Владимир Лещенко - Тьма внешняя

• Название: Тьма внешняя
• Автор: Владимир Лещенко
• Жанр: Героическая фантастика

Сложное, многоплановое произведение сочетающее элементы фантастического триллера и исторического романа с элементами фентези… Мрачный колорит эпохи, картины ужасающих бедствий создают фон, на котором бушуют страсти и льется кровь.

---

Комендант остановился, слегка огорошенный.

– Ээ, святой отец, как вы догадались?

– Дело в том, что я сам иду к нему же; мне передали, что он хочет видеть меня по важному и не терпящему отлагательства делу, вот я и подумал, видя вас идущим в ту же сторону… А что могло случиться, вы не знаете?

– Нет, святой отец, ума не приложу.

В сопровождении монаха комендант перешел городскую площадь, в этот час еще пустую и безлюдную, обрамленную с трех сторон запертыми лавками, верхние этажи которых служили жильем хозяевам. Ускорив шаги, они направились к дому бальи. Ивер поприветствовал стоявшего у ворот стражника, тот отсалютовал в ответ взмахом алебарды.

– Слушай, приятель, – спросил он, пока отец Жорж оправлял одеяние, – ты не знаешь, зачем мессир Антуан меня вызвал?

– Не знаю, мэтр Гийом. Хотя, может, из-за позавчерашнего: слыхали, должно быть – неподалеку от границы опять двух купцов ограбили.

Уже войдя в ворота, комендант вдруг задумался: а почему, собственно, здесь стоит стражник? Раньше такого вроде не водилось… Слуга торопливо провел их по лестнице наверх, в кабинет бальи.

При взгляде на его хмурое озабоченное лицо комендант понял, что опасения были небеспочвенны.

– Вот почему я позвал вас, уважаемые, – сразу взял быка за рога Антуан де Камдье, когда после обмена приветствиями вошедшие уселись напротив него на длинной скамье. – В бальяже бунт.

– Бунт?! – в один голос переспросили доминиканец и комендант.

– Да бунт и, скажу вам, бунт прескверный. Начать с того, что его возглавила какая-то баба, взявшаяся вообще непонятно откуда. Но это, само собой, не главное. Бунт начался дня два-три назад, а взято уже два замка. Всех дворян, даже женщин и грудных детей, зверски убили. Так же растерзали нескольких священников, пытавшихся увещевать мужиков.

Отец Жорж издал звук, напоминающий сдавленный стон, рот его приоткрылся.

– Два замка? – озадачено пробормотал Гийом Ивер.

– Да, Буи и Сен-Жерар де Энни.

– Сен-Жерар?!

Комендант даже привстал: услышанное заставило его на миг забыть обо всем. Даже тревожное, мучительное ощущение, возникшее в его душе, как только он услышал слова бальи о бунте, отступило куда-то.

– Сен-Жерар?? – повторил он. – Быть не может!!

Замок Буи, как ему было известно, представлял собой довольно плохонькое сооружение с одной полуразвалившейся башенкой, низкими стенами, что не ремонтировались уже лет тридцать, и не имел даже приличного рва. Хотя и его взять с ходу необученной толпе было бы весьма непросто. Но Сен – Жерар? Цитадель графов де Энни с ее восемью башнями, донжоном высотой в полтораста футов, двойным кольцом несокрушимых стен, глубоким рвом, огромными запасами… Крепость, которую даже небольшой гарнизон способен удержать против неизмеримо более сильного противника(что и случалось не единожды)…

– Как такое могло случиться?? – выдохнул Ивер.

– Бальи почему-то оглянулся на доминиканца, лицо которого пошло красными пятнами.

– Не знаю. Я сам не очень понял. Какая-то хитрость, вроде бы… Но самое плохое даже не то, что они взяли замок.

– Святой отец, – понизив голос обратился бальи к настоятелю. – Эта баба проповедует крестьянам чистейшую ересь. И люди, наслушавшись ее, покидают свои дома и толпами идут за нею. Вы понимаете, чем это пахнет?? Впрочем, вы сами все услышите.

Бальи позвонил в колокольчик, что-то вполголоса приказал заглянувшему в приоткрывшуюся дверь слуге. Спустя полминуты в комнату вошел, втянув голову в согбенные плечи, маленький худой человечек. Лицо его было исцарапано вдоль и поперек, на скуле красовался набухший кровью огромный синяк. Украшавшая его голову свежевыбритая тонзура, пересеченная крест накрест свежими следами бича, и длинное черное одеяние, когда-то щегольское, а сейчас разодранное и заляпанное засохшей тиной и грязью, выдавали в нем служителя церкви. Был он еще молод, не достиг еще, пожалуй, тридцати, и седая прядь в черных волосах выглядела странно и жутко. Он остановился у порога, переводя маленькие черные глазки то на бальи, то на отца Жоржа, то на коменданта. Больше всего он напоминал сейчас испуганную мышь, осторожно выглядывающую из своей норки. Да, несомненно, человек этот был очень сильно напуган. И нечасто приходилось видеть Гийому Иверу за свою жизнь людей, переживших столь сильный страх.

– Садись, – коротко приказал бальи. Торопливо закивав, тот опустился на стоявший в углу табурет.

– Повтори вот для них, – рука бальи указала в сторону аббата и коменданта, – все, что ты уже рассказал мне.

– Зовут меня, мме-мессиры… – каждое слово давалось ему с видимым трудом – Пьер К – кене. – Я, с позволения вашей милости… кх-х, буду причетник в церкви замка С– сен – кхе-кхе-йе… – горло человечка издало что-то вроде хриплого кваканья, и он замолк, хватая ртом воздух. С досадой хмыкнув, бальи извлек из под стола флягу и протянул причетнику. Тот с жадностью принялся хлебать вино, однако бальи тут же отобрал сосуд, не позволив слишком долго наслаждаться живительной влагой. Отдышавшись и вытерев дрожащей рукой губы, человечек, собравшись с силами, вновь начал говорить…

…Утром вчерашнего дня на главном донжоне замка Сен-Жерар де Энни затрубили тревогу. Вместе с прочими обитателями замка поднялся на стены и встревоженный Пьер Кене. С первого же взгляда было ясно, что в графских владениях имеет место бунт. Ибо что еще могла означать движущаяся в их сторону толпа в тысячу с лишним человек, о намерениях которых недвусмысленно говорили вилы, топоры и суковатые дубины в их руках. В замке оставалось только шесть десятков солдат: большая часть гарнизона была отправлена графом в его владения, лежавшие на границе с Фландрией, где опять было неспокойно. Само собой, котлов со смолой и кипятком на стенах Сен-Жерар тоже не было, а метательные машины еще прошлой осенью были разобраны и заботливо укрыты от непогоды в подземельях. Однако, хотя обитатели замка и почувствовали себя не очень уютно, страха ни у кого не возникло. Ведь Сен-Жерар всегда считался непреступным, а под стенами его сейчас собралось всего-навсего жалкое мужичье.

Меж тем толпа приблизилась уже настолько, что можно было различить землистые, грязные лица тех, кто явился штурмовать крепость, о которую в прошлую войну обломало зубы отборное воинство герцога Лотарингского. Высунувшись из бойницы старший сын графа, двадцатидвухлетний Арно де Энни(сам граф лежал тяжело больной), грозно осведомился: что им здесь надо, и приказал, чтобы они немедля убирались прочь, предварительно связав и выдав зачинщиков, иначе висеть им всем на стенах вниз головой. И тут же получил стрелу в щель забрала.

Через мгновение на стены обрушился настоящий ливень смерти. И лучники, прятавшиеся до времени среди толпы, оказались на удивление меткими. Стрелы и арбалетные болты влетали во множестве в бойницы, почти не давая возможности вести ответную стрельбу. Вскоре почти половина защитников, среди которой оказались и все командиры, были убиты и ранены. Но этого причетник уже не видел, поскольку был среди тех, кто унес прочь смертельно раненого юношу и все оставшееся время провел вместе с замковым кюре, который пытался утешить как мог, графиню и ее дочерей, рыдавших возле метавшегося в агонии тела их сына и брата. Поэтому сам он не видел того, что произошло потом, и узнал об этом только из разговоров мятежников. А случилось вот что. Пока оставшиеся без командиров солдаты почти все собрались на западной стене, часть нападавших скрытно подобралась с другой стороны, быстро навела через ров наплавной мост из принесенных с собой бочек, бревен и досок, после чего были закинуты на стену веревки с крючьями. Должно быть, часовые выставленные с той стороны, были перебиты стрелами или случилось еще что – нибудь, но это осталось Пьеру неведомо. Взобравшись наверх, нападавшие легко преодолели второй пояс стен и после краткой яростной схватки, в которой пали почти все защитники, открыли ворота и опустили мост. Ревущая толпа оборванцев ворвалась в замок. Никаких подробностей этого боя причетник так же сообщить не мог – увидя бунтовщиков во дворе замка, он, совершенно потеряв голову от ужаса, принялся метаться, как заяц, по залам и коридорам, среди такой же напуганной, ничего не понимающей челяди.

Комендант невольно потряс головой. Странное, назойливое ощущение того, что все происходящее сейчас уже было с ним когда-то, путало мысли и мешало вникнуть в суть того, что говорил Пьер Кене.

Нервная речь причетника словно уплывала куда-то, отдалялась, как будто он говорил о чем-то незначительном и не имеющем касательства к нему.

Сделав усилие, он заставил себя вновь сосредоточиться на рассказе Кене.

Его, вместе с мажордомом и еще несколькими старшими слугами, схватили, вытащили во двор, немилосердно колотя и, скрутив, швырнули на землю. После этого о них на какое-то время забыли. По всему двору валялись раздетые изрубленные тела защитников, и собаки слизывали текущую из ран кровь. Здесь же, у галереи, под охраной мужиков с вилами сгрудилось полтора десятка связанных как куры, израненных пленных.