Вера Ветковская - Птицы небесные

• Название: Птицы небесные
• Автор: Вера Ветковская
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3108-3

Романтичная красавица Наташа, талантливая актриса, всегда готова потерять голову из-за любви. Зато журналистка Катя — реалист и прагматик; кажется, она озабочена только своей карьерой. Но подруг, кроме детства в провинциальном городке, объединяет желание не упустить свое счастье в суете столичной жизни…

---

— Любящая жена, заботливая мать и добрая мачеха. Ты уже видела его сына?

— Да, хороший мальчик, весь в Колю, тихий, ласковый, грустный, — сказала Наташа с нежностью.

— Родишь еще одного или двоих. Вы уже решили когда? — осторожно расспрашивала Катя.

— Не раньше, чем через год, — твердо отвечала Наташа. — Все должно забыться.

Почему так долго? Ну и зря. Так вот: пятеро детей, потом две дюжины внуков. Ты превратишься в роскошную, пышнотелую блондинку, будешь играть Пульхерию Ивановну. Раньше бы я посмеялась над таким счастьем, а теперь рада за тебя. Мое будущее темно и беспросветно. Тем более я от всего сердца мечтаю о хорошей доле для тебя. Ты заслужила. Ты предназначена для счастливой семьи, детей. Это тебе на роду было написано. Но, боже мой, через сколько мытарств тебе до этого пришлось пройти, сколько горя пережить! И все-таки судьба справедлива.

Быстро пролетели годы без Колесникова. Они вспоминались теперь Кате как один бесконечный день. Все события, перемены переживала безучастно, как будто все это происходило не с ней.

С телевидения она сбежала сразу после похорон, потому что народ демонстративно отворачивался от нее в коридорах. И не только Сережины друзья, но и просто добрые знакомые. Другие разглядывали ее с жадным интересом, как экранную диву.

С отцом Катя давно помирилась и даже бывала у него в гостях с Колесниковым. После смерти мужа полгода она прожила у отца в Смоленске. Отец втайне надеялся, что она останется у него, хотя и с испугом наблюдал Катино растительное существование. Она днями лежала на диване, читала, иногда выходила побродить по городу. О журналистике даже думать было противно. Она так и решила: сдаст квартиру, переберется к отцу, а потом, может быть, попросится к сестрам в один только что открывшийся монастырь или будет работать в приюте для больных детей.

Она сообщила о своем решении только Наталье. Наташа слушала с сочувствием рассказы о монастыре, где Катя не раз бывала, помогала монашкам по хозяйству, даже в поле работала.

— Среди них есть совсем молоденькие девчонки, представляешь? Такие красивые, умные. Раньше бы я возмущалась и недоумевала: зачем они губят свою жизнь, как попали сюда? Но теперь понимаю. Некоторых людей, особенно женщин, тяжелые несчастья отвращают от жизни и переносят в другое измерение. Для этих девочек и для меня монастырь и станет этим другим измерением.

И все же Наталья не могла представить себе Катю монашкой.

Тяжелый шок, временная атрофия воли и чувств обязательно пройдут. Катин сильный характер и жизнелюбивая натура победят, хотя, конечно, она станет другой и жить будет иначе. Но пока Наташины надежды не оправдывались. Вот уже Катя вернулась с твердым намерением собрать вещи, завершить свои дела в Москве и проститься.

— Что, Катерина уходит в монастырь? Да в жизни не поверю, — захохотала Галя-беленькая, театрально откинув свою пышноволосую голову. — Скорее я надену рясу и клобук.

Посмеивался над таким поворотом судьбы и Николай.

Никто из знакомых не верил в это превращение. Только Наташа начинала смиряться и понемногу помогала Кате готовиться к отъезду.

Но вот однажды вечером, когда Катя увлеченно паковала чемоданы и коробки, раздался требовательный звонок в дверь. Катя вздрогнула — давно никто не заходил к ней, молчал телефон. Кто это может быть? Она решительно отвергла несколько робких попыток Евдокимова встретиться. Попытки» были не слишком настойчивыми. Она не видела его уже год и боялась увидеть.

— Кто там? — осторожно спросила она.

Слышимость в их пятиэтажках-хрущобах была великолепная, и тут же за дверью раздался веселый голос:

— Открывай, Катюша, это я — Таня.

— Ой, Татьяна Васильевна! — Катя даже обрадовалась человеку из старого мира, который она собиралась покинуть. Татьяне Васильевне давно перевалило за пятьдесят, но никто не называл ее иначе как Таней. Таню знали во всех редакциях и студиях, и она знала всех. Полная, но очень подвижная, с круглым, румяным лицом доброй нянюшки, она жила в непрестанных хлопотах за близких, кого-то устраивала, за кого-то просила, помогала очередному протеже. Колесников Таню очень любил и говорил, что ей надо было родиться где-нибудь в сельском приходе матушкой-попадьей, опекающей свою паству, потому что Танина миссия на земле была, несомненно, в том, чтобы жить для других. Катя раньше относилась к ней со снисходительной иронией.

Она открыла дверь и тут же утонула, как в перине, в мягких объятиях Тани, на ее пышной груди.

— Звоню-звоню тебе чуть ли не ежедневно, — бормотала Таня сквозь слезы.

Они поплакали вдвоем. Катя рассказала о своем отъезде, о том, что собирается пока пожить в монастыре с сестрами, а потом видно будет. Таня даже заклокотала, как чайник на плите, услышав такое:

— Да я бы сама, дорогуша, удалилась за монастырские стены, подальше от мира, в тишину и негу. Ничего нет проще. А ты поживи-ка с людьми, попробуй им помочь, пожалей их — это послушание потруднее монастырского.

Оказывается, Таня приготовила для нее такое непростое послушание — работу в отделе писем на радио. Сама Таня уже тридцать лет возглавляла отдел социальных проблем, в котором чувствовала себя как рыба в просторном, удобном водоеме. В определенный час и день недели пол-России спешили включить радиоприемники, чтобы не пропустить ее передачу. Таня утешала обиженных и страждущих, разоблачала притеснителей. Ее грудной мягкий голос проникал прямо в душу.

— Ты прочтешь два-три десятка писем в день о том, как живут люди, как страдают и мучаются, и твои собственные беды покажутся тебе мизерными, — обещала Таня. — Я тут задумала новую передачу «Помоги себе сам». Сама посуди — кто нам поможет, как не мы сами, друзья, соседи. Ни государству, ни властям, ни начальникам мы не нужны. Хочешь работать вместе со мной? Ты баба вострая, языкастая, я помню твои передачи.

Катя была удивлена. Почему именно ее выбрала Таня? Они никогда не были особенно дружны и близки. Катя принадлежала еще недавно к совсем другой социальной группе журналистов — молодых, современных, высокомерных и хватких, гоняющихся за сенсациями, видными политиками и деятелями искусств. Что ей до «униженных и оскорбленных», нищих пенсионеров, безработных и прочих страдальцев?

Они проговорили с Таней почти до полуночи. На прощанье снова тепло обнялись и расцеловались. Катя обещала подумать. В ней вдруг проснулось прежнее увлечение работой, азарт, который она испытывала, принимаясь за новую тему.

Конечно, народ писал со всех уголков страны не ей, а «на радио», в отчаянии надеясь найти справедливость и защиту. Но Кате казалось, что письма адресованы лично ей. Старушку из Калужской области выгнали из дому собственная дочь с зятем. Пенсионеры из Мурманска жили в неотапливаемом бараке с дырявой крышей. Матери-одиночке из далекой северной деревни нечем было кормить троих детей, потому что в совхозе уже полгода не выдавали зарплату. Обманутый муж требовал наказания для неверной жены, вплоть до расстрела. Безработный грозился сжечь себя на Красной площади. Писали люди, которым не с кем было словом перемолвиться. Подростки жаловались на одиночество и непонимание.

К вечеру у Кати раскалывалась голова. Таня была права — она полностью забывала о себе и своих горестях. На некоторые письма отвечала, стараясь, как могла, утешить, ободрить. Через полгода она подготовила несколько авторских передач по письмам радиослушателей, и они имели успех. Ей предложили сделать передачу постоянной. Для новичка, проработавшего на радио всего год, это было невиданным успехом. Катя даже заподозрила неладное.

Конечно, многое зависело и от нее самой, ее выдумки, энергии, работоспособности. Но все же кто-то подталкивал его в спину. Она это чувствовала, понимала. Невозможно сделать такую головокружительную карьеру без влиятельной протекции. Татьяна все отрицала. Она приняла участие в Кате только по зову сердца, а не по чьей-то просьбе.

Через некоторое время опасения Кати подтвердились. Распределяли заграничные командировки. Задолго до этой акции начались истерики, выяснение отношений в редакциях. Спорили, кто сколько лет проработал на радио, у кого больше заслуг. Катя в этом турнире не участвовала и за границу не стремилась.

Каково же было ее изумление, когда она узнала, что включена в список.

— А чему ты удивляешься? Ну, я замолвила за тебя словечко, — призналась Таня. — Ты работала как вол, создала собственную передачу.

«Многие у нас работают еще больше. Это никогда не было решающим обстоятельством для продвижения по службе и награды вроде поездки за границу», — размышляла Катя.

Вскоре она стала замечать косые взгляды и слышать шипение за спиной. До этого у нее не было врагов и недоброжелателей на службе, что она очень ценила. Ее приятельница-машинистка сообщила по большому секрету, что по этому поводу говорят в редакции. Просила за нее не только Таня, но и Алла, подруга главной редакторши.