Андрей Егоров - Вейгард

• Название: Вейгард
• Автор: Андрей Егоров
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-93556-346-0

Быть королем Стерпора, править верой и правдой, пользоваться любовью своих подданных… и в одно мгновение лишиться всего! Теперь Дарт Вейньет пленник Нижних Пределов. Его преследуют адские создания, по его стопам идет скелетное охранение, и даже собственный мозг отказывается ему повиноваться. Пройдя все круги ада, Дарт возвращается во Внешний мир, но цену этого возвращения ему еще предстоит осознать – придется отдать темным силам свою пока не существующую дочь. А новая война, война с черным колдовством, уже начинается…

---

Вот и сейчас он снова принялся отчитывать демонов, и я замер в предвкушении, что им вот-вот достанется на орехи, от волнения я даже стал прищелкивать языком…

Одного тюремщика звали Рурк, у него была удивительно глупая морда, на которой желтыми огоньками посверкивали маленькие лютые глазки. Второго Заклинатель называл Смугой. Этот был немного смышленее своего товарища, поэтому тумаков и затрещин ему доставалось значительно больше. Смугу Заклинатель загонял в угол и бил до тех пор, пока не вышибал из него дух. Что само по себе было делом совсем непростым и занимало порой несколько часов.

А вы попробуйте-ка как-нибудь вызвать к себе домой демона и отлупить его до бессознательного состояния. Уверяю вас, занятие это в высшей степени сложное и требует специальной подготовки. Организм демонических существ устроен таким образом, что заставить их растянуться бездыханными на полу не так-то просто.

Смута мычал и бился башкой о стену, чтобы мучения его поскорее закончились, но сознание никак не желало покидать крепкую голову. Наконец он получал особенно точный удар и вырубался – с блаженной улыбкой на красной морде бедняга погружался в спасительную бессознательность.

Потирая отбитые костяшки, Заклинатель сплевывал свой извечный наркотик и отправлялся к решетке. Главной причиной его явлений были вовсе не побои, а попытки проникнуть в мое сознание. Я видел, как его белое лицо медленно выплывает из сумрака и приближается, тень сползает со складок мантии и гнусная улыбка медленно растягивает тонкие губы…

Раньше за чертогами моей тюрьмы было намного светлее, но после того как я, воспользовавшись удобным случаем, умудрился стянуть у тюремщиков улетевшую в азарте игры к самой решетке карту, Заклинатель принял решение, что будет лучше, если здесь воцарится вечный сумрак. Впрочем, обеспечить полное отсутствие света ему так и не удалось – время от времени та или иная стена разламывалась, и в яркую щель начинали сыпаться круглые шипящие угли, освещая все вокруг ярким светом. К тому же сами демоны и их пес Гырга слегка светились в темноте, и с этим уж точно ничего нельзя было поделать. Да и мой единственный глаз успел порядком приспособиться к постоянному сумраку, так что теперь от меня не ускользало ни одно движение в узком пространстве темницы и прилегающей к ней пещеры, где вместе со мной проводили все свое время два тупоголовых демона и их безмозглый, огромный пес…

Наш придворный философ, Джабба Умник, помнится, говорил, что если жизнь лишить счастья, радости и удачи, то в ней останется один лишь здравый смысл. Осознание этого смысла и стало для меня единственным подспорьем в темные времена неволи. Однорукий и одноглазый калека, узник Нижних Пределов, я круглые сутки занимался тем, что размышлял о собственном предназначении в этой жизни, отводя себе, несмотря на свое жалкое нынешнее положение, ведущую роль в судьбах Белирии и всего мира, и одновременно внимательно наблюдал за тюремщиками.

Они частенько придумывали себе дурацкие забавы – вроде уже описанного мною стояния на голове или игры в карты и кости. После завершения очередной партии демоны, по обыкновению, ссорились и лупили друг дружку по плоским мордам увесистыми кулаками. Так что даже в отсутствие грозного Заклинателя Рурк и Смуга бывали сильно избиты – бедолаги отчаянно кряхтели, меняя во сне положение уродливых тел. Бесконечное кряхтенье и храп сначала доставляли мне изрядное беспокойство, но потом я привык и стал спать, как человек, который не пользуется совестью. Как известно, если совестью не пользуешься, она чиста. А с чистой совестью спится весьма неплохо, даже в Нижних Пределах, даже под храп и кряхтенье демонов. Опасался я только одного – что какая-нибудь из стен разойдется трещиной, и прямо на меня посыплются раскаленные угли. К счастью, несмотря на мои пессимистические ожидания, этого так и не случилось.

Особую прелесть составляли разговоры демонов – сначала меня колотило от ужаса, когда я слышал, о чем они говорят, а потом стало трясти от смеха, потому что дальше слов дело никогда не шло. Тема обычно поднималась одна и та же: сколько мне осталось жить и как бы поскорее от меня избавиться. Я был для них чудовищной обузой, и меня это несказанно радовало. Я злорадно скалился сквозь решетку, когда слышал, что они опять завели старую песню.

– Эй, Смуга, как ты думаешь, после того, как этот сдохнет, нас куда отправят? – спрашивал Рурк, он уже успевал забыть, что они обсуждали это буквально на днях.

Впрочем, на днях ли? Я потерял счет времени.

– Не знаю даже. Хозяин что-нибудь придумает, – отвечал Смуга с такой тоской, что становилось ясно: демоны – братия подневольная, подчиняться черным колдунам – их извечное предназначение. И хотя их, похоже, не на шутку тяготила подобная участь, быть в этой жизни кем-то еще они бесконечно страшились.

Такая слабость не могла вызвать во мне ничего, кроме презрения. Глядя на них сквозь решетку, я рассуждал о мрачном несовершенстве мира. Где справедливость, спрашиваю я вас, если достойных дозволено охранять недостойным? Где высший порядок, если парочка до крайности темных и тупых тюремщиков стоит на страже, охраняя несвободу узника, наделенного могучей силой воли и развитым интеллектом? Есть в этом какая-то вопиющая несправедливость, вам не кажется?

Происходящее все сильнее терзало мое гордое сердце и заставляло разум снова и снова просчитывать планы освобождения.

– Может, там, в другом месте, повеселее будет, а, ты как думаешь? – говорил Рурк.

– Может, и повеселее… – соглашался Смуга, потирая ушибленный живот, куда недавно угодил кулак Заклинателя, – а может, и нет…

– Так, может, нам его самим… того… кончить, а, Смуга?

– Да ты чего?! – пугался Смуга. – Гляди, как бы тебя хозяин не услышал, а то нам еще достанется, чего доброго…

– Хозяин, хозяин, – ворчал Рурк, – больно он с нами жестко что-то, как ты думаешь, а?

– Жестковато, – соглашался Смуга и, кряхтя, переворачивался на другой бок.

После разговора демоны обычно замолкали и засыпали, утомленные слишком длинным общением. Как и большинство наделенных слабым интеллектом существ, говорили они мало. И думали, наверное, тоже. Больше всего демонов в этой жизни прельщали азартные игры и светлый эль.

Алкоголь и еду доставлял в пещеру горбатый карлик с тачкой, наполненной разнообразной снедью и пузатыми бочонками. Он появлялся раз в неделю и всякий раз разглядывал меня с таким интересом, словно я – диковинное животное в адском зверинце. Собственно, для него я, наверное, и был диковинным животным. Руки у карлика были настолько длинными, что ему приходилось волочить их по земле, а нос выдавался так далеко вперед, что в сторону он мог смотреть только одним глазом – другой видел костистый профиль выдающегося шнобеля.

Поначалу я тоже заинтересовался карликом – мне казалось, что, возможно, с его помощью я как-нибудь смогу выбраться из Нижних Пределов, но потом убедился, что он настолько туп, что даже говорить связно не умеет, и я совершенно потерял интерес к его еженедельным визитам. Постепенно я начал терять интерес ко всему…

Страшнее всего в моем заключении были вовсе не разговоры демонов и даже не визиты Заклинателя с его упорными попытками проникнуть в мой разум, а дикое однообразие и тоска. Дни тянулись один за другим в абсолютном безвременье Нижних Пределов. Я даже не знал, дни ли тянулись или столетия, и сколько на самом деле прошло времени с тех пор, как я оказался здесь, – неделя, несколько месяцев, лет, а может быть – целые века. Я просто сидел на горячем песке и смотрел, как демоны мутузят друг друга, играют в азартные игры или спят, издавая яростный храп, и ощущал, что уже почти сошел с ума от этой тягостной, утомительной неволи…

Заклинатель продолжал монотонно бормотать из глубин темной пещеры. Я посвистел, призывая демонического пса, но Гырга сейчас не обращал на меня никакого внимания, он отполз подальше от страшного человека и с увлечением глодал в углу пещеры крупную берцовую кость, похожую на человеческую.

«Гнусная все же тварь, – подумал я, – ох и гнусная».

Голос неожиданно смолк, и в тот же миг я заметил, что к решетке, утопая в песке, бредет высокая фигура в длинной темной мантии…

По обыкновению, являясь в мрачные чертоги Нижних Пределов из верхнего мира, где царил свет и творились великие дела, Заклинатель присаживался возле решетки на невысокий табурет и демонстративно зажимал пальцами нос. Так выглядела обычная прелюдия к нашей «беседе».

Потом он говорил, говорил, говорил… Голос его, поначалу тихий, постепенно заполнял все вокруг и начинал звучать громогласно, словно был и не голосом вовсе, а раскатами грома. Я чувствовал, что наши разговоры – часть ритуала, призванного меня разрушить. Я знал, что темный человек пришел с тем, чтобы проникнуть в мое сознание и завладеть им. И я сопротивлялся, как мог. И у меня были силы, чтобы противостоять ему. Не знаю, откуда они брались в моем искалеченном, исхудавшем теле, но они все еще были…