Публий Вергилий - Буколики. Георгики. Энеида

• Название: Буколики. Георгики. Энеида
• Автор: Публий Вергилий
• Жанр: Античная литература
• Год: 1979

В книгу великого римского поэта Публия Вергилия Марона (70 – 19 гг. до н. э.) вошли его известные произведения: сборник пастушеских стихов «Буколики», дидактическая поэма «Георгики», эпос «Энеида».

---

Всюду – вдоль улиц, в домах, у дверей заповедных святилищ —

365 Груды тел неподвижных лежат, во прахе простертых.

Пеню кровавую тут не одни лишь платят троянцы:

Даже в сердца побежденных порой возвращается храбрость,

И победитель тогда данаец падает наземь.

Всюду ужас, и скорбь, и смерть многоликая всюду.

370 Первый данаец, что нам повстречался, толпой окруженный,

Был Андрогей. За соратников нас в неведенье принял

Он и с речью такой приветливо к нам обратился:

"Эй, торопитесь, друзья! Как можно медлить так долго

В праздности? Грабят без вас и разносят Пергам подожженный!

375 Вы же только теперь с кораблей высоких идете!"

Молвил – и понял он вдруг, не услышав ясных ответов

Ни от кого, что в гуще врагов оказался нежданно.

Тотчас же с криком назад Андрогей изумленный отпрянул, —

Так же, случайно ступив, в колючем терновнике путник

380 Вдруг потревожит змею – и с трепетом прочь он стремится,

Видя, что гад поднялся и свирепо раздул свою шею.

Так отступил Андрогей, когда нас узнал, устрашенный.

Сомкнутым строем на них мы со всех сторон нападаем,

385 Видим: сопутствует нам Фортуна в первом сраженье.

Духом воспрянул Кореб, мимолетным ободрен успехом,

Молвит: "Друзья, если нам указала Фортуна к спасенью

Путь, где она благосклонна была, – последовать должно

Этим путем. Обменяем щиты и к нашим доспехам

390 Знаки данайские мы приладим. Хитрость и храбрость

В битве с врагами равны! Сам недруг даст нам оружье".

Молвив так, надевает он шлем Андрогея косматый,

Пышно украшенный щит и меч аргосский хватает.

Делают то же Рифей и Димант, и радостно следом

395 Юноши все оружье берут, добытое с бою.

Без изволенья богов мы рыщем ночью слепою,

Тут нападаем и там, с толпой смешавшись данайцев;

Многих отправили мы в обитель мрачную Орка.

Враг разбегается: те на берег спешат безопасный —

400 Спрятаться возле судов, а те, в постыдном смятенье,

Лезут опять на коня, – чтоб в знакомом чреве укрыться.

Но против воли богов ни на что нельзя полагаться!

Видим: из храма влекут, из священных убежищ Минервы,

Деву, Приамову дочь, Кассандру; волосы пали

405 На плечи ей; пылающий взор возвела она к небу, —

Только взор, ибо руки поднять не давали оковы.

Зрелище это Кореб снести не мог и, взъярившись,

В самую гущу врагов устремился на верную гибель.

Следом за ним и мы напали сомкнутым строем.

410 Тут посыпались вдруг с высокой святилища кровли

Копья троянцев на нас: началась плачевная битва, —

Из-за доспехов чужих, из-за греческих шлемов гривастых.

Враг сбежался на крик: за добычу отбитую в гневе,

Мчатся со всех сторон данайцы – оба Атрида,

415 Пылкий Аякс и за ним долопов грозное войско.

Так иногда срывается вихрь, и встречные ветры

Борются: Нот, и Зефир, и Эвр, что радостно гонит

Коней Зари; и стонут леса, и свирепо трезубцем

Пеной покрытый Нерей до глубин возмущает пучины.

420 Даже и те, кого удалось во тьме непроглядной

Хитростью нам разогнать и рассеять по городу, – снова

Все появляются здесь: щиты и подложные копья

Тотчас они узнают, услыхав наш выговор странный.

Враг подавил нас числом. Сражен рукой Пенелея,

425 Падает первым Кореб к алтарю копьеносной богини.

Пал и Рифей, что всегда справедливейшим слыл среди тевкров,

Следуя правде во всем (но иначе боги судили).

Пал Гипанид и Димант, убиты троянцами оба.

Панф! И тебя не спасли, когда был ты повержен врагами,

430 Ни благочестье твое, ни повязки жреца Аполлона!

Трои прах и огонь, в котором друзья погибали,

Вы мне свидетели: в час крушенья я не стремился

Копий данайских бежать и уйти от участи грозной.

Гибель я заслужил – но рок мне иное назначил.

435 Вырвался с Пелием я и с Ифитом (Ифит отягчен был

Возрастом, Пелий был слаб от ран, нанесенных Улиссом).

Крики и шум непрестанно влекли нас к дому Приама.

Битва такая здесь шла многолюдная, словно нигде уж

Не было больше войны, и бойцов не удерживал город.

440 Лютый свирепствует Марс. Данайцы рвутся в чертоги,

Тщатся входы занять, прикрываясь сверху щитами,

Лестницы ставят к стенам и у самых дверей по ступеням

Лезут все выше они, против стрел щиты выставляя

Левой рукой, а правой уже хватаясь за кровли.

445 Башни рушат на них, черепицу мечут дарданцы, —

Видя последний свой час, на краю неминуемой смерти

Этим оружьем они от врагов хотят защититься.

Дедовских древних времен красу – золоченые балки

Катят сверху одни; другие, мечи обнаживши,

450 Встали в дверях изнутри, охраняют их сомкнутым строем.

Духом воспрянув, спешим скорее к царским чертогам,

Чтобы пополнить ряды и помощь подать побежденным.

Дверь потайная была и ход, покинутый всеми:

Сзади он вел во дворец через все покои Приама,

455 Здесь ходила не раз, пока наше царство не пало,

Без провожатых, одна, Андромаха[458] к родителям мужа,

К деду несчастная мать носила Астианакса.

Быстро выбежал я на высокую крышу, откуда

Бедные тевкры вниз безвредные копья метали.

460 С краю там башня была, до самых звезд поднималась

Кровлей высокой она, с нее видна была Троя,

Ряд привычный судов данайских и лагерь ахейский.

Башню вокруг обступив, мы железом крушим основанья

Там, где высокий настил расшатался в швах ослабевших,

465 Вниз толкаем ее, и внезапно с грохотом грозным

Рушится все, и вражеский строй засыпают обломки.

Но подступают еще и еще данайцы, и градом

Камни и копья летят.

Возле самых сеней на пороге царском ярится

470 Пирр[459], и ярко блестит доспех, сверкающий медью.

Так выходит на свет, напитавшись травой ядовитой,

Змейка: зимой холода под землей ее долго держали;

Юностью ныне блестя и сбросив старую кожу,

Скользкую спину она извивает и грудь поднимает

475 К солнцу опять, и трепещет язык раздвоенный в пасти.

Рядом стоит великан Перифант и возница Ахилла

Автомедонт-щитоносец и с ним скиросское войско:[460]

Все, дворец обступив, на крышу факелы мечут.

Пирр – в передних рядах: схватив топор двулезвийный,

480 Рубит порог и дверь, обитую медью, срывает

Прочь с косяка. Уж насквозь прорубил он дубовую доску;

Словно раскрытая пасть, широко в ней зияет отверстье:

Внутренность дома видна, череда чертогов открылась,

Виден Приама покой и царей наших древних палаты,

485 Люди с оружьем видны, что стоят за первою дверью.

Полнится дом между тем смятеньем и горестным стоном:

В гулких чертогах дворца отдаются женские вопли,

Крик долетает до звезд. Объятые трепетом, бродят

Матери, жены везде по обширным покоям, и двери

490 Держат в объятьях они,[461] поцелуями их покрывая.

Натиском Пирр подобен отцу: и запоры и стражи —

Все бессильны пред ним. От ударов частых тарана

Дверь подалась наконец, сорвалась с шипов и упала.

Сила путь пролагает себе: вломились данайцы,

495 Первых стражей свалив, разлились по дворцу, словно волны.

С меньшей силой поток вспененный, прорвавши плотины,

Натиском волн одолев на пути стоящие дамбы,

Бешено мчит по лугам и по нивам стремит свои волны,

Вместе со стойлами скот унося. Разъяренного Пирра

500 Видел я сам и Атридов двоих на высоком пороге,

Видел меж ста дочерей и невесток Гекубу[462], Приама, —

Кровью багрил он алтарь, где огонь им самим освящен был.

Брачных покоев полста – на потомков обильных надежда,

Двери, щитами врагов и варварским гордые[463] златом, —

505 Рушится все. Что огонь пощадил, – досталось данайцам.

Спросишь, быть может, о том, какова была участь Приама?

Видя, что занят врагом разрушенный город, что входы

Взломаны царских палат, что дворец наполняют данайцы,

Старец, отвыкший от битв, дрожащей рукой облачает

510 Дряхлое тело в доспех, надевает меч бесполезный,

Прямо в гущу врагов устремляется в поисках смерти.

В самом сердце дворца, под открытым сводом небесным

Был огромный алтарь, и старый лавр густолистый

Рос, нависая над ним, осеняя ветвями пенатов.

515 В тщетной надежде вокруг с Гекубой дочери сели,

Жались друг к другу они, как голубки под бурею черной,

Статуи вечных богов обнимая.[464] Когда же Гекуба

Мужа увидела вдруг в доспехах, приличных лишь юным, —

Молвила: "Бедный Приам, о что за умысел страшный

520 Это оружие взять тебя заставил? Куда ты?