Черепанов - Все эти приговорённые

• Название: Все эти приговорённые
• Автор: Черепанов
• Жанр: Детектив

---

Я злилась на него. Да кто он такой, чтобы вторгаться в мою личную жизнь? Чем, по его разумению, он занимается? Кому нужна его жалость?

- Кажется, я была несколько несдержанна, - сказала я.

- Вы выложились на полную катушку.

Я резко повернулась к нему.

- И я ещё докажу вам, дружище, что я плачу не потому, что меня поколотили.

- Сколько времени вы уже так не плакали, Джуди?

- О, господи. Не помню. Пять лет, шесть лет. Я не знаю ... почему со мной такое случилось.

- Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что это гидравлический пресс.

Я невольно рассмеялась. Смеясь, я поняла, как нелепо с моей стороны было злиться на него. Бедняга. Плаксивая женщина упала в его объятья, и он сделал всё, что мог. И я подумала о чёрном озере и перестала смеяться.

Это хорошо - вот так поплакать. И даже при том, что я наслаждалась этим ощущением лёгкости, свободного полёта, я уже прокручивала в голове эту ситуацию, пытаясь вывернуть её так, чтобы превратить во что-нибудь полезное, что-нибудь такое, из чего получится номер. Ну, скажем, в такую вещицу, где я сыграю трёх или четырёх женщин, то, как они плачут... герцогиня, женщина-борец, и актриса из старых немых фильмов, с разным музыкальным сопровождением для каждой.

До какой же степени притворства можно дойти? Неужели ты даже не способна честно поплакать? Я задавалась вопросом - что от меня осталось. Просто странное устройство для превращения всего в гротеск. Наподобие машины, которая заглатывает жесть, бумагу и бобы, а изрыгает из себя нескончаемый ряд банок с консервированным супом.

Ладно, спишем это на внезапную смерть, сирены в ночи, чёрную воду и чувство одиночества. Не слёзы. То, что случилось дальше. А случилось то, что его рука лежала на моём левом плече. Он сидел за рулём. Случилось то, что ощущать на себе его руку было приятно. Случилось то, что я склонила голову влево, положив щёку на тыльную сторону его ладони. Случилось то, что я немного повернула голову, так, что мои губы коснулись его ладони. Потом, вроде, должно было возникнуть неудобство. Слишком много локтей на пути, и носы мешают, и некуда девать колени. Но получилось так, как будто мы заранее отрепетировали. Он распахнул объятия, а я развернулась к нему спиной, а потом легла спиной в его объятья, закинув ноги на сидение, в направлении дверцы, и нашлось куда пристроить все наши руки, когда его губы прильнули к моим.

Для меня в любви всегда какая-то ненатуральность. Это как маятник. Я начинаю испытывать наслаждение, а потом маятник отклоняется в другую сторону, и я вижу себя со стороны, и меня разбирает смех. Потому что есть в этом, чёрт побери, что-то нелепое. Люди слепляют вместе свои рты. Люди тяжело дышат, как будто бежали вверх по лестнице. Сердца колотятся: "бум-бум". Но в этот раз маятник качнулся и зацепился за маленький крючочек, и остался в том положении, и во всем этом не было ничего нелепого.

Совершенно разомлевшая Джуди Джона высвободилась, села очень прямо и уставилась в пустое пространство перед собой. У меня покалывало всё тело, от лодыжек до ушей.

- Бог мой, - сказала я. Тон у меня был чопорный, как у старой девы. Он коснулся моей спины, и я подскочила, как на пружинах, и приземлилась на фут дальше от него.

- Что случилось?

- А то ты не знаешь, ей-богу...

- Я знаю. То есть, мне кажется, что я знаю. Однажды, когда я был маленьким, мой дедушка стоял на стремянке. А я всё подбегал, слегка раскачивал стремянку и убегал, визжа от удовольствия. Ему это надоело, и он отмахнулся от меня своим пиджаком. Он забыл, что в кармане пиджака у него лежал маленький гаечный ключ.

Я повернулась спиной к дверце, как капитан Хаммер, оборонявшийся от девяти китайских бандитов. Я сказала:

- Я скажу быстро и доходчиво, и не перебивай меня, пожалуйста. Несмотря на несколько серьёзных ошибок, я - очень морально устойчивая дама. Этот легкий поцелуй оборвал мне крылья и я чрезвычайно уязвима. Тронь меня, и я разлечусь вдребезги, как бывает с рюмкой от звуков скрипки. Но, то, что я артистка эстрады, с маленькой буквы, ещё не означает, что я играю в всякие там игры. Ты - женатый человек и, соответственно, ты - отрава, а посему это то, о чём я бы сделала запись в дневнике, если бы вела таковой, но при этом отметила бы, что это разбередило мне душу, если тебе приятно это слышать, а теперь я ухожу на этих каучуковых ногах, исполненная целомудрия и сожаления. - я открыла дверцу и вылезла из машины.

Он сказал:

- С этим препятствием что-нибудь можно сделать, Джуди.

- Не говори об этом. Не думай об этом. Позвони мне на следующий день поминовения, в мой яблочный ларёк.

Я пошла прочь. Оглянулась назад. Увидела красный кончик его сигареты. Я спустилась к пирсу, к тому, на котором больше никого не было. Я сидела в росе, скрестив ноги. Я услышала, как один из мужчин сказал:

- Три года назад я поймал вон у тех камней здоровенного окуня. Четыре фунта с лишком. Поймал его на лягушку.

И другой человек в лодке сказал:

- А вот я не могу на лягушек. Они вцепляются в леску своими лапками. И меня от этого мутит. Я ловлю на жуков.

- Постой-ка. Что-то подцепили.

Я задержала дыхание. Потом я услышала, как он проговорил:

- Твёрдое дно. Опять камни. Поверни-ка в другую сторону, Вирг. - И, через некоторое время: - Ну вот. Освободилась.

В душе у меня творилось что-то невообразимое. Мне хотелось грустного фламенко на гитарах и испанских типажей, поющих в нос, в то время как я раскачиваюсь и прищёлкиваю пальцами, и большие жемчужные слёзы катятся по моим алым щекам. Я долго просидела там, а потом поднялась к дому, пошла на кухню и выпросила гигантский сандвич у Розалиты, лицо которой напоминало фамильный склеп. У меня от переживаний разыгрывается аппетит.

Уже почти рассвело, когда они её нашли. Я спустилась к причалу. Они действовали неуклюже, вытаскивая её из лодки, и уронили её. Я всё ждала, что Уилма сядет и устроит им взбучку за то, что они такие растяпы. Но она была мертва. Не жуткой смертью. Не как на той дороге в Южной Каролине, когда Гэбби, в седане, ехавшем впереди нас, вырулил навстречу тяжёлому грузовику. Вот они действительно представляли собой жуткое зрелище. Все до одного. Митч, наверное, впал в шоковое состояние. Я помню, как он метался туда-сюда по обочине, подбирая листки с аранжировками, которые разметало во все стороны, собирая их в аккуратную кучку, просматривая каждый, пытаясь отыскать какую-либо часть "Леди, будь умницей", - потому что он заплатил Эдди Сотеру, чтобы тот писал её для нас в промежутках между этими "Гудмэнами".

Нет, здесь всё было намного чище. Ноэль тоже была там. Я спрашивала себя - о чём она думает, глядя на тело. Это тело было ловушкой, в которую, вне всякого сомнения, попались Рэнди и Гилман Хайес, и, вероятно, Стив Уинсан и, возможно Уоллас Дорн. И Пол? Меня как ударило от этой мысли, что неблагоприятно отразилась на переваривании моего сандвича. Если и Пол состоял в этом списке, получается, что уилмины гости были все как на подбор. Нет, подумала я. Только не Пол. Сандвич больше не давал о себе знать. И я удивилась - почему такого рода верность внезапно обрела для меня такое большое значение. Это забота Мэйвис, а не моя. Я ни на что не претендую. Поцелуй в машине? В кругу Уилмы поцелуй в машине значит не больше, чем расчёсывание волос. Но, чёрт возьми, я не из этого круга, я оказалась там только потому, что это мой хлеб насущный.

А потом я вспомнила, что для всех остальных это было тем же самым. Включая Пола.

Уже забрезжил рассвет, когда они собрали нас в так называемом коктейльном зале и тот, которого звали Фиш произнёс небольшую речь. Когда я услышала, как он сказал, что Уилму "пырнули" в затылок, мне захотелось сказать: "Эй, да вы что! Пускай уж лучше будет бредень. Этот ваш сюжетный ход - такая дешёвка. Найдите каких-нибудь новых сценаристов. Увеличьте бюджет."

А потом меня как ударило - ведь это всё на самом деле. Это не сценическое действо. Это убийство. Лишение жизни. Я вся похолодела. Это никакая не игра. Лишение человека жизни. Я оглядела остальных. Бог мой, хорошенькая подобралась компания. Себя я могла исключить. И Пола тоже. Но и только-то. Оставалось шесть человек, и шесть веских причин. И шесть возможностей. Ночь выдалась тёмная-претёмная.

Ноэль вышла из комнаты. Она казалась такой убийственно спокойной. Если выбирать по виноватому виду, тогда выбирайте Рэнди. Он сидел как на иголках. Мэйвис до сих пор ревела. Я никак не могла взять в толк - откуда у неё столько воды. Вид у Пола был печальный и протрезвевший. Наши взгляды встретились. От этого что-то тёплое забегало вверх-вниз по позвоночному столбу Джоны. Уоллас Дорн стоял с осуждающим выражением лица обер-егермейстера, на глазах у которого фермер только что подстрелил лисицу. Стив проталкивал свою идею насчёт пиаровского прикрытия. Это, внезапно, натолкнуло меня на кой-какие мысли. Джуди Джона - гость на вечеринке с убийством. Комическая актриса телевидения - на нудистском шабаше. Разгульная пирушка заканчивается убийством. Королева Косметики Убита. Блеск! На телевидении есть свой кодекс поведения. Из меня сделают свиную отбивную, несмотря на то, что я была очень хорошей девочкой. Меня вышибут с таким треском, с каким и у живой Уилмы не получилось бы. Гилман Хайес сидел на полу, почитывая книжку с картинками.