Дмитрий Емец - Таня Гроттер и проклятие некромага

• Название: Таня Гроттер и проклятие некромага
• Автор: Дмитрий Емец
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21923-0

Жидкое зеркало некромага Тантала… Отвратительный темный артефакт, который наделяет даром особого оборотничества. Жизни двух людей – твоя и того, чей облик ты примешь хотя бы раз – с этой минуты сливаются воедино. Уколется один – кровь у обоих. Постепенно их сознание тоже начинает объединяться. Тот из двоих, кто нравственно сильнее, будет влиять на более слабого…

Таня мучительно пытается понять, для чего жидкое зеркало Тантала могло понадобиться Бейборсову? Зачем он похитил его из хранилища для особо опасных артефактов? Теперь Магщество разыскивает некромага как преступника. А Глеб скрывается где-то на Буяне. Вскоре Тане и ее друзьям становится известно, что в темнице Чумы-дель-Торт заточен дух Тантала. Все это очень странно. А тут еще на носу драконбольный матч между сборной мира и сборной вечности…

---

Вскоре после Демьяна прилетели два «П» – Попугаева с Пупсиковой. Где-то в районе Гардарики они встретились с Кузей Тузиковым, который вился вокруг них на своем реактивном венике, как шмель. Пупсиковой он при этом уделял несколько больше внимания, чем Попугаевой. Верке это не нравилось. В ее принужденном смехе всякий опытный человек уловил бы нотки похоронного марша.

Ритка Шито-Крыто появилась около полудня. Как она прилетела, не видел никто. Ягун увидел ее сразу в коридоре Жилого Этажа. Ритка, посвистывая, направлялась в душ в халате и тапочках, будто и не улетала никуда, а существовала в Тибидохсе все эти месяцы на правах привидения.

– Откуда ты взялась? – спросил Ягун.

– Оттуда, – сказала Ритка и посмотрела в неопределенность.

– А на чем прилетела?

– На том.

Больше Ягун вопросов не задавал. Понял, что бесполезно. В конце концов, если у тебя фамилия Шито-Крыто, от тебя можно ожидать чего угодно. Захватив с собой Таню и Лоткову, которой тоже нужно было уделить внимание, Ягун отправился к бабусе. Он надеялся невзначай на правах любимого внучка вынюхать у нее, что именно привезли вчера Сарданапалу на склепах Магщества.

Ягге возилась с учениками Великой Зуби. После наложенного собачьего сглаза ученики воображали себя псами. На полу стояли миски, в которые Ягге накладывала гречневую кашу с костями. Голодные ученики тявкали и нетерпеливо скулили.

Заметив Ягуна, ученики немедленно облаяли его, а одна, хорошенькая и стройная девица лет пятнадцати даже вцепилась ему зубами в штанину. Ягун укоризненно сказал «фу!» и погладил ее по голове. Секунду спустя девица уже подпрыгивала и лизала его в щеку, пытаясь вилять несуществующим хвостом.

– Хорошая собачка, хорошая! Умница! – одобрил Ягун, подставляя «собачке» другую щеку и как бы невзначай поглаживая ее по спине.

Катя Лоткова гневно кашлянула.

– В чем дело? – возмутился Ягун.

– Отойди от нее!

– Зачем?

– Я сказала: отойди!

Ягун пожал плечами и с сожалением отошел.

– Отвратительная черствость! Я всегда подозревал, что ты не любишь собак! – заявил он.

Ягге разобралась наконец с кашей. Забыв о Ягуне, «собаки» метнулись к мискам и стали жадно есть, толкаясь головами. Ягун бочком приблизился к Ягге.

– Бабуся, а бабуся… Тебе очень идет сегодняшняя шаль! – начал он.

– Неужели больше, чем вчерашняя? – озабоченно спросила Ягге.

– Да, гораздо больше. Вчерашняя была тусклая, старая и плохо выражала твою внутреннюю сущность. Я бы ее на половые тряпки пустил! – убежденно сказал Ягун.

Ягге посмотрела на внука без восторга.

– У меня всего одна шаль, – произнесла она.

Ягун прикусил язычок и невнятно пробормотал что-то про магические потоки из Потустороннего Мира, которые искажают реальность.

– Не подлизывайся! Все равно не узнаешь! – строго оборвала его Ягге.

– Чего не узнаю?

– Того не узнаешь.

– И ты даже не скажешь, где спрятали то, о чем я не узнаю?

– Нет, – категорично заявила Ягге.

– Ну и ладно! – хладнокровно согласился ее внук. – По большому счету, я и сам знаю, что никакое это не «что», а «кто». Магщество последнюю совесть утратило! У нас что тут, Дубодам?

Здесь играющий комментатор смело выложил единственный козырь, о котором сообщила ему Таня. Его глаза скользнули по лбу бабуси, задержавшись чуть дольше, чем было необходимо. Ягге уронила пучок одолень-травы и резко повернулась к внуку.

– А ну постой! Откуда ты?.. А ну не смей меня подзеркаливать!

– Кто, я? Родную бабушку? Клянусь Демьяном Горьяновым, я никогда бы не… – начал Ягун.

Ягге не пошевелила даже пальцем, но внезапно ее внук вскрикнул и схватился за голову.

– Ай! Зачем так жестоко? Я же родственник!

– Именно поэтому я тебя не убила, а просто один раз дала по мозгам. Причем не очень сильно, – пояснила отставная богиня.

Тем временем трем сглаженным «собачкам» удалось очистить миски, и они подбежали к Ягге клянчить добавки. Ягун проявил собаколюбие и перенес из Зала Двух Стихий кастрюлю с костями. «Псы» мигом оставили Ягге и переключились на него. Лоткова зорко следила, чтобы Ягун не приближался к самой хорошенькой «собачке».

– Фу! – строго говорила Лоткова, топая ногой. – Фу! Место!

«Собака» отскакивала. Однако как только Лоткова отворачивалась, Ягун незаметно приманивал «собачку» губами. Ягге первой надоел этот цирк, и она решительно выперла всех троих, включая Таню, из магпункта.

– Ну вот, так мы ничего и не узнали, – сказала Таня в коридоре.

Ягун насмешливо оглянулся на нее.

– Пусть каждый говорит за себя. Это ты ничего не узнала, – сказал он многозначительно.

– А, ну да! Ты же подзеркаливал! – сказала Катя Лоткова.

Ягун так и подскочил от негодования.

– И ты, единственная из моих любимых женщин, разделяешь общее заблуждение! Подзеркаливал!!! Я? У меня что, было зеркало? Ты его видела?

– Ягун! Не придуривайся!

Играющий комментатор вздохнул и попытался стать серьезным.

– Ну, так и быть. Кое-что я разнюхал, но расскажу чуть позже. На самом деле то, что я понял, очень путано и нуждается в дальнейших пояснениях, – заявил он.

По галерее они вышли на стену. Тут сразу обнаружилось, что пока они были в магпункте, в Тибидохс успели прибыть Семь-Пень-Дыр и Жикин. Из лопухоидного мира они летели вместе. Жикин, мокрый с головы до ног, прыгал и пел, размахивая шваброй с пропеллером. Он весь был – сплошной восторг. Его правую щеку перекосило, точно от флюса. Зато желвак, который был прежде на скуле, исчез совсем.

Семь-Пень-Дыр сразу кинулся к Ягуну, потянул его за рукав и зашептал:

– Это настоящий псих! Полный придурок!

– Кто? – не сразу понял Ягун.

Жикин захихикал и, сделав шваброй фехтовальное движение, ткнул Семь-Пень-Дыра в спину.

– Это я! Я! Я!.. Пока, жалкие субъекты! – запел он и, хохоча, скрылся на лестнице.

– По-моему, Жикин спятил. Пока я с ним летел, у меня было чувство, что я пациента из дурдома сопровождаю! Причем в самом начале вроде нормальный был… – сказал Семь-Пень-Дыр.

– А потом что?

– Я и сам не понял. У него вдруг вздулась щека, и он стал нести чушь! А потом как прыгнет в океан. Хорошо, мы низко летели. Пришлось вытаскивать! – пожаловался Семь-Пень-Дыр.

Таня озабоченно посмотрела на ступени, на которых остались мокрые следы.

– С Жикой что-то происходит. Я еще когда по зудильнику с ним говорила – поняла, – сказала она.

– Да ну, ерунда! По-моему, у Жики вечно так. Если он и дружил когда-то с головой, то только на уровне: «Здрасьте – до свидания!» – заявил Ягун.

– Можно подумать, ты у нас с головой всегда дружишь! – обиженно сказала Лоткова, которая все никак не могла простить Ягуну любви к собачкам.

– Не особо дружу, но я хотя бы вменяемый! – нравоучительно произнес Ягун.

– В смысле? – не поняла Катя.

– Есть такая штука: элементарная человеческая вменяемость. Это когда ты можешь спокойно оставить на столике в кафе зудильник и выйти вымыть руки, зная, что подруга не полезет читать твои сообщения. Это когда не выдают секретов, не плюют в суп, не врут по мелочам в глаза; уронив одну из двух булок, не дают тебе уроненную – и так далее, до бесконечности. Так вот: у меня эта вменяемость есть, а у Жикина ее нет и никогда не было. Именно поэтому мне на него глубоко начхать.

Таня пожала плечами. Может, рассуждая про вменяемость, Ягун и прав, но с Жориком явно что-то не так. Причем проблема совсем не в его человеческой порядочности.

* * *

Гробыня с Гуней примчались часов около трех. Увидев Таню, Гробыня бросилась к ней, точно желая заключить в объятия, но в последний момент резко притормозила и трижды клюнула воздух возле щек Тани. Максимум, что Таня ощутила, горьковатый запах ее духов. Должно быть, эта была новая лысегорская мода, усвоенная Склепшей.

– Гроттерша! У тебя под глазами синие круги! И вообще запустила ты себя, мать моя! Еще б пару ссадин, и можно посылать бутылки сдавать, – сказала Склепова, зорко оглядывая Таню.

– Склепова, ты сволочь! – произнесла Таня грустно.

Гробыня засмеялась.

– Ну-ну, не обижайся! Кто ж еще нахамит, кроме старой подруги? Другим низзя – мне можно. И вообще, где эта юбилейная мелочь, которую двадцать раз за уши надо дергать? Куда она спряталась? – спросила она.

Рядом с Таней возник Баб-Ягун. Внук Ягге озабоченно тряс ладонью, которую только что неосторожно протянул для рукопожатия Гуне. Ну Гуня и «рукопожал» со всей скромной медвежьей симпатией…

– Юбилейная мелочь будет к шести. Она позвонила и сказала, что она на международном симпозиуме по правам магических меньшинств. У нее выступление на круглом столе или на другой какой-то мебели, – сообщил Ягун.

На Гробыню явный успех Шурасика впечатления не произвел.

– Ясное дело! У них на симпозиумах дикая скука. Вот и приглашают умненьких мальчиков вроде нашего Шурочки, чтобы было в кого скомканными бумажками кидать, – заявила Склепова.