Вера Камша - К вящей славе человеческой

• Название: К вящей славе человеческой
• Автор: Вера Камша
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25278-7

В один горький день люди пролили кровь, свою и чужую, там, где этого делать не следовало. Многие помнят эту историю, но ни один из помнящих не может ее рассказать...

Когда-то, очень давно, великий воин и правитель отдал себя и весь свой род в залог за власть над будущей Империей. А его дальний потомок рискнул этим залогом ради своей любви...

С давних пор в один ужасный день – День Страха – древнее Зло поднимается над миром в поисках новых жертв...

Эти – или похожие – истории знают многие. Но, может быть, в этот раз все будет иначе?

---

Солдат в нелепом колпаке шагнул вперед, занося руку, сверкнула чужая сталь. Хайме поднял шпагу, а дальше, дальше все получилось, как на тренировке? – ложный удар, ненужная защита… Сильной частью своего клинка Хайме отбросил чужой в сторону. Правый бок противника был открыт, а теперь – кинжал! Как легко вошло, будто бы и не в тело. Повезло, что лоассец был лишь с тесаком… Вообще повезло!

– Слева! – крикнул беловолосый горец. – Бесноватые!

Высокий человек с белой головой словно нехотя махнул клинком и пропал, его сменил солдат с изуродованным лицом. Почти старик… Первый же выпад ветерана едва не стал для Хайме последним, но юноша как-то увернулся. Они замерли друг против друга среди хрипящей свалки. Злые темные глаза завораживали, подхлестнутое нахлынувшим страхом сердце бешено колотилось. Хаммерианин был страшен и опытен, скольких он уже отправил на тот свет? Скольких еще отправит? Рука Хайме судорожно сжала эфес. Ветеран усмехнулся, показав неровные зубы. Юноша тряхнул волосами, отгоняя навалившуюся слабость, и очертя голову ринулся вперед. Хаммерианин рассмеялся и слегка шевельнул рукой. Раздался отвратительный хруст – горская рогатина вошла «белолобому» меж ребер… Хайме пролетел мимо упавшего врага, запнувшись обо что-то податливое и неживое, выскочил из зарослей и замер, сжимая клинки, не зная, что дальше.

Впереди, очень близко, лежала дорога. Пустая. Таскавшие камни «белолобые» отошли под прикрытие аркебузиров, а те торчали недобеленными столбами. Прицельно бить они не могли – мешали солнце в глаза и густая листва. Хайме завертел головой, соображая, куда бежать. Совсем рядом рухнул хаммерианин, покатился вниз по рыжему склону. Выскочивший следом за юношей Фарабундо поудобней перехватил ставшую красной рогатину, что-то крикнул. Хайме не понял, но бросился к горцу. Сверкнуло, отразясь от клинка, солнце – наперерез мчался здоровенный лоассец. Юноша развернулся навстречу, но солдат пробежал мимо. Хайме обернулся – ниже по склону «белолобые» прижали кого-то к камням. Кажется, Лихану и одного из загонщиков. За спинами нападавших было не разобрать, но бегущего на подмогу лоассца Хайме остановил. «Белолобый» передернул плечами и замахнулся. Левша! Целит в голову! Юноша отпрыгнул, лоассец, уворачиваясь от кинжала, тоже. И налетел на Фарабундо.

Облизнув губы, Хайме глянул вниз. Лихана остался один, но его спину прикрывал камень. Муэнец сделал выпад, Хайме скрипнул зубами и обернулся на топот. Удар, чужая кровь на лице, полный ненависти взгляд и смерть. Тоже чужая.

Юноша перешагнул длинное тело, он опять был один. Слева трое горцев вовсю орудовали рогатинами, справа упал загонщик, а Фарабундо сцепился сразу с двумя. Помочь? Хайме оглянулся на Лихану, в пыли и мелькании спин и рук ничего не было видно, но будь муэнец мертв, «белолобые» бы занялись живыми. Хайме тряхнул головой и бросился на помощь. Сзади кричат? Неважно! А вот и противник. Скрещенные клинки, удар, парирование… Он ответит, он знает, как отвечать! Тяжелая дубина ломает лоассцу руку, и тут же второй конец врезается в суконный лоб.

– Не дури! – рявкает загонщик. – Держимся вместе!.. А теперь – к сеньору!

4

Паписты не стали отступать, приняв бой в тех самых зарослях, откуда стреляли. Сошли с ума? Может, и так. Господь, решив наказать, лишает разума… Что ж, тем лучше, Гийом и Крапу пожмут друг другу руки на могиле еретиков. Возможно даже помирятся, но Гийому лучше бы поторопиться. Паписты огрызаются как звери, да они звери и есть. Упрямые, злобные, дикие… И это даже хорошо. Резать монахов и паломников – дело не солдат, а палачей, но муэнские охотники развязали слугам Господа руки. Онсийцы пролили кровь, да падет она на их головы!

Лабри опустил трубу, чтобы протереть уставшие глаза, а когда вновь поднял, понял, почему паписты не отступили. Сверху, от рощи, наперерез солдатам Гийома спешил новый отряд. Склон был довольно крут и усыпан валунами, но странные фигуры прыгали по камням, словно горные бараны. Что-то яростно сверкнуло раз, другой, третий… Лабри, не веря уставшим глазам, сунул трубу Роже.

– Посмотри, что там?

– Сейчас, господин полковник. – Шетэ-младший сжал окуляр, словно шпагу. – Мой полковник, они… Они в доспехах!

Значит, не показалось. Это солнце отражается от металла, что нацепили на себя прыгуны. И как же легко и быстро они двигаются!

– Надо же, доспехи, – буркнул Лабри, злясь на папистов и почему-то на себя. Крапу, будь он рядом, сказал бы что-то вроде «и чего только в этой глуши не встретишь!», но граф со своими ранами в бою, а Матье Лабри торчит на обочине.

– Господин полковник, – простонал Роже, – господин полковник, что же это?

Надо было прикрикнуть на забывшегося лейтенанта и отобрать трубу, но Лабри не крикнул и не отобрал. Своими дальнозоркими глазами он видел, как фигуры в доспехах врезаются в бок наступающим, как начинается резня. Солнце дробилось не только на шлемах и кирасах, но и на клинках. На длинных широких клинках, которых не видели на полях сражений уже лет сто.

Сейчас с этими мечами вышло семеро. Против полусотни, но каждый удар забирает по жизни. Адская семерка стальным клином шла вперед, выкашивая солдат, как пшеницу, а вокруг клубилась пыль и хмурой стеной вставали заросли. На склоне шел бой, и только Господь ведал, что там творится и сколько еретиков скрывает кровавый холм.

Глава 81

Отец Лолы упал – шпага лоассца пронзила седого хитано насквозь, Пепе и Берто исчезли, но Лопе все еще прикрывает спину… Бой не кончен, господа хаммериане! Вас никто не звал, и вы не пройдете. И не уйдете! Бертильо вас не выпустит. В память Сан-Марио, в память всех нас!

Выстрел пистолета свалил хромого загонщика, давно не видно Мигелито, но и бесноватым невесело. Нового подкрепления у них нет, значит, де Гуальдо дерутся. Достойные люди, жаль, он так и не заехал в замок. Два вечера слишком мало, разве что после… После боя или после смерти? Ушедшие спина к спине узнают друг друга хоть в раю, хоть в преисподней, не могут не узнать!

Еще трое? Четверо? Берете в кольцо? Ну-ну…

– Лопе!.. Обернись! Лопе!!!

Упал. Лицом вниз. Мертв? Ранен? Не подойти, не узнать, только увести от тела этих, не дать добить… Если есть кого добивать!

– Вы… Дьявольское отродье, сюда! Хотели де Ригаско? Это я!

К дереву! Оно не упадет и не отступит. Только б не зацепиться за корень! Ринулись следом, а Лопе лежит, не шевелится. Ты почти неистовый Александр… Почти, потому что один с сотней справится только в песне… А как насчет четверых? Хруст, топот, странный звонкий крик… Птица? Вопль лоассца, белые от бешенства глаза, метнувшаяся наискось тень, сдвоенный выпад.

– Убирайся к дьяволу!.. И ты тоже, каналья!

– Сеньор!.. Держитесь… Мы тут!

Горцы с дубинами…. Пробивают проход. Трое на трое, ты больше не Александр и опять жив! Кинжал застрял в груди «белолобого», не вытащить… Уцелевший лоассец отскакивает, уворачивается от дубин, мчится к своим.

– Сеньор, у вас кровь.

– Чужая… Надеюсь!

На другом конце поляны, в кустах орудуют двое местных. «Белолобые» опасаются лезть на рогатины… Слуги Господа, черти б их взяли! Так вниз или вверх? Лошади ждут за гребнем. Лошади, Иньита, жизнь…

Сколько их осталось? С дюжину, не больше. Люди падали один за другим… Более слабые погибли первыми, так было, так будет. Неплохая охота, шли на зверя, а нарвались на хаммериан. Нужно пробиться к загонщикам, а дальше? Лошади готовы, а к де Гуальдо все равно не прорваться. И к Маноло с Себастьяном… Хайме с Лиханой тоже внизу. Еще дерутся или уже мертвы? Им не вырваться, но те, кто здесь? Хитано, уцелевшие охотники, стоящий на коленях Пабло… Их еще можно вывести. Это не бегство! Они вернутся вместе с солдатами и разорвут «белолобых» на куски. Сегодня же вернутся!

Свист бича, щелчок, похожий на выстрел, низкий яростный вой. Мигелито жив и лупит наотмашь. По глазам, рукам, шеям, рассекая кожу, разрывая мышцы, валя с ног. Лоассец с кинжалом отшатывается, чтобы нарваться на шпагу. Отправляйся в ад!

– Сеньор…

– Что на дороге?! Ты видел?

– Камни…

Баррикада еще не разобрана! Альфорка оставит «белолобых» в покое лишь мертвым. Значит, нужно идти вниз. Вниз, к де Гуальдо, Маноло, Лихане. Покончить с этими и идти…

2

В первый раз за свои сорок шесть лет Матье Лабри мог лишь молиться. Он не мог отозвать Мату, Бустона, Гийома, Крапу, потому что сбесившиеся паписты вцепились в завал, как дьявол в грешную душу. Не перерезав этих сумасшедших, дорогу не расчистишь, а в обход идти поздно. Нельзя было и встать плечом к плечу с товарищами, так как полковник отвечал перед маршалом и Господом за проклятый монастырь, до которого еще нужно было добраться. Оставалось сжимать кулаки и шептать святые слова, готовые оборваться богохульством, потому что еретики убивали. Без жалости, без смысла, не щадя себя.