Диана Удовиченко - Семь камней радуги

• Название: Семь камней радуги
• Автор: Диана Удовиченко
• Жанр: Фэнтези

Что делать, если вместо заслуженного летнего отдыха после удачного поступления в университет вас вынуждают спасать мир? Да еще не свой, а какой-то непонятный, где не действуют привычные законы, а все вокруг пропитано волшебством. Вдруг выяснилось, что Макс - не просто Макс, а наследник старинного магического рода, Мама - не бухгалтер, а ведьма, а любимый пес, погибший два года назад, вернулся и умеет разговаривать. Что бы выбрали вы: отдых, или такой вот сумасшедший тур по Второй грани реальности?

---

– Ну, конечно! Как же я раньше-то не догадался! Желтый в столице!

– С чего вы взяли? - изумился Макс.

– Потому что столица называется Староград!

– Ну и что?

– Вспомни, Белый сказал: "Постарайтесь успеть до старости"! Это был намек на название города.

– Вот это да! - Виктория тоже выглядела удивленной, - С чего это он взялся нам шарады загадывать? Что, нельзя было сказать нормально?

– Наверное, нельзя, - вступилась за Белого Аня, - Мы же не знаем, что происходит.

– Вот и просветил бы, - пробормотал Макс, в душе недолюбливающий Белого за излишне пафосное поведение.

– А сколько еще ехать до столицы? - спросила Милана.

Гольдштейн снова потер лысину, что-то прикидывая в уме:

– Дней пять, если верхом.

– А говорил, недалеко! - возмутился Макс.

– Конечно, недалеко. Дорога хорошая, погода тоже. Что такое пять дней? - примирительно сказала Виктория.

– К тому же, к вечеру будем в Волчке, там и переночуем, - добавил Лев Исаакович, и, видя непонимающие лица спутников, пояснил:

– Волчок - это такой город. Славится своими игрушками. Там делают лучшие волчки, и еще неваляшек.

Макс поехал рядом с Аней. Присутствие девушки действовало на него умиротворяюще. Она взглянула на Макса и улыбнулась:

– Ты все еще сердишься, когда думаешь о Белом? Не надо, рано или поздно все выяснится.

Улыбка сделала ее лицо еще нежнее, будто осветив его изнутри. Макс подумал: интересно, каково встречаться с девушкой, которая всегда будет знать, что ты чувствуешь? С одной стороны, такая чуткость - это здорово, потому что позволит избежать многих разногласий, а с другой - вдруг ты испытаешь раздражение, или злость на нее, тогда как? "Хорошо еще, мысли читать не умеет", - усмехнулся он про себя.

Так, незаметно, в дружеских разговорах, без особых приключений, и промелькнул этот день. Усталое солнце опустилось совсем низко и висело над горизонтом, окрашивая его в малиновый цвет, а впереди появились зубчатые стены, из-за которых виднелась высокая башня.

– Вот он, Волчок, - сказал Гольдштейн, и первым подъехал к городским воротам.

Он положил руки на стену, и стоял некоторое время, закрыв глаза, потом проговорил:

– Город спокойный, но я вижу какие-то неприятности.

– Для нас? - уточнила Виктория.

– Для Макса.

– Какие именно?

– Я же экстрасенс, а не волшебник, - обиделся Гольдштейн.

После некоторого размышления Виктория резюмировала:

– Ну что ж, и на том спасибо. Предупрежден - значит, вооружен.

И она первая въехала в город, остальные последовали за ней.

Глава 38.

Волчок выглядел очень симпатично: выглядывающие из буйной зелени деревьев невысокие деревянные дома, выкрашенные в яркие цвета, деревянные тротуары, мощенные булыжником мостовые. На воротах каждого дома красовался разноцветный волчок - символ города. В поисках постоялого двора всадники добрались до центральной улицы. Здесь дома были повыше, а деревьев гораздо меньше. Виктория с неудовольствием оглядывала узкие темные проулки, ворча про себя:

– Идеальное место для засады!

Наконец, постоялый двор нашелся. Он выглядел точно так же, как и его собратья в других городах: на первом этаже трактир, на втором - комнаты для постояльцев. Максу постоялые дворы с их одинаковыми комнатками и условиями, далекими от комфорта, порядком надоели. Он подумал, что с большим удовольствием ночевал бы в лесу, или в поле: пусть там и опасней, зато воздух свежий.

Во время ужина в трактире Виктория, видимо, памятуя о предсказании Гольдштейна, подозрительно оглядывалась по сторонам, внимательно рассматривая каждого посетителя. Не найдя ничего необычного, она немного успокоилась, но после ужина, поднимаясь на второй этаж, предупредила:

– Заприте дверь и держите оружие под рукой.

– Не волнуйся, с нами же Роки. Если что, залает, - беспечно ответил Макс.

На самом деле он вовсе не был таким спокойным, каким хотел казаться. С того самого момента, как он въехал в Волчок, Макс испытывал странное ощущение: он все время как будто чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Ему казалось, что кто-то, враждебный и опасный, следит за каждым его движением. Макс несколько раз резко оглядывался, пытаясь найти источник опасности, но не видел вокруг ничего и никого подозрительного или необычного.

Второй этаж был пуст.

– У нас что-то в последнее время плохо с постояльцами, - вздохнул хозяин, провожая гостей, - Не хочет народ путешествовать, опасно, смутные времена настали.

В комнате, которую он, как всегда, делил с Гольдштейном, Макс умылся и лег на кровать. Роки умостился под боком и успокаивающе сказал:

– Я слежу, слежу, - после чего оглушительно захрапел.

Гольдштейн, невзирая на свое же предсказание, рухнул на кровать и моментально уснул. Максу не спалось, и он покинул теплую постель. Он стоял около окна и смотрел в густую темноту, разбавленную кое-где тусклым светом масленых фонарей, вокруг которых серым роем кружились ночные бабочки. Слабый отсвет от фонарей падал в незанавешенное шторами окно, отчего темнота в комнате превращалась в полумрак. Ощущение чужого следящего взгляда не оставляло его, не давая уснуть. "Впадаю в паранойю", - подумал Макс. Усилием воли он заставил себя отойти от окна, которое как будто притягивало его, и лег на кровать. Отгоняя от себя тревожные мысли, Макс уснул.

Его разбудило все то же тревожное чувство: он почти физически ощущал, что кто-то смотрит на него. Макс открыл глаза и замер, парализованный ужасом: окно было раскрыто настежь, и на широком подоконнике угадывался чей-то неясный силуэт. Темная фигура двигалась так бесшумно, что даже чуткие уши Роки не уловили ни звука. Скорее, пес проснулся, как и Макс, в силу звериного инстинкта почувствовав опасность. Незнакомец неслышно спрыгнул на пол, и двинулся к Максу, в его руке блеснула холодная сталь. Все это произошло очень быстро, в какие-то доли секунды. Макс не успел прийти в себя и как-то отреагировать, когда Роки истерично залаял, бросившись с кровати и пытаясь вцепиться в ногу неизвестного существа. Лай тут же перешел в жалобный визг: человек отбросил пса сильным пинком. Наконец, Макс нашел в себе силы, вскочил на ноги и потянулся мечу, который лежал совсем рядом, около кровати. В ту же секунду он понял, что опоздал: убийца не собирался вступать с ним в ближний бой, он взмахнул рукой… Дальше все происходило, как в замедленной съемке: Макс видел кинжал, летящий прямо на него, и с ужасом понимал, что вот сейчас, уже в этот момент, стальной клинок вонзится ему прямо в сердце. Но ничего не мог сделать, времени уже не было. Он приготовился к дикой, разрывающей боли, которая станет последним ощущением в его жизни, и тут почувствовал сильный толчок в левый бок. Макс полетел на пол, увлекаемый чем-то очень тяжелым, рухнувшим потом на него сверху. Убийца издал короткий разочарованный вскрик. Затем дверь комнаты настежь распахнулась, выбитая снаружи сильным ударом, и человек начал разворачиваться, чтобы встретить нового противника, но не успел: между глаз его вонзился арбалетный болт. Человек кулем рухнул на пол.

– Вы как, живы? - раздался встревоженный голос Виктории.

– Я да, - прокряхтел Макс, выбираясь из-под тяжелой туши Гольдштейна.

– Я тоже, - ответил Гольдштейн.

Макс немного посидел на полу, приходя в себя, затем бросился к нему:

– Лев Исаакович, вы мне жизнь спасли! Спасибо вам!

– Что это? - Виктория наклонилась к Гольдштейну, внимательно изучая длинную неглубокую царапину на его запястье.

– Это меня кинжалом задело, пустяки.

– Пустяки, говорите? - нахмурилась девушка, - Кровь идет, надо обработать.

Макс зажег свечу и достал из своего дорожного мешка аптечку, которую давным-давно, лет сто тому назад, взял из дома Зеленых, уходя путешествовать по незнакомой стране незнакомого мира. Аптечку собирала мама. Он вздохнул, постарался отбросить ностальгические мысли, и протянул Виктории бинт и пузырек с перекисью. Девушка ловко обработала и перевязала запястье Гольдштейна. Затем она подошла к человеку, бесформенной грудой валявшемуся на полу, перевернула его и взглянула в лицо. Макс с Гольдштейном тоже подошли поближе. Роки, страшно обиженный полученным пинком, держась на безопасном расстоянии, приглушенно рычал, обнажая верхний ряд мелких острых зубов.

На человеке была черная шелковая маска. Макс, не желая прикасаться к трупу, вынул из ножен меч и поддел острием плотный шелк. Ткань разошлась, открывая молодое лицо, с которого смерть еще не вытеснила румянец. Мужчине было от силы лет двадцать пять. Его карие глаза, опушенные длинными густыми ресницами, были широко открыты, и в них застыло изумление, как будто он до сих пор не мог поверить, что все закончилось именно так. Темные волосы были коротко подстрижены. Макс подумал, что парень выглядит в целом очень симпатично, если бы, конечно, не болт, торчащий между глаз. Виктория наклонилась, и, расстегнув черную рубаху, слегка сдвинула ворот: на груди парня красовалась странная татуировка: кинжал, лежащий на куче монет.