Елена Хаецкая - Здесь был Баранов

• Название: Здесь был Баранов
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Фэнтези

XXII век. Ученик интерната Союза Юных Космопроходчиков Дима Баранов никогда не проявлял особого усердия в учебе. И вот вместо того, чтобы как остальные сидеть в читальном зале за конспектами, он забирается в «бандуру» – старую машину времени, и по воле случая оказывается в Римской империи. И это путешествие во времени и пространстве переворачивает всю его жизнь…

---

Дима Баранов медленно снимал с себя мишурно-роскошное одеяние, предназначенное для торжественного шествия гладиаторов вокруг арены, и надевал боевые доспехи. Он затянул потуже пояс, провел руками в ремнях по коротко стриженым волосам, тронул пальцем острие меча – настоящего, не деревянного, который Дима получил только перед выходом на арену. Диме предстояло сражаться вне жребия с победителем первой пары, и он заранее знал, что это будет Север.

Устроитель торжеств что-то сказал сидевшему рядом с ним юноше, тот кивнул, встал и прокричал на весь амфитеатр какое-то сообщение, поднявшее бурю восторга. Дима не вслушивался, занятый своими мыслями, и потому удивился, когда Север и его противник, Сириец, бросили свои щиты.

– Чего это они? – спросил он у лорария.[23]

– Объявили сражение без щитов, – пояснил лорарий, – чтоб интересней было.

Вадим уселся на пол, скрестив ноги, и начал ждать. Перед выходом на арену Сириец замешкался. Дима понял это по негодующим воплям зрителей и крику боли: выгоняя Сирийца сражаться, служитель ткнул его в спину горящим факелом. Дима все еще не верил, что это происходит именно с ним и у него на глазах. Вокруг разговаривали, смеялись. С арены доносился лязг металла. Гудели голоса, как на футбольном матче. Потом все дружно заорали. И вдруг Дима снова увидел Сирийца. Лорарий, обвязав его веревкой под мышками, тащил его по песку, вялого, с болтающимися руками. Вадим вдруг ощутил, как пронзительная игла вошла в грудь, и от этой невидимой иглы, от груди к животу, пополз ужас. Баранова затошнило. Он склонился лбом к коленям, боясь, что его вырвет прямо здесь, на глазах у товарищей и служителей арены. Но тут в голову пришло спасительное воспоминание: он с утра ничего не ел, так что тошнить вроде как нечем. И эта дурацкая мысль вернула нормальное самочувствие.

Он поднялся на ноги. Север ждал, опустив руки, спокойный, чужой и страшный. Сверкнул меч, и Дима, приучавший себя смотреть на солнце, ни на миг не зажмурил глаз перед его блеском. Он не замечал лица своего противника и не думал о нем больше, как о живом человеке. Он вообще не думал. Был только меч Севера. Отразить удар, потом следующий. Он забыл о том, что на них смотрят, не слышал криков болельщиков. Дима не нападал, потому что это было бесполезно: он уже видел Сирийца. «Дыхание, варвар, дыхание!» – кричал у него в голове голос Гемеллина.

Меч Севера, скользнув, ударил его по пальцам правой руки, и Вадим разжал их. Он не успел ничего предпринять. Север обезоружил его. И тогда у Димы заложило уши от воплей со зрительских скамеек. Кто-то орал фальцетом: «Получил! Получил!»

Баранов на мгновение замер, прикрыв грудь рукой, обмотанной ремнями, и вдруг весь амфитеатр взревел от восторга: Дима подпрыгнул и нанес вооруженному противнику потрясающий удар ногами. Такого здесь еще не видели. Приемы, отработанные в интернате, раз за разом сокрушали Севера на песок. Теперь Дима видел его хорошо: зубы сжаты, глаза сужены.

От очередного барановского броска Север ловко уклонился, и пока Вадим выпрямлялся, ударил его мечом в незащищенную грудь. Песок накренился, встав на дыбы, а потом исчез, больно хлестнув по спине. На мгновение Вадим перестал видеть и слышать. Он пришел в себя от того, что у него сводит челюсти, так сильно он сжал зубы. Его снова затошнило. Потом он почувствовал, что его толкают в бок, и он тяжело перевалился на живот. Он понял, что Север собирается добить его ударом в затылок, и стоя над ним, ждет, когда публика потребует этого. Дима повернул голову набок и задышал ртом. Перед глазами был песок, взбитый ногами. Баранов вздрагивал спиной, ожидая удара. Но вместо этого Диму потащили куда-то прочь, еще живого.

Откуда-то возник Арий Келад и деловито, с полнейшим равнодушием к моральным и физическим мукам Баранова, принялся смазывать его рану гусиным жиром, который моментально растаял и начал стекать на живот неопрятной струйкой. Дима молчал, прикрыв глаза. Келад туго перевязал его чистым полотном, потом заговорил о чем-то с Воконием, но это все было уже совершенно неважно.

– Эй, Вадим!

Дима лениво открыл глаза. В дверном проеме показалась лохматая голова Мосхида, присевшего на корточки.

– Чего тебе?

– Пожрать принес, вот чего, – ответствовал грек.

– Принес так давай, – сказал Дима.

Мосхид заворчал и ушел, оставив плошку прямо на пороге. Дима сел, дотянулся и стал есть. Это была полбяная каша с медом и козьим молоком. Арий Келад уверял, что от этого блюда даже умирающий почувствует могучий прилив сил. А Дима не был умирающим. Он стремительно поправлялся.

А ведь каша действительно бодрящая, внезапно подумалось ему. И сразу захотелось пошататься по улицам Гераклеи, увидеть вновь белые дома, освещенные ярким солнцем и подкрашенные закатом, увидеть загорелые лица моряков, рыбаков и пиратов, услышать голоса и смех, вдохнуть воздух, пахнущий морской водой.

Он вышел через калитку, охраняемую пятью изнывающими от скуки легионерами, и, пыля босыми ногами по остывающей вечерней улице, отправился в харчевню «У Кота», к гречанке Эдоне, о которой поговаривали, что она развратница и ведьма.[24]

В нескольких шагах от харчевни он остановился, потому что заметил Севера. Тот стоял, прислонившись к стене, на которой была нарисована девушка верхом на огромном коте, обкусывал с виноградной кисти ягоды и плевал косточками себе под ноги. Вадим виделся с ним в последний раз на арене. Он взглянул исподлобья и весь подобрался.

Север без улыбки кивнул ему, сделал знак не шуметь и показал глазами куда-то в переулок, за угол харчевни. Дима осторожно высунулся за угол.

Там играли мальчишки – сражались на самодельных мечах, выструганных из веток. Они прыгали, что-то выкрикивали, задыхались, и вдруг Дима сообразил: они играют в гладиаторов.

Один мальчик крикнул:

– Чур, я Баран! – и нанес удар ногой, старательно задрав ее на уровень своего конопатого носа.

Второй взвыл от досады и протестующе завопил:

– Мы так не договаривались!

– Я Баран! – победно кричал мальчишка, размахивая руками и ногами.

Дима перевел взгляд на Севера. Тот с удовольствием поглощал виноград.

– Вот ты и знаменит, – сказал Север с еле заметной усмешкой.

Дима пожал плечами.

– Меня не этому учили, – сказал он, наконец. – Меня учили лечить людей, а не убивать их.

– Ты врач? – с любопытством спросил Север.

Дима кивнул.

Север вытащил динарий.

– Это из тех денег, что я получил на последних играх, – сказал он. – Пропьем?

Их встретила Эдоне, невысокая женщина лет двадцати пяти, с косой, уложенной на голове короной, с золотистыми веснушками на скулах и руках.

Гладиаторы уселись за стол. Север вложил несколько динариев в крепкую ладонь женщины и ласково провел рукой по ее обнаженному плечу. Эдоне усмехнулась.

– Цекубского нет, – сказала она таким тоном, что Диме захотелось добавить: «Не завезли с базы». – И фалернского нет…

– Тащи испанское, – сказал Север.

– На все?

Север фыркнул.

– Мы простые гладиаторы, Эдоне, а не растленные аристократы. Нам ни к чему алкогольные ванны.

Женщина облокотилась о стол и заглянула в сумрачное лицо Вадима.

– Накормлю, напою и не обижу, – сказала она Диме значительно.

Дима сердито отвернулся.

Потягивая скверное испанское вино, Север сказал ему:

– Эдоне настоящая ведьма. Не теряйся, варвар. Ты ей нравишься.

– Ведьмов не бывает, – ответил Вадим.

Север принялся грызть яблоки одно за другим и задумчиво складывать из огрызков схему манипулярного расположения римского легиона. За соседним столиком три оборванных типа обсуждали итоги выборов в горсовет. Один сказал:

– Этот Марцеллин пролез в декурионы[25] очень хитрым способом…

– Терпеть не могу всякий сброд, – проворчал Север, отмечая яблочным хвостиком позицию военного трибуна. – Выборы в горсовет – не их собачье дело. Вонючие варвары…

– Так ведь ты… – начал Дима и замолчал, побагровев от собственной бестактности.

– Продолжай, продолжай, – насмешливо сказал Север, испытывая удовольствие от замешательства Димы.

– Ты же лишен прав римского гражданства, – сказал Вадим, глядя на засаленные доски стола.

– Ну и что? – с вызовом отозвался Север. Он хотел еще что-то добавить, но махнул рукой. Дима мысленно проклял этот идиотский разговор.

Внезапно Север посмотрел прямо ему в лицо.

– Знаешь что, Вадим, – сказал он, – хватит о моем римском гражданстве. Тебе вот известно, что ты лучший боец из всех, что мне встречались?

– Я вонючий варвар, – сказал злопамятный Баранов.

Север сблизил ресницы.

– О Марс Градив,[26] – воззвал он, – откуда такие, как ты, берутся, хотел бы я знать…

«Хорошо, что ты этого не знаешь», – подумал Дима мрачно.

К ночи оба они изрядно набрались.

– Ты из камня и железа, – внушал Диме Север, зеленый от бледности. – У меня никогда еще не было такого противника. Где ты научился своему искусству? В храме?