Елена Хаецкая - Космическая тетушка

• Название: Космическая тетушка
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Научная Фантастика

В далекой-далекой галактике, на планете Эльбия, живет большая, богатая и знатная семья: дедушка – ветеран давней войны, отец – глава крупной корпорации, пятеро детей-подростков, а также множество слуг, собак и дальних родственников. Налаженный быт усадьбы всколыхнуло возвращение домой тетушки. Старшей сестры отца. Мало того, что она капитан космического корабля, на ней еще «висит» дело о контрабанде, а где-то в космосе остались ее многочисленные друзья и недруги…

---

– Что это?

Вперед выступил старичок и отвесил изящный поклон.

– С позволения вашей милости, это скатерть.

Гатта медленно перевел взгляд на молодых людей. Те, словно решив превзойти старичков в изъявлениях вассальной покорности, тоже низко поклонились и заговорили так:

– Разрешите объясниться! Имея невинное намерение поужинать с этими благородными девицами на лоне окультуренной природы, – тут молодые люди указали на своих спутниц, чьи волосы, густо извалянные в земле, стояли дыбом, а туалеты превратились в рубище и скрывали наготу куда хуже, чем это делала благосклонная ночная тьма, – мы взяли скатерть, которую вы видите перед собой, и некоторое количество съестных припасов, которых, увы, никто и никогда больше не увидит…

Тут один кентавр шумно фыркнул ноздрями, подбоченился и склонил туловище, сунув голову между копыт. Он несколько раз быстро лизнул землю и объявил:

– Ванильный пудинг!

– С орешками, – добавил молодой человек, вздохнув.

– Продолжайте! – приказал Гатта.

Юноша опять поклонился – как умел и насколько ему позволяли перенесенные побои.

– Мы расстелили скатерть в укромном месте, разместили съестное и уже приступили к беседе и трапезе, как вдруг из пасти, – он махнул в сторону грота, – размахивая факелами и испуская громкие вопли, выскочили эти господа…

Старички, охорашиваясь, приняли важные позы и слегка раскланялись на все стороны, подтверждая тем самым, что речь идет именно о них.

– Эти господа, – отвердевшим голосом продолжал юноша, – набросились на нас и стали бить кулаками и факелами, мы же оборонялись. От всего этого и произошел шум, потревоживший вашу милость, – жалобно заключил он, обращаясь непосредственно к Гатте.

Гатта немного поразмыслил над услышанным.

– Стало быть, они подстерегали вас в гроте? – уточнил он. – Но почему?

– Умоляю вашу милость выслушать нас! – вмешался другой старичок. От волнения он подпрыгнул и затрепетал в воздухе ногами, как бы силясь таким образом взлететь.

Гатта кивнул ему подбородком.

– Мы пребывали в гроте отнюдь не ради засады! – принялся тотчас выкрикивать старичок. – Но лишь потому, что это наша среда обитания!

Он сделал жест, выражающий отчаяние.

В наступившей тишине я вдруг услышал, как тетя Бугго вполголоса интересуется у кого-то:

– А что, выпить не осталось?

– Молчать! – крикнул Гатта повелительно, приподнимаясь на носках. Еле слышное булькание было ему ответом, но больше никто не разговаривал.

Третий старичок рассыпался чередой мелких реверансов и затараторил:

– В былые времена мы, ценимые за изящный склад ума, благоденствовали в доме господ Анео. Господин Иффа, которому довелось проливать кровь…

– Выпало счастье! – вставил второй старичок и сделал еще один пируэт.

– Разить врага бок о бок с господином Анео, – подхватил третий.

Тут кентавр с трубой сильно выдохнул, раздул ноздри и стукнул копытом, а другой поднял лицо, испачканное землей и остатками растоптанного пудинга, и заорал:

– Иффа? Где этой кобылий сын?

– К глубочайшей нашей скорби, он давно скончался, – пригорюнились старички. – Но в былые времена он гостил у господина Анео.

Кентавры разразились на все лады уханьем, смысл которого был до конца понятен только им самим, а Гатта прикрикнул на старичков:

– К делу!

– Господин Иффа, приходясь мне троюродным кузеном… – опять приступил старичок с пируэтами, но старичок с реверансами изумленно перебил его:

– А разве не двоюродным дядей со стороны матери?

– Он умер! – нервно вскрикнул родственник дедушкиного сослуживца. – Неужели нельзя проявить немного уважения к покойному!

Его товарищ пожал плечами и обиженно отступил.

Внезапно Гатта вытащил из кармана лазерный пистолет.

Доселе молчавший старичок сделал шаг вперед, как бы закрывая собой остальных, и тихо проговорил:

– Убейте нас, господин Анео. Мы сделали это потому, что были голодны.

– Как вы появились в нашем доме? – спросил Гатта, шевеля пистолетом. – Кратко. Внятно.

– Господин Анео пригласил господина Иффу, а господин Иффа пригласил нас. Он потом умер, а мы остались.

– Почему вы голодны?

– Нас выгнали… Нашу комнату отдали другим гостям, господин Анео. Новые гости не пускают нас на кухню.

– Почему же, в таком случае, вы не отправились по домам?

– Но у нас нет домов, господин Анео. Почти тридцать лет мы счастливо бездельничали в доме вашего почтенного деда.

С этими словами старичок упал на колени, свесил голову на грудь и заплакал – легкими, жидкими слезами, как плачут люди, которых почти ничто не держит на земле.

Гатта медленно убрал пистолет.

– Стало быть, вы обитали в этом гроте, а еду себе добывали кражами и разбоем?

Старички горестно закивали.

– Я сойду с ума! – завопил Гатта. – Что с ними делать?

– Вернуть в дом, – подала голос тетя Бугго. – Раз уж ты не можешь пристрелить их.

– Как это – вернуть? Позвольте! – возмутился один из юношей.

– Молчать! – рявкнула тетя Бугго не хуже, чем Гатта перед тем. – Пошел вон! А ты, моя милая, – обратилась она сразу к обеим чумазым девицам, – лучше поступай-ка служить в Звездный флот. Там из тебя человека сделают. Может быть.

Она икнула и захохотала.

Юноши как-то незаметно и сконфуженно исчезли. Старички, воспряв духом, бойко защебетали вокруг тети Бугго, которая тотчас принялась поить их молочным араком. А меня нянька, опомнившись, потащила в дом и уложила спать. К тому времени я так уже устал, что не сопротивлялся.

* * *

В перерывах между пирушками, танцами, театром, прогулками и разными приключениями, в которые тетя Бугго никого не посвящала, она продолжала свои записки. Случалось, я забирался в ее комнату и подолгу копался в теткиных собраниях голографических открыток, пока она с поразительной быстротой покрывала кругленькими буковками страницу за страницей. Использовать для этой цели компьютер представлялось ей дурным тоном. «Слава Богу, мы аристократы, – сказала она мне как-то раз за кругляшами, – и можем позволить себе быть старомодными».

Иной раз она разрешала мне прочесть написанное ею за день – и даже настаивала на том, чтобы я сделал это немедленно, прямо при ней. В таких случаях она устраивалась в кресле сбоку от стола и сверлила меня глазами, следя за моей реакцией на читаемое. Но бывало, она склеивала поля страниц и запечатывала целые эпизоды своего прошлого. «Это – после моей смерти», – таков был ее неизменный комментарий.

Из близкой родни по-настоящему обрадовались возвращению домой тети Бугго только дед и я. Сестры, поглощенные собственной молодостью, в те годы едва замечали окружающую их реальность, если только эта реальность не обладала встопорщенными усами и твердыми, жадными ладонями, чуть потными от волнения.

Мой брат Гатта тоже не спешил с нею сходиться. Посматривал со стороны – испытующе и холодновато. Тетя Бугго, впрочем, относилась к этому со своей всегдашней беспечностью. Она никогда не сомневалась в том, что рано или поздно все оценят ее по достоинству, и мало заботилась о впечатлении, которое поначалу производила на окружающих.

Нередко тетушкины досуги разделяли старые армейские выпивохи – кентавры. Случалось, они просиживали в павильоне ночь напролет за бутылкой и кругляшами. Из окна я, просыпаясь среди ночи, видел холм и освещенные белым колонны павильона. Этот праздничный свет забирался в мою комнату, минуя раздвинутые шторы, и самочинно размещался на потолке. Глядя на яркое пятно, я думал о далеких мирах, где побывала тетушка, о веселой, бессмысленной беседе, что ведется сейчас в павильоне заплетающимися языками, и вселенная представлялась мне обжитой, как детская комната.

Однажды ночью, перед рассветом, мой брат Гатта выбрался босиком из дома, чувствуя непреодолимое влечение к одиночеству, безмолвию и созерцанию. Холодная роса на дорожке перед домом тотчас схватила его ноги, словно бы крепкими пальцами, и сильно стиснула, но он, одолевая онемение, побежал в глубину сада.

Не успел Гатта сделать и сотни шагов, как перед ним предстала тетя Бугго. Она сидела на траве, как кукла, и таращила мокрые остекленевшие глаза. Гатте она показалась поначалу совершенно плоской, вырезанной из картона, и он едва не прошел мимо, приняв ее за декорацию. И вдруг луч солнца выпрыгнул из-за горизонта и схватил первое, что попалось под его горячую руку, и этим «первым» как раз и оказалась тетка. Гатта так и замер, увидев ее вторично за эти несколько секунд. Лицо Бугго распухло, из глаз тянулись длинные слезы, а ногти царапали землю. Когда Гатта повернулся к ней – длинноносый, с оливковой кожей, строгий, – она оскалила зубы и громко застонала.

– Помоги мне Иезус! – сказал Гатта, и жажда созерцания сразу выскочила у него из сердца. – Да вы страх как пьяны, тетя Бугго!