победа духа?..

Беды приходят сами, а к благу надо идти. И дорога эта чаще всего длинная, во всю жизнь, и надо не идти, а прорываться, теряя силу и близких, может быть, теряя все, кроме веры и убеждений…

С юношеских лет мне пришлись по душе слова Оливера Кромвеля:

счастливы нашедшие, но счастливы и ищущие… Есть слова, будто отлитые для тебя. В них все твое, не переставишь ни единой буквы.

"Быть ищущим – почти то же самое, что стать нашедшим; кто раз начал искать, тот не успокоится до конца. Счастливы нашедшие, но счастливы и ищущие!"

Счастливы ищущие!..

"Истину надо искать и принимать, отстраняя все посторонние для этого соображения, не исключая даже соображения добра. В этом состоит подчинение истине".

Жизнь научила меня своему пониманию счастья. Чтобы не ошибаться, быть по возможности счастливым, во всяком случае, не в большом разладе с собой, надо слушать сердце и не верить умным, логичным и самым привлекательным словам-расчетам, если от них оторвана душа…

Как я сейчас убеждаюсь, победа в Токио ничего не изменила бы в моей жизни. Ее не изменило бы и множество других, пусть самых фантастических успехов.

Лишь сила, постоянная и непреходящая, удерживает человека в сознании людей на уровне его внешних достоинств.

И все это тоже от справедливости силы.

Цинизм силы. Общество, сшитое силой. Жизнь, в которой высшее достоинство-сила. Всегда сила. Оправдание всего-сила.

Я имел честь выступать с такими замечательными атлетами и знатоками силы, как Александр Курынов, Виктор Бушуев, Рудольф Плюк-фельдер, Норберт Шемански, Томас Коно, Иосинобу Мияке, Иренеуш Палинский, Вольдемар Башановский, Луис Мартин…

Это было время спортивной борьбы на чистых мускулах. Наверное, к нашему счастью, все эти анаболические препараты и прочие восстановители силы были освоены широкой практикой спорта лишь во второй половине 60-х годов, когда все мы ушли из спорта. Мы знали лишь одну чистую, природную силу.

Как я убедился, главная причина неудач классных атлетов в соревнованиях – переутомление. Спортсмен не верит отдыху, старается побольше вместить в себя силы и поступает так тогда, когда это уже недопустимо.

Мои сбои в спорте тоже начались с усталости. Я накапливал физическую усталость до тех пор, пока не стала буксовать нервная система. Тут все в полном соответствии с римской поговоркой. Нервная система просто не хотела, точнее не могла служить двум богам с одинаковой истовостью – литературе и спорту рекордов. А я был, да и остаюсь, большим мастером жечь свечу жизни с обоих концов. Пусть так, но никогда не ложиться в яму судьбы.

Слышишь, никогда…

За тринадцать лет тренировок с тяжестями (1954-1967) я убедился, что физически способен переносить практически любые нагрузки, даже просто фантастические. Первой и единственной системой, которая сдавала, являлась нервная. На моих глазах по этой же причине вынуждены были уйти из сборной Курынов и, казалось бы, непробиваемо-невозмутимый Ломакин. Они ведь ничем не уступали соперникам, но вести тренировки на новом уровне уже не могли. Нервная система отказывалась руководить организмом на таких оборотах жизни. И подобных примеров сколько угодно.

Когда я вспоминаю прошлое, тренировки не представляются мне тягостными. Нет, это было счастье – черпать силу. Я любил ее и тренировался азартно. Самым неприятным, поистине перемалывающим душу и тело являлось ожидание соревнований. И чаще всего именно в этом ожидании теряются победы и рекорды…

Я ушел из спорта рекордов и чемпионатов мира, далеко не выбрав свою силу. Еще значительная часть результатов была в мышцах.

За десятилетие в большом спорте (1957-1967) я не имел ни единой нулевой оценки; считал их позором и делал все, чтобы в любом состоянии выступать достойно.

И единственным, постоянным тренером во всех испытаниях был Сурен Петрович Богдасаров.

"…Не для себя, для грядущих поколений эллины выявили ту истину, что не собственность и наслаждение, а борьба и стремление до конца жизни должны быть призванием человека и источником его радостей. Поэтому Олимпия остается и для нас священным местом, мы принесем в наш мир размах воодушевления, самоотверженную любовь к Родине, священный огонь искусства и силу, которую нам дает побеждающая все трудности радость" (Из доклада английского историка Эрнста Курциуса в январе 1852 года в Берлине об Олимпийских играх древности).

Спорт утверждает жизнь, и в этом его вечность. Он связан с проявлением жизни – ее физической активностью высшего порядка.

Русский журнал "Сила и здоровье" за 1912 год (№22-34) писал о возрождении Олимпийских игр и вообще о новом взгляде на физическую культуру и спорт:

"Всенародное правильное физическое воспитание, разумный спорт и захватывающие игры на свежем воздухе – вот путь к одной из величайших мировых целей: красота – сила – здоровье человека!..

Да, воскресшие Олимпиады должны быть тем великим испытанием, на котором каждая страна покажет, что она сделала за последние годы для возрождения культа красоты, похороненного вековым гнетом "христианнейшего изуверства, рабьего уродства моды и социальных ужасов "культурной жизни" человечества"".

В каждом человеке есть материал для того, чтобы воспитать в себе силу. В сильном же от природы человеке есть задатки для того, чтобы стать самым сильным, если его это привлекает. Но силу определяет воля. Единственный непреложный талант для силы, без которого она беспомощна,– воля, освещенная разумом.

Цена жизни

Сразу после неудачи в зале "Шибюйя" ко мне смутной догадкой пришла мысль о том, что здесь, в Токио, все несколько сложнее, чем просто проигрыш одного спортсмена другому. После двадцати лет "консервирования" (я был начисто исключен из общественной жизни, а печататься мог с огромными трудностями) я на сей счет просветился окончательно. Нет, я не преувеличиваю значение спортивных событий. Просто на моей судьбе отразились характерные особенности того времени. Формально – я проиграл в Токио Жаботинскому. В действительности же – не устоял в столкновении с системой. Сколько я успел вынести к тому времени ("консервирование" будет после)! Такой груз неприязни, ненависти, скрытой травли и противодействия тащил на себе – куда уж штанге до него!

Жаботинский являлся всего лишь олицетворением, символом того мира, то бишь той системы, чего он, кстати, не понимает и доныне. Именно с такой радостью и поспешностью меня отодвигали потом отовсюду, дабы забыть, исказить мое прошлое (занятие привычное: напрочь стереть память). Свое отношение к тем событиям я впервые высказал в интервью для журнала "Юность" в октябре 1988 года-в эпоху коллективного прозрения.

Тогда все было гораздо сложнее: я не принадлежал себе, я был профессионалом. Именно это право государства (спортивного клуба и Госкомспорта СССР) на мою силу, которую я уступал за определенную месячную плату, и порождало все конфликты. Лицемерный статус любительства делал нас, спортсменов, бесправными. И в самом деле, ведь мы любители. Кто нас неволил? Нет силы, недоволен – уходи.

Я не принадлежал себе и не мог с этим мириться. Какие бы принципы ни декларировались, я был всего лишь вещью – пусть живой, но вещью. И отстаивание своих прав или прав товарищей вызывало клевету и злобу аппарата. Однако заткнуть мне рот представлялось делом не столь легким. Я носил единственный в своем роде титул "самого сильного человека в мире", и носил, надо сказать, с честью. Вся надежда моих хозяев по спорту (и не только по спорту) возлагалась на соперника, хотя бы равного по силе. Лишь он был в состоянии развенчать меня – и тогда эти люди получали возможность сводить со мной счеты по всем направлениям.