Александр Мазин - Спящий дракон

• Название: Спящий дракон
• Автор: Александр Мазин
• Жанр: Фэнтези

История эта начинается с того, что в портовый город Фаранг приплывают четверо друзей из Северной империи. Трое мужчин, воинов-полководцев, прибывших инкогнито и без своих полков, и одна женщина, которая, собственно, и не женщина вовсе…

В этой четверке один из мужчин является искупительной жертвой, хотя и не знает об этом, другой наделен даром неуязвимости, а третий – принадлежит к Малому народу вагаров и ростом меньше трех локтей. Но из троих он – самый опасный.

---

– Пожалуй, нас двоих ты не унесешь! – сказал гигант парду и щелкнул языком.

Два других зверя тотчас подбежали, потерлись мохнатыми мордами о плечи великана. Нил сел на одного из них и бок о бок с животным, на котором лежал Эрд, выехал на темную улицу.

Теплый ночной воздух овеял его лицо. Редкие прохожие со светильниками в руках косились на огромного всадника. Один раз мимо промчался десяток стражников, но гигант вовремя отъехал в тень старого орехового дерева. Южная тьма была хорошим укрытием, но сейчас полная луна катилась по бархатному небу. Нил предпочел бы новолуние. Ему и пардам света было бы довольно, а любому из конгаев – ничего не разглядеть дальше вытянутой руки.

* * *

У входа в гостиницу горели оставшиеся еще с имперских времен открытые светильники в виде трезубцев Потрясателя Тверди. (Гостиница была очень старой.) Шесть коротких оранжевых языков трепетали под порывами соленого ветра. Черные хвостики копоти вились над ними.

– Славная ночь, воин! – сказал Хихарра, встречая Нила у входа в «Добрый приют».

– Клянусь Рогами, кормчий, славы нам сегодня довольно! – отозвался Нил.

С Эрдом на руках он вошел и стал подниматься по лестнице.

– А я тут сторожу! – крикнул ему вдогонку Хихарра.

Ночь была тихой и сладострастной. Но Фаранг, растревоженный днем, не мог принять ночного очарования. Со стороны храма Тура все еще доносились крики. Отсветы пламени, подобные вспышкам зарниц, играли над южной частью порта. Не спали и во Дворце Наместника. Но Дворец был слишком далеко от «Доброго приюта», стоявшего на окраине богатого квартала, в миле от высокого берега обмелевшей Фуа.

Заскрипел подъемник. На лестнице появился Нил, несущий гору – хватило бы на несколько носильщиков – дорожных тюков.

Эрд, бледный и слабый, но уже – на собственных ногах, вышел из подъемника, опираясь на плечо Этайи. За ними – увешанный оружием вагар и Тэлла.

Они покинули гостиницу. Почтительный слуга придержал занавес. Двое других подвели пардов. Даже управляющий лично вышел проводить. Он был доволен: золотая монета приятно оттягивала карман.

– Тибун! – позвала Тэлла.

Из темноты мягко выкатилась карета, запряженная пятеркой породистых упряжных псов.

– Великодушный муж сделал мне подарок! – сказала Нилу женщина.

– Кстати,– заметил гигант, забрасывая тюки на крышу кареты. – Твои друзья могут сесть внутрь. Карету со знаком Дракона никто не остановит. А мы поедем верхом.

Нил кивнул, поднял ее и посадил в седло. Пард лизнул его в щеку.

Слуга похлопал тростью коренника, и упряжные псы, рыча и повизгивая, тронули с места. Легкая карета, покачиваясь, исчезла в темноте.

– Тебе будет грустно без меня? – спросила Тэлла.

Их животные бежали так близко, что нога женщины касалась ноги воина.

– Нет,– ответил Нил.– Но я тебя не забуду. И, может быть, вернусь.

– Может быть,– Тэлла улыбнулась нежно и жалобно.– Подари мне что-нибудь, мой Тур!

Нил вынул кинжал и отрезал прядь желтых волос, падающую на его лоб…

– Возьми,– сказал он, протягивая прядь женщине.– Это то, что ты хотела?

– Да, мой Тур! – Тэлла поцеловала подарок и спрятала в кожаный, с бисерным узором, кошель.

Некоторое время они ехали молча. Слышно было, как цокают по камню когти и ровно дышат бегущие парды.

Тэлла крепко сжимала ногами мохнатые бока и ощущала коленями, как перекатываются мощные мускулы под толстой кожей.

– Я сочинила тебе песню! – сказала она Нилу.– Хочешь услышать?

– Ты спрашиваешь!

Тэлла положила руку на твердую луку седла. Ее пальцы начали отбивать ритм:

Я – угли, ты – ветер
И боль моей груди.
Ты – пламя, я – сети,
Приди ко мне, приди!
Войди, разбей меня!
Войди – и я умру!
И стану тенью я
Под сенью твоих рук!

Ты – влага, я – жажда,
Я суше, чем песок!
Ты гибнешь, я стражду:
Ты плоть мою рассек!
Иди, разбей меня!
Иди – и я умру!
И стану тенью я
В сплетеньи твоих рук!

– Тебе нравится?

– Да, моя богиня! Ты больше, чем я думал!

Тэлла тихо засмеялась, нашла в темноте его руку и прижала к губам.

– А ты – нет, мой воин! – сказала она.

Ладонь Нила легла на ее талию. Они ехали так близко друг к другу, как только позволяли парды.

– Я сразу поняла, кто ты! – прошептала Тэлла.– Но ты дал мне больше, чем я ждала!

– Ты – самая красивая из моих женщин! – шепнул воин, почти касаясь губами ее уха.

– А я знаю, что ты видишь меня даже в этой чернильной тьме! – Она хихикнула, как напроказившая девочка.

– Ну, это не штука! – усмехнулся Нил.

Парды, которым надоело бежать морда к морде, сердито шипели друг на друга.

– Пахнет водой,– сказала женщина.– Скоро мы расстанемся, мой Тур.

Катящаяся впереди карета остановилась. Нил соскочил на землю. Хихарра тяжело выбрался из кареты и вгляделся в темноту.

– Ни зги не видно, кусай меня в задницу! – проворчал он.– Возничий, это та самая лестница?

– Другой дороги нет! – заверил его слуга.

Над водой было светлее, чем в тени деревьев. Но испарения, поднимавшиеся над поверхностью воды, не пропускали слабого света звезд.

– Гляди туда, Хихарра! – сказал Нил, поворачивая кормчего в нужном направлении.

– А, вижу,– пробормотал Хихарра, разглядев наконец шагах в восьмидесяти темную тушу корабля.

Кормчий дважды свистнул. В ответ на корме судна вспыхнул и погас красный огонь. Старый слуга зажег светильник и поставил его под деревом. Вскоре они услышали, как шлепают по воде длинные весла. Потом днище лодки проскрипело по мокрому песку.

– Отец? – тихо позвал из темноты Флон.

– Хой! – отозвался Хихарра.

Мускулистые гребцы в набедренных повязках выпрыгнули на берег. Хихарра подал руку Этайе, и женщина ступила на землю. Лицо ее было открыто, но разглядеть его во тьме могли разве что Нил и вагар.

Эрд вышел из кареты следом за светлорожденной. Силы так быстро вернулись к нему, что удивленный кормчий тихо выругался.

– Эти благородные и вправду вылеплены из другой глины,– сказал он сыну.– Только что наш побратим приволок его на плече, будто мешок с шерстью. И кровищи на нем было больше, чем одежды. А погляди, вот он стоит с таким видом, будто не прочь опять затеять с кем-нибудь потасовку.

Последний матрос столкнул лодку с отмели и запрыгнул на нос. Гребцы ударили веслами, разворачивая лодку в сторону корабля.

Прислонясь спиной к гладкому стволу, Тэлла смежила веки. Слабый ветерок теплой ладошкой касался ее лица и обнаженных плеч. Она услышала, как захлопали, поднимаясь, паруса. Потом противно заскрипел вал – подняли якорь. Корабль тихо-тихо сдвинулся, пошел, пошел…

Мигнул на прощание огонек, высокие мачты заслонили звезды, и тьма сомкнулась за высокой кормой.

Старик слуга с ласковой фамильярностью коснулся руки Тэллы:

– Пора, госпожа!

Тэлла его не слышала.

Конец первой книги

Книга вторая Владение

I

«Некогда на юге Красной Земли, в одном из племен Эдз ама, что кочевало вдоль побережья Солнечного моря, родился мальчик.

Отец его, вождь племени, умелый во владении кривой эдзакской саблей и боевым топором, в науках искушен не был, но племенем в тридцать пять семей правил как надо. И боги благоволили вождю: ни разу за все время его власти над людьми и скотом великая сушь не выжигала племенных пастбищ. Сын его и первенец ко времени, когда минуло ему полных двенадцать лет, стал искусен в стрельбе из лука, ловок и легок в движениях. Лицом он был приятен, телом худощав, с друзьями ласков, а врагов еще не приобрел.

Более всего любил отрок носиться на стремительном парде по холмистым пастбищам. И еще слушать истории Бина, чужака, беглого раба из Гурама. Рожденный далеко на севере, Бин прижился в племени за шесть лет до рождения мальчика.

Был умен сын вождя. И к языкам способен: выучился языку Северной Империи у старого Бина, чужака, и диалекту бур-чаданну выучился. У пленника, захваченного в стычке на южном берегу реки Норовистая, выучился языку бур-чаданну сын вождя. Пленник, впрочем, скоро сбежал к своим.

В утро, о котором пойдет речь, ничто не предвещало беды. Напротив, стойбищный колдун, взглянув на расположение легких перистых облаков, сообщил: удачным будет день для людей и стад. Должно быть, он имел в виду погоду.

Подкрепившись куском сыра и лепешкой из грубой муки, вскочил сын вождя на крепконогого парда и умчался к северным холмам, туда, где граничили они с песчаными дюнами побережья.

Сын вождя и будущий вождь свободен от ухода за скотом. Поиск добрых пастбищ – вот достойное занятие для того, кому водить племя после ухода отца.

Не более пяти миль проскакал отрок, когда пард вынес его на холм близ одной из маленьких бухточек, что языками врезаются в линию побережья. Выехал сын вождя на вершину – и тотчас повернул парда назад. Увидел он, что на спокойной глубокой воде бухты стоит двухмачтовая шекка под бурыми спущенными парусами. Вид сошедших на берег не оставлял сомнений в их профессии. Остры глаза мальчика-эдзака. Но глаза моряков, высадившихся на чужой земле для набега, не менее остры. Стрела свистнула над вершиной холма. Спущенные с поводков, застоявшиеся за время плавания боевые псы бросились в сторону отрока. А за ними – шестеро пиратов на рыкающих пардах.