Александр Лидин - Императорская охота

• Название: Императорская охота
• Автор: Александр Лидин
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-222-05782-8

«... Эту легенду об охотнике-оборотне вам расскажут в любом кабаке того маленького приморского городка. А если поблизости нет егерей, то могут и спеть запрещенные новым Старшим Егерем, но почему-то не забытые в народе баллады Охотника. Баллады, посвященные Леоноре…»

Александр Лидин – специалист запредельных жанров: психоделической прозы, литературы ужасов...

---

– Леонора.

– Лео-но-ра, – повторил он, прислушиваясь к чуть твердому, но какому-то южному, добродушному «лео», переходящему в строгое «но», и завершающему стаккатно звонкому «ра».

Так они и познакомились.

Он узнал, что зовут ее Леонора, что она любит вышивать разноцветным бисером и живет с отцом, отставным егерем, неподалеку от маяка, на другом конце приморского городка. Испугавшись, что его имя ей не понравится, он назвался просто Охотником. А потом он долго рассказывал ей о нечисти, о лесах Эсмиральда, далеких походах, заброшенных колдовских землях и ночевках у костра на берегах бездонных черных озер…

А когда стало темнеть и большое багровое солнце окунулось в свинцовые воды Зеленого моря, они простились, но Леонора обещала, что обязательно придет на пляж на следующий день.

* * *

Вечером того же дня Охотник ( я стану называть его тем именем, что он сам себе выбрал) впервые за три года, прошедшие с момента оставления службы, не зашел в винную лавку старого Витама. Добравшись до дома, он вытащил из пыльного, пропитанного нафталином сундука охотничий мундир – тот, в котором он восемь лет назад щеголял на пляже перед Академией.

Разложив его на столе, Охотник отыскал разноцветные лычки, узорные гербовые нашивки и потускневшие, но от этого выглядевшие еще более героическими медали, которыми наградил его Император за многие славные дела. Дела, которые успел совершить он за пять лет, пока никчемным инвалидом не ушел в бесславную отставку.

Он никогда не задавал себе вопрос: кому нужна Охота? Зачем посылать бравых, здоровых парней на смерть в леса Эсмиральда? Приказы Императора не обсуждались, а опасная жизнь первопроходца, радость повелевать судьбой и оружием утверждать свое право сильнейшего пришлись ему по душе.

Когда Охотник почти закончил работу над своим мундиром, в дверь постучали. Стук заставил его вздрогнуть. Расставив руки, он, словно курица, попытался закрыть свой мундир от чужого взгляда, как курица прикрывает малых цыплят от взгляда незваного гостя – коршуна.

– Кто там? – спросил он и не услышал своего голоса. Слова застряли в гортани. На мгновение ему показалось: вот она! Наглая и бесцеремонная толпа, которая сейчас вломится в дом, в его последнюю крепость – чтобы громко рассмеяться над ним и над его неожиданно вспыхнувшей… Чу! Ни слова! Ведь это и вправду смешно: красавица и калека – опустившийся урод, пытающийся припомнить былую славу, вытащив из могилы давно погребенный труп своего величия.

Но на пороге появились не хохочущие мальцы, а старый, седой и сгорбленный лавочник Витам. Старик принес бутылку темного как чернила вина; он хотел поставить ее на стол, но увидел разложенный мундир, удивленно хмыкнул и осторожно присел на единственный в доме колченогий стул, поставив бутылку на пол перед собой. Незваный гость взглянул на Охотника и тяжело вздохнул.

– Ты не зашел, как всегда… Я подумал, что-то случилось…– неуверенно начал он, и эта неуверенность гостя свидетельствовала, что старик чувствует себя неудобно. Раньше, даже называя его Охотником, никто никогда не верил в этот титул – а, может, просто и не задумывался над его прошлым.

– Я вот как скажу, парень, – Витам снова тяжело вздохнул, внимательно глядя на блестящие нашивки. – Ты не обижайся, если что не так. Я ведь не знал… так… не со зла…

– Ладно, – устало кивнул Охотник, так и не поняв, за что извинялся перед ним Витам. – Ты принес выпить? Что ж, в последний раз…

Он достал с пыльной полки два граненых стакана и, сдув с них пыль, сам разлил темное, пахнущее летом, дурманящее голову вино.

– За тебя… Охотник!

– За тебя, старик!

И они выпили, а потом, при свете тонкой свечки пришивая нашивки, Охотник попросил старика рассказать городские новости, которые раньше никогда его не интересовали. Впрочем, зачем инвалиду знать о делах земных? Он путешествовал лишь с героями «Троецарствия»… Но ведь завтра ему придется говорить о чем-то с девушкой. Не о ветхих рукописях же! Книги нынче никого, кроме убогих, не интересовали, да и подвигами «во имя Императора» калеке хвастать не пристало.

И старый Витам с удовольствием рассказал Охотнику о коронации нового Императора, о постройке церкви в центре городка и еще о многом. В тот же вечер Охотник впервые услышал и о вервольфах-волколаках, по слухам, появившихся в округе…

Затем, когда мундир уже был готов, они выпили снова, и Охотник, взяв лютню, спел старому Витаму несколько своих баллад.

Там, за гладью стекла, ты увидишь старинные острые шпили.
Древний замок застыл в витьеватом круженьи мечты…

* * *

Ночью Охотнику приснился кошмар – темные леса Эсмиральда.

Снова его группа из пяти волонтеров-егерей – старых, опытных и чуть туповатых лесовиков, отлично распознающих опасности, но с трудом шевелящих извилинами, заплесневевшими от уставов – и трех охотников, неопытных безбородых юнцов, только что окончивших Академию и еще не вкусивших горький хлеб своего ремесла, получила приказ провести карательно-разведывательную операцию третьей степени в квадрате 8-Х. Сжимая в руках тяжелые мушкеты, заряженные серебряной дробью, прорубая путь сквозь паутину лиан-людоедов, расцвеченных, словно праздничные гирлянды, дурно пахнущими цветами самых невероятных оттенков зеленого; по колени утопая в черной, пузырящейся гнилой грязи, под палящим даже сквозь многоярусную крышу леса солнцем, они вновь отправились в тот последний, бесславный поход.

Их уже ждали. Когда они – воины в мундирах цвета хаки, вооруженные до зубов, увешанные многочисленными амулетами, защищающими от любой напасти – вступили в ту узенькую, сжатую меж двух огромных холмов ложбинку, где деревья росли чуть реже, а склоны просматривались почти насквозь, в принципе исключая засаду, их уже ждали. Василиски, уже полуокаменевшие от пусть и тусклого, но все же смертельного для их нечистой плоти солнечного света, обрушили на охотников море испепеляющего огня. Однако люди прошли сквозь огонь, залпом картечи встретили отряд Древних и, выхватив мачете, вступили в рукопашный бой. Что могли трое сопливых мальчишек, пять стариков и один Охотник противопоставить орде чудовищных обезьян со свалявшимся и дурно пахнущим раскрашенным мехом, вооруженных дубинками и короткими кривыми мечами? После марша у людей не осталось ни сил, ни храбрости, лишь желание выжить, просуществовать чуть подольше – вопреки безумной жажде убийства, охватившей врага.

А потом… Скользя по земле, мокрой от крови поверженных врагов, спотыкаясь о полувыпотрошенные, еще подергивающиеся и трепещущие в агонии лохматые тела, не успевая стирать соленый пот и кровь, сочащуюся из пореза у виска, Охотник вломился в самую гущу схватки и сразу же натолкнулся на огромного предводителя Древних – обнаженного гиганта с черной, продубленной, как панцирь средневекового рыцаря, кожей, уже повергшего на землю двух егерей. Рукоятка мачете, скользкая от крови, провернулась во влажной ладони Охотника, и клинок, прочертив по черной коже врага длинную замысловатую линию, соскользнул вниз, не причинив гигантскому убийце вреда. Древний взвыл от неопасной, но болезненной царапины и крутанул свою дубину. Последнее, что сумел рассмотреть Охотник перед страшным, дробящим кости ударом огромной суковатой дубины – круглое злобное лицо с пуговкой широченного носа, раздутые ноздри, маленькие бусинки глаз, скрытые под нависающим, плоским, как у обезьяны, лбом, и огромный рот: толстые губы, растянутые в торжествующей улыбке победителя, и белые клыки хищника-вампира, чуть выступавшие из-под них. Но сокрушенный ударом Охотник, уже ослепленный, с перебитым позвоночником, сумел-таки дотянуться до врага и последним отчаянным выпадом достал острием мачете до пульсирующей жилки на шее врага. Он уже не увидел, но почувствовал фонтан горячей крови, ударившей ему в лицо, услышал предсмертный хрип, вырвавшийся из проколотого горла врага.

Люди победили в этом бою…

А потом было возвращение сквозь лесной ад. Молодой хнычущий паренек и два оставшихся в живых волонтера по очереди тащили его – искалеченного, не приходящего в сознание, мечущегося на самодельных носилках так, что приходилось привязывать его обрывками лиан к деревянной раме.

Госпиталь. Коляска. «Вы никогда не сможете ходить». И жалостливая ненависть к самому себе. Почему он не погиб там, в лесу? Зачем его спасли? Зачем Всевышний, отринув присущую ему жалость, сохранил его жизнь?

Охотник проснулся в холодном поту и замер, вновь умоляя время повернуться вспять. И тогда он сам бы кинулся на клинки Древних, зная предначертанное Господом…

Но Леонора… Он мысленно воссоздал ее лицо, прочертил девичий профиль на черной доске ночи. И сердце его запело. Оно пело о той, которую он мечтал найти, – но которая никогда не свяжет свою жизнь с судьбой нищего калеки. «Такие девушки ждут принцев, – твердил он сам себе. – Богатых, красивых, достойных сынков Адъютантов – Егерей или Обер-ловчих».