Алексей Меняйлов - Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

• Название: Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства
• Автор: Алексей Меняйлов
• Жанр: Современная проза

Более чем неожиданный роман о Понтии Пилате и комментарии-исследования к нему, являющиеся продолжением и дальнейшим углублением тем, поднятых в первых двух «КАТАРСИСАХ». (В комментариях, кроме всего прочего, — исследование образа Пилата в романе Булгакова "Мастер и Маргарита".)

Странное напряжение пульсирует вокруг имени "Понтий Пилат", — и счастлив тот, кто в это напряжение вовлечён.

Михаил Булгаков подступился к этой теме физически здоровым человеком, «библейскую» часть написал сразу и в последующие двенадцать лет работал только над «московской» линией. Ничто не случайно: последнюю восьмую редакцию всего лишь сорокадевятилетний Булгаков делал ценой невыносимых болей. Одними из последних его слов были: "Чтоб знали… Чтоб знали…" Так беллетристику про любовь и ведьм не пишут…

Так что же такого недоступного остальным, работая над «московской» линией, познал Булгаков? И в чьих руках была реальная власть, раз Михаила Булгакова не смог защитить даже покровительствовавший ему Сталин? Трудно поверить, что до сих пор никто зашифрованного в романе Тайного знания понять не смог, потому напрашивается предположение, что у понявших есть основания молчать.

Грандиозные же орды булгаковедов по всему миру шуршат шелухой, не в состоянии подтянуться даже к первоначальному вопросу: с чего это Маргарита так ценила роман мастера? Ценила настолько, что мастер был ей интересен только постольку поскольку он пишет о Понтии Пилате и именно о нём? Мастер ревновал Маргариту к роману — об этом он признаётся Иванушке. Мастер, уничтожив роман, чтобы спасти жизнь, пытался от Маргариты бежать, но…

Так в чём же причина столь мощной зависимости красивой женщины, королевы шабаша, от романа? Те, кому посчастливилось познакомиться с любым из томов "КАТАРСИСа" и кто, естественно, не забыл не только силу потрясения, но и глубину заложения к тому основания, верно, уже догадался, что ответ на этот вопрос — лишь первая ступень…

Читать "КАТАРСИС" можно начинать с любого тома; более того, это еще вопрос — с какого лучше. Напоминаем: катарсис — слово, как полагают, греческого происхождения, означающее глубинное очищение, сопровождаемое наивысшим наслаждением. Странное напряжение пульсирует вокруг имени "Понтий Пилат", — и счастлив тот, кто в это пульсирующее напряжение вовлечён…

---

Но как — технически?

Что это было:

— устный рассказ, — письменное сообщение?

Одно из двух.

Для устного общения — все условия: апостолы, вопреки своему предполагаемому предназначению разнести весть по всему миру, не покидали Иерусалима ещё три с половиной года, пока их оттуда не вышибли волей первосвященников (при том же Пилате), а Пилат и вовсе пробыл в Иудее ещё около семи лет. И на то у него, представляется, была веская причина — жажде власти противоположная.

Пилат не мог не размышлять об Иисусе — повелителе солнца, умеющем читать сокровенные мысли, и потому не мог не собирать о Нём все возможные сведения. У Пилата как у префекта Иудеи (а фактически исполнявшего обязанности наместника провинции Сирия) была возможность всех свидетелей жизни Иисуса не посещать, а вызывать к себе.

Но это не только существенная экономия времени.

Он ещё мог, пользуясь служебным положением, приказать доставить любого свидетеля, в том числе и тех, кто относился к Иисусу, мягко выражаясь, отрицательно. Возможность, которой не было ни у одного из апостолов и других учеников и собеседников Иисуса. Но без этой информации объёмное представление о происходившем в метанации того времени было бы невозможно. Не в этом ли были причина и смысл того, что Пилат, духом отказавшийся от жажды власти, провёл нетипично долгий срок на должности префекта (прокуратора)? Очень может быть — претерпев позорное понижение в должности (сначала префект, затем прокуратор).

Но о личных контактах Пилата с апостолами не упоминается нигде, в том числе и в «Деяниях апостолов». Значит, или этих контактов не было вовсе, или о них авторы Нового завета упоминать не могли? (О причинах неупоминания имени Пилата — в главах «„Сто первый” аргумент в пользу Пилата» и «„Пророческая «бригада»”…»).

Вообще, всякий без исключения понявший созидает, ибо природа его как незамутнённое зеркало отражает природу его Творца и Спасителя. Созидает тем или иным способом — но в соответствии с полученным талантом (см. главу «„Пророческая «бригада»”…»).

Вообще-то, опыт тысячелетий показывает, что чем выше ораторские способности, тем ниже писательские. И наоборот. Лев Толстой как оратор разочаровывал, а вот от проповедей Гришки Распутина великосветские дамочки млели, записывали каждое слово, но когда после пытались читать записанное, оказывалось: банальность и тупоумное повторение чужих мыслей. Если так, то, учитывая недостижимый писательский уровень субъевангелий, получается: их авторы, скорее всего, были великими молчунами, к тому же потратившими на писательскую работу, возможно, не менее десятилетия. Но субъевангелия появились позже, чем начался рост Церкви, и этот рост объясним или, в противовес утвердившемуся мнению, гипнотическими сеансами апостолов, или высоким ораторским искусством, но прежде всего высочайшим нравственным и, как следствие, интеллектуальным уровнем слушателей. К тому же никто из апостолов и учеников-галилеян не был достаточно образован для подобного литературного труда. Да и зачем им всем ораторский дар иностранных языков, если они все писатели?

Что-то много странностей, противоречащих гипотезе о множественности авторов субъевангелий и их творческой независимости…

Рассмотрим одну ключевую странность, выявляемую при внимательном рассмотрении трёх из четырёх канонических субъевангелий.

Субъевангелия Матфея, Марка и Луки называются синоптическими (греч. συν-οψτς— «обозрение») — потому что в них дословно или почти дословно повторяются многие эпизоды. У этих эпизодов явно один автор.

Тому есть объяснения: одно — более популярное, другое — менее.

Популярное, принятое в том числе и в католицизме, следующее: дескать, первым было написано евангелие от Марка, самое краткое, в восприятии людей якобы неполное, Лука и Матфей взяли его за основу и дополнили.

Но у Луки и Матфея есть эпизоды, повторяющиеся прямо-таки слово в слово, — которые отсутствуют у Марка. Чтобы объяснить эту дословность, кратко сообщают, что, видимо, существовал ещё один источник — сборник цитат Иисуса Христа и сюжетов из Его жизни (см. напр.: Рональд Браунригг. Кто есть кто в Новом завете. Словарь. М., Внешсигма, 1998; и др. справочники).

Неизвестный «сборник цитат Иисуса Христа и сюжетов из Его жизни» — явный эвфемизм, затемняющий смысл действительности. «Сборники цитат и сюжетов» Матфея, Марка, Луки и Иоанна называют одним словом — евангелие, а здесь — другим. В данном случае иерархобогословы почему-то заинтересованы действительность затемнять.

Оно и понятно. Если некий неизвестный источник — всего лишь «сборник цитат», то нет, соответственно, и автора — или, во всяком случае, имя его не важно. А если неизвестный «сборник цитат и сюжетов» назвать своим именем, то остаётся предположить одно из двух: что Марк, Лука и Матфей или повально занимались плагиатом (это, кстати, объясняет, почему стиль обсуждаемых трёх евангелий относительно одинаков), или у них было веское основание имя автора Протоевангелия не упоминать. А может, они боялись его упоминать под страхом смерти (кого они боялись, сообщается в главе «Тайное Знание, открываемое черезспиру»).

Только одним из этих соображений и возможно объяснить, почему вдруг, несмотря на явное существование Протоевангелия (и его, следовательно, автора!), апостолы — люди, несомненно, честные, на воровство не способные, готовые ради полноты картины происходящего вокруг Иисуса показать даже своё неприглядное поведение в Страстную неделю — в данном случае хранят упорное молчание!

Итак, пользуясь принципом «бритвы Оккама» — отсекаем все дополнительные сущности, без которых можно обойтись, — приходим к непопулярной гипотезе, что и малограмотный Марк, ученик, так скажем, далёкого круга, который ко дню Распятия был ещё совсем мальчишкой, и некий Матфей (нет никаких указаний, что это один из апостолов), и христианин из язычников Лука, никогда Иисуса не видевший, — все они пользовались плодами труда некоего автора — Евангелиста с большой буквы.

Странные вокруг этого автора обстоятельства: с одной стороны, труд его субъевангелисты ценили (может, сами ничего не могли написать ст`оящего, как ни старались? это предположение психологически достоверно), во всяком случае, они, не стесняясь друг друга, брали его труд за основу. Воспроизводя без изменений целые сюжеты. С другой стороны, личность эта в глазах гипнабельной толпы и, что то же самое, начальств весьма одиозная. Иными словами, харизматические вожди были с этим человеком несовместимы — и толпа, естественно, это восприняла настолько близко к сердцу, что даже одно упоминание имени автора Протоевангелия в его переложениях грозило уничтожением и субъевангелиям тоже — подобно тому как были уничтожены и все экземпляры Протоевангелия.

Можно сказать и так: дракон готов был терпеть четыре канонических субъевангелия на условии, что не будет упомянуто имя главного автора Евангелия, ибо оно само по себе уже толкование всего Евангелия.

А четыре канонических пусть остаются — если на словах авторитеты извратят роль главного автора, то пусть читают: смотрят в книгу, видят…

Такой вариант Провидение, очевидно, устраивал: пусть иерархия использует их переложения-упрощения для подчинения народов, при этом она распространит тексты по всему лицу земли. Пусть так: глупцу не помочь самыми пространными текстами, а ищущий прочтёт и между строк, разглядит истину, так скажем, в одном слове-логосе, разберётся даже вопреки многоголосому хору слепцов-толкователей.

Различные соображения, с нескольких сторон подпирающие высказанное соображение, рассыпаны по многим главам «КАТАРСИСа-3», особо примечательна в этом отношении глава «„Пророческая «бригада»”…».

Итак, мы, вооружённые теорией стаи и подступающие к теории жизни, можем подвести итог: достаточно зачернить имя автора Протоевангелия, уничтожить его текст упрощениями, как иерархии, служащие известному вселенскому противоначалу, приобретают «евангельское» обоснование своего «христианства». (Психологический механизм, здесь задействованный, рассматривается в главе «„Сто первый” аргумент в пользу Пилата».)

Быть может, автор Протоевангелия презрел иерархию, власть как таковую — пример его ужасал живущих за счёт доимой паствы?

Одна только эта мысль уже выводит на автора Протоевангелия. Его уход из иерархии — буквальный или духовный — был более чем заметен. Это заметно в одном только случае: если предоставленная ему Провидением ступень была очень высокой. Но он её оставил…