Антон Первушин - Удар небесного копья (Операция «Копьё»)

• Название: Удар небесного копья (Операция «Копьё»)
• Автор: Антон Первушин
• Жанр: Боевая фантастика

За реликтовым Копьем Судьбы, по легенде приносящим воинскую удачу его обладателю, к ледяным берегам Антарктиды отправляется авианосная ударная группировка ВМС США. Однако обретение Соединенными Штатами этой реликвии может спровоцировать новую мировую войну – поэтому наперерез американским кораблям устремляется авианесущий крейсер «Варяг». Один против целой армады…

---

С утра августу Константину нездоровилось. Без видимой причины разболелась голова – так, что круги плыли перед глазами. Он прекрасно понимал, что не время сейчас болеть, да и что это за необъяснимые болезни в двадцать семь лет, когда мужчина только входит в свою лучшую и самую зрелую пору? Однако ничего поделать с этим он не мог. Вызвать эскулапа из обоза перед началом решающей битвы – значит, проиграть её ещё до того, как над Тибром просвистит первая стрела. По лагерю пойдут слухи, старшие офицеры, искушённые в политике, заподозрят сговор, и очень быстро смутные сомнения перерастут в каменную уверенность. Этого допустить было нельзя, и август Константин не стал обращаться к кому-либо за помощью, надеясь, что богиня Фортуна будет к нему благосклонна, и боль уймётся сама собой.

Он решил прогуляться на свежем воздухе – иногда это помогает. Выйдя из походного шатра, раскинутого в полумиле от берега, Константин остановился, озираясь. К нему подбежал один из комитов,[12] готовый выполнить любой приказ, но Константин жестом отослал его.

Огромный лагерь жил своей жизнью. Пахло дымом костров и конским навозом, свежей кровью и жареным мясом. Бряцало оружие, легионеры перекликались между собой, где-то ржали лошади, слышались беззлобные ругательства и беззаботный смех. Нигде не было заметно признаков уныния или других внушающих тревогу симптомов. Да и зачем простому легионеру впадать в уныние и тревожиться о будущем, если он сыт и выспался, меч его наточен, а все решения за него принимает командир? И только командир может рассказать – каково это думать за всех, решать за всех и отвечать потом за всех.

Август Константин был из тех командиров, которые осознают всю меру ответственности за подчинённых ему людей, и в случае своей ошибки готов был расплатиться за неё по самой высокой цене – собственной жизнью. Но одного понимания своей исключительности для подлинного вождя мало – необходимо ещё точное знание того, на что ты способен лично и на что способны твои люди. Ты, август Константин, оказался способен с войском из четырёхсот центурий (всего лишь шесть легионов!) пройти через всю Италию и трижды – под Сузой, Туриной и Миланом – разгромить превосходящие силы ставленников этого самозванца и болтуна Максенция. Потом была битва у Брешии и осада Вероны. И здесь, несмотря на то, что армию Вероны вёл один из лучших полководцев современности – Руриций Помпеян, ты, август Константин, снова победил. Фортуна неизменно улыбается тебе, но может ли это продолжаться до бесконечности? Особенно, когда в пяти милях южнее расположилось войско числом в двенадцать легионов хорошо обученных, откормленных и преданных Максенцию преторианцев.[13]

Головная боль он этих невесёлых мыслей только усилилась, и Константин поспешно пошёл прочь от своего шатра, двигаясь без особой цели – куда глаза глядят. Претор[14] сделал знак своим людям, и двое телохранителей последовали за Константином, выдерживая почтительное расстояние в десять шагов.

«Что ж, – думал август Константин, выходя за пределы лагерного форума, – даже если мне сегодня или завтра суждено погибнуть, я могу умирать в уверенности: я сделал всё, что мог, чтобы вернуть в Империю мир и порядок. И Рим ещё долго будет вспоминать меня и моих легионеров».

Выйдя на «главную улицу»[15] лагеря, Константин поколебался и направился к «северным воротам». Встречные легионеры приветствовали его радостными возгласами, и он кивал им с достоинством подлинного цезаря.

Почти у самых «ворот» август повстречал небольшой отряд готов. Эти простые, грубоватые и бесхитростные люди, родом с севера, оказались прекрасными солдатами. Именно они, встав плечом к плечу с галлами, остановили Руриция, когда он шёл к Вероне с подкреплением, и не позволили снять осаду. Львиная доля всех побед принадлежит им. Константин когда-то опасался, что готы, по происхождению и по образу жизни считающиеся варварами, не научатся блюсти воинскую дисциплину, после первого же успеха разбегутся по захваченной территории, грабя, насилуя, убивая, и был приятно удивлён, когда наёмники не проявили ни малейшей охоты к мародёрству.

«О, мои верные готы!» – подумал август, с приливом несвойственной ему нежности разглядывая приближающийся отряд.

Что-то задело его, какое-то несоответствие, и он присмотрелся к отряду повнимательнее. Да, глаза его не обманули: среди пёстрых кафтанов, которые в армии Константина носили только готы, выделялась длинная белая туника, поверх которой была надета зелёная пенула без капюшона, расшитая красными крестами, – с отрядом шёл христианский священник. Точнее, не шёл, а его вели. Причём, довольно грубо – подталкивая древком копья в спину.

Завидев Константина, отряд готов остановился.

– Да здравствует август! – рявкнул старший из них, и остальные подтянули животы, хотя и остались стоять кучей, словно малообразованные новобранцы.

– Кто это такой? – спросил Константин, указывая на священника. – Как он оказался среди вас?

С трудом подбирая латинские слова, старший из готов доложил, что его отряд совершал вылазку в направлении лагеря «пса Максенция», и этот «италик» сдался им в плен, чтобы «побеседовать с августом».

«Италик» в облачении христианского священника держался гордо. Несмотря на свежую ссадину на смуглом лице и разорванный рукав – готы его помяли по своей привычке, – «италик» выглядел бодрым и уверенным в себе.

«Лазутчик? – подумал о нём Константин. – Но почему тогда он оделся столь заметно? А может быть, это посол Максенция? Максенций считает, что я не трону христианина, ведь христиане отказываются принимать участие в войнах, по какой бы причине они не велись? Но что может предложить мне посол Максенция? На мирное соглашение я не пойду, и он это знает. Или он решил сдаться и открыть мне ворота Рима? Имея под своим началом двенадцать свежих легионов и хорошо укреплённую позицию? Невозможно поверить! Тем более, он догадывается, что я сделаю с ним и с его семьёй, когда войду в Рим…»

Так и не сумев подыскать версию, которая разумно объясняла бы появление в походном лагере христианского священника, но тем раззадорив собственное любопытство, Константин подошёл к «италику» и спросил:

– Кто ты? Откуда? И о чём ты хотел со мной поговорить?

Один из готов вытолкнул священника вперёд. Тот оправил полы пенулы и произнёс:

– Приветствую вас, великий август! Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

– Для этого есть основания?

– Да. То, что я сообщу, очень важно не только для меня, но и для вас.

– Пока я в этом не уверен.

Священник смотрел прямо и выглядел искренним. О чём же он хочет говорить? Любопытство Константина возрастало, но на то он и август, чтобы уметь не проявлять своих истинных чувств ни при каких обстоятельствах.

– Христиане Италии знают, – сказал священник, – что вы, великий август, терпимо относитесь к любой форме вероисповедания, не делая ни для кого исключения. В отличие от августа Максенция…

Что-то начинало проясняться, и Константин с удивлением покачал головой.

– Идите! – приказал он готам. – Вы хорошо справились со своим делом. Передайте казначею, что я велел вознаградить вас.

Готы радостно зашумели, и их словно ветром сдуло. Телохранители остались на месте, но за пределами слышимости.

– Говори, – обратился Константин к священнику.

– Христиане также знают, – продолжил священник, – в каком трудном положении вы находитесь. Август Максенций собрал все свои силы против вас. Преимущество на его стороне. Но это мнимое преимущество.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что христиане Рима ждут вас. И готовы выступить на вашей стороне.

– Вы готовы взять в руки оружие и драться за меня?! – Константин был сильно удивлён.

– Да, – кротко отвечал священник.

– Но ведь до сих пор вы отказывались нести военную службу!

– Не думайте, что нам легко далось это решение. На Соборе мы долго обсуждали его. Были и сомневающиеся, были и противники. Но решение принято, и мы будем сражаться за вас.

– А как же одна из ваших заповедей – «Не убий»? – поинтересовался Константин.

– Вы осведомлены о наших заповедях? – впервые за время беседы священник растерялся.

– Да, осведомлён. Ведь моя мать, Елена, – христианка.

– Тогда вы должны знать, что мы, христиане, верим в божественное предначертание. Если человек, идущий за Христом, должен кого-то убить, значит, это делается во имя Божье и по воле Его, и этот грех будет прощён, когда наступит Царствие небесное.

– Мне это непонятно, – заявил Константин. – Я привык думать, что если человек идёт на войну, он должен забыть любые заповеди.

Священник молчал. Не выдержав испытующего взгляда Константина, он опустил глаза.

«А ты, пожалуй, из сомневающихся, – подумал август, – что, впрочем, не мешает тебе выполнять волю Собора».

– Но в конце концов это ваше дело, – сказал Константин вслух. – Не мне, а вам отвечать перед лицом своего бога. Сколько солдат христиане могут выставить против Максенция?