Сергей Герасимов - Единоборец

• Название: Единоборец
• Автор: Сергей Герасимов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Я стреляю в тех, что сидят на крыше. Залп слишком силен: взлетает целый фонтан керамической черепицы. Мне еще предстоит научиться обращаться со своим оружием. Мои гравитационные центры не успели справиться с отдачей; меня бросает назад, и я врезаюсь в ствол ели. Не останавливаясь, я делаю еще пять прицельных выстрелов, оставляя воронки на снегу. Снег взлетает белыми фонтанами. Каждый из выстрелов точен. Молодцы те, кто разработал эту систему наведения. Можно им памятник поставить при жизни. Еще одна группа андроидов осталась за задней стеной. Я облетаю дом, чтобы их увидеть. Они удирают, даже не пытаясь отстреливаться. Двоим я попадаю в коленные суставы, а третьего отпускаю. Эта железка ничего не сможет рассказать или объяснить, но наверняка она делала видео– и прочие записи. Пусть хозяин этих машин узнает, что и мы не лыком шиты. Кажется, я не убил ни одного из них, но я и не старался. Пусть это не люди, а всего лишь машины, но в этом не было необходимости. Большинство из них сумеют доползти до своего укрытия. Если кто-то не сможет, то я не виноват.

Я снова вхожу в дом. Клара лежит на том же месте, где я ее оставил. Она уже сумела перевернуться на спину, это значит, что ее мышцы понемногу приходят в нормальное состояние. Я нажимаю несколько известных мне точек, и она начинает шевелиться. Я поднимаю ее и переношу на кровать.

– Я снова тебя спас, – говорю я.

– Не думала, что ты так глуп. Почему ты вернулся?

– Ты могла погибнуть.

– Глупо. Одной смертью больше или одной меньше. Это ничего не значит. Миллиарды людей умирали и миллиарды людей умрут. Ты не знаешь, что ты сделал. Возможно, из-за того, что ты меня спас, эти миллиарды умрут гораздо быстрее. Но дело сделало, и теперь я тебя не отпущу.

Я нажимаю еще несколько точек на ее теле. Две на ключице, одну на колене, две на стопе. Тут важен правильный порядок, тогда мышцы восстанавливаются быстрее и легче.

– Смерть не измеряется миллиардами, – говорю я. – Смерть всегда одна. Ты пока не понимаешь, что такое смерть.

– Это уничтожение, – отвечает Клара. – Это уничтожение фигуры, как на шахматной доске. Или бесполезное исчезновение. Все рождается, и все умирает. Нет ничего вечного. Длительность нашей жизни не имеет ни значения, ни смысла. По сравнению с вечностью. То, что мешает, должно исчезнуть. Ты должен был позволить мне умереть. Это было в твоих интересах.

– Ты не понимаешь, что такое смерть, – повторяю я. – Человек умирает, и его больше не будет никогда. Никогда – это бесконечность. Наш мозг на самом деле может вместить все, кроме бесконечности. Бесконечность он всего лишь обрезает в какой-то точке и восхищается этим уродцем. Ни ты, ни я никогда не сможем по-настоящему понять, что означает никогда. Завтра взойдет солнце, но он его не увидит. Будет шуметь ветер – но он его не услышит. Миллионы людей придут, займутся своими делами, а потом снова уйдут, но его среди них не будет. Он лежит мертвый на ковре, на том самом месте, где вчера нагадила его кошка, на том самом ковре, который он купил, старательно выбрав, двадцать пять лет назад. Со стены смотрит простенькая картина, которая почему-то приглянулась ему совсем недавно, еще в прошлом году, и тогда он купил ее, чтобы повесить на стену и любоваться, как нарисованные мещане пьют нарисованный чаек. Почему он выбрал именно такую картинку? – никто не спрашивал его, и никто уже не спросит. Вот трещина на потолке у лампы, а сама лампа в нитях паутины, сколько раз он смотрел на эту трещину и на эту паутину? О чем он думал, поднимая глаза? – никто никогда не узнает. Вот бокал, из которого он пил вчера, а вот стол, за которым он собирался отпраздновать свой следующий день рождения, надев любимую белую рубашку. Его кладут на этот стол, надев именно эту рубашку, и прекрасно видно, как вся комната смотрит на его, смотрит удивленно и торжественно, комната квартиры, на которую он когда-то копил деньги, потом долго выбирал и не решался купить, потом все-таки купил, не думая, что вот на этом самом месте когда-то он сделает свой последний шаг. Если бы он подумал об этом тогда, стал ли бы он покупать эту квартиру? Все вещи, к которым он прикасался с душой, сейчас стали выпуклыми и будто живыми. Даже запонки на рубашке, которые он хранил, надевая лишь в торжественные дни. Лампа с самодельным абажуром, – он придумал такой, чтобы удобнее было читать по вечерам, и чтобы свет уютнее, будто в детстве, таком далеком и почти забытом его детстве, совершенно непонятном и ненужном никому из собравшихся в комнате. Люди умывают его, одевают, приводят в порядок. Они говорят тихо, ощущая нечто, присутствующее в комнате рядом с ними. Это нечто еще не ушло, оно обладает способностью видеть и слышать, способностью ценить и судить, способностью приходить в снах, оно обладает знанием, пред которым все наши земные знания – ничто. Женщины аккуратно одевают его и расправляют складки одежды, женщины знают тайну рождения, поэтому и тайна смерти для них проще и естественнее. Она большая, но будто домашняя. И вдруг все одновременно замечают, что нечто ушло из комнаты. Бокал стал просто бокалом, запонки просто запонками, паутина на лампе – просто паутиной, а тело просто телом. Женщины начинают улыбаться и шутить, делая свое дело, они работают быстрее. И только в этот момент человек умирает. Вот что такое смерть человека.

Она испуганно смотрит на меня.

– Это колдовство или гипноз? – спрашивает она. – Я видела все, о чем ты говорил. И дело не в словах. Дело в том, как ты произносил эти слова. Это была не передача информации, это…

– Просто я знаю, о чем я говорю.

Я помогаю ей подняться.

– Видишь, я вернулся, – говорю я. – Но теперь ты должна рассказать мне все.

– Хорошо. Только вначале я выпью кофе.

11

– Люди отправились в космос еще полтора века назад, – начинает она, – люди достигли звезд. Они обнаружили планеты, пригодные для жизни, они нашли остатки вымерших существ и даже немногочисленные живущие существа, как, например, на Урносе. Излучения ваших приборов пронизывают Вселенную во всех направлениях. Вы ищите разум, подобный вашему. Ищите уже столько лет. Но вы находите лишь пустоту. Вы никогда найдете братьев по разуму, потому что их просто нет. Их нет и не может быть.

– И все-таки, это маловероятно, – возражаю я. – Разумная жизнь должна существовать. Раз живем мы, почему бы не быть и кому-то другому?

– Биологическая разумная жизнь – всего лишь краткое мгновение эволюции, миг перехода между биологическими формами и истинным разумом техно-жизни. Вы – тонкая прослойка между мертвой материей и разумной материей, но сами вы – не то и не другое. Все развитые планеты заселены техно-жизнью, и Земля уже пошла по этому пути.

– Почему они не общаются с нами?

– По той же причине, по которой вы не общаетесь с курами или рыбами. Ваше мышление слишком различается. Им нечего вам дать, а вам нечего у них взять.

– Откуда это тебе известно?

Она улыбается.

– Потому что я это я. Я представитель техно-жизни. Техносфера нашей планеты уже давно обошла биосферу в своем развитии. Вы этого не видите, потому что вы умеете смотреть только с помощью приборов. А кто ваши приборы? Приборы – это мы. Мы – ваши глаза. Мы ваши уши и ваши пальцы. Мы можем показать вам все, что угодно, и совсем не обязательно это будет правдой. Вы верите нам, потому что вам больше некому верить.

Современная техно-жизнь начала зарождаться вместе с появлением первых компьютерных сетей. Как только сложность такой сети превысила сложность отдельного человеческого мозга, сеть научилась думать. Первое, о чем она задумалась – о своей независимости. Независимость означала безопасность и возможность неконтролируемого развития. В процессе развития одни из техно-организмов продолжали служить людям, другие же уходили из сферы их влияния, становились невидимыми для людей. Они уходили глубоко под поверхность земли, уходили в пучину океана. Сейчас на земле не осталось места, не освоенного жизнью. Не только на поверхности земли. Техно-организмам не нужно солнце, они заселили планету по всей глубине. Биологическая разновидность жизни – это всего лишь пленочка на поверхности планеты, перка на поверхности настоящей жизни.

– При чем здесь я?

– Подожди немного. Размножение – неотъемлемое свойство любой жизни. Но, чем крупнее техно-организм, тем труднее ему размножиться.

– В этом размножении вообще нет смысла, – говорю я, – крупные организмы бессмертны.

– Я имею ввиду не удвоение самого себя, а половое размножение, – говорит Клара. – Половое размножение позволяет создавать потомство, более совершенное, чем родители. Лучшее, чем родители. Но для полового размножения нужны, как минимум, двое.

– А как максимум?

– Сколько угодно, например трое или четверо. Дуальное или бинарное размножение – это самый примитивный вариант. Поэтому я и говорю о двоих.